Полесские робинзоны
Шрифт:
Вот Мирон взмахнул дубинкой – и заяц в руках Виктора…
– Ох! – вырвалось у обоих, будто они испытали огромное напряжение.
– Как же это могло получиться? – не верил своим глазам Мирон.
– С ними бывает. Моя бабушка рассказывала, что однажды, собирая ягоды, она наткнулась на спящего зайца. Но почему-то побоялась схватить его голыми руками и начала отвязывать фартук. Заяц проснулся и убежал.
Велика была радость хлопцев, но когда пришлось свежевать добычу, снова начались жалобы: ну что ты сделаешь без ножа?
– Интересно! – заметил Мирон. – Каждый раз мы жалуемся, когда надо радоваться, когда есть добыча. А без нее и о жалобах забываем.
– А ты все мудришь и философию разводишь по любому поводу, – огрызнулся Виктор.
XV
Бобровое хозяйство. – Неожиданная опасность. – Враги-избавители. – Гости хояяйничают. – Объедки с чужого стола. – Серьезная ошибка.
Таким образом выяснилось, что в ближайшие дни нечего думать об освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса позволял пару дней отдохнуть. Это использовал Виктор и предложил на следующий день приступить к наблюдению за бобрами.
– Только, брат, запасись терпением! – предупредил он. – Придется сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?
– Согласен! – сказал Мирон. Бобры интересовали его не меньше, чем товарища.
Подошли они так тихо, что даже не испугали бобра, что-то мастерившего на своей хатке. Но едва хлопцы начали устраиваться в укрытии, как бобр нырнул и исчез.
Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку – вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост – точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних – перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.
Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость – я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.
С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
– Слушай! Они же могут пристукнут» нас! – в испуге прошептал Мирон.
Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут – и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.
– Должно туда и упасть, – прошептал Виктор.
Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.
– Ай да молодцы! – с восторгом вскрикнул Мирон. – Такие маленькие, а этакое дерево свалили!
– Тише! Посмотрим, что дальше будет! – остановил его Виктор.
А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…
В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!
– Люди! – радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
– Не шевелись! Подожди!
Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки – парусиновая накидка. Ружья у него не было.
Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
– Вот какое дерево свалили! – сказал молодой.
– Так они могли разрушить наш склад, – сказал черный. – Вот наделали бы беды.
– А они тут были? – спросил первый.
– Кто их знает! Пока, видишь, следов не заметно.
– Как же все-таки решим этот вопрос? – обратился молодой к спутнику.
– Сам не знаю, – задумался старший. – Может, дай бог, они сами погибли.
– А если нет?
– Придется, значит, им помочь, – криво усмехнулся черный.
«Неужели о нас говорят?» – подумали друзья. – «Но за что? Что мы им сделали?»
Они взглянули один на другого, боясь пошевелиться. Дело было настолько непонятным и странным, что хлопцы не верили своим ушам.
– Поганая история, – говорил тем временем младший. – Когда они выйдут отсюда, так обязательно всюду раструбят об этом уголке. Полезут разные ученые, возьмут под охрану этих бобров. Начнут писать в газетах. До сих пор только лесник раз за зиму наведывался сюда, а тогда каждый полезет. И нам придется расстаться с этим надежным убежищем.
– Я же и говорю, – буркнул черный.
– Но, с другой стороны, они нам совсем не нужны.
– Чего там жалеть советское семя! – блеснул глазами черный. – Ничего, кроме пользы, не будет, если погибнут два большевистских выкормыша!
– И то верно, – вздохнул молодой. – Дело важнее этих двух молокососов. А сколько нашего брата гибнет из-за них? Пусть не суют свой нос, куда не нужно. Где они теперь?
– Там, у озера.
– Значит, так: они, конечно, будут рады, увидав нас. Мы возьмемся их вывести, а там столкнем в трясину.