Полесские робинзоны

Мавр Янка

Так и уснули в тревожном неведении.

XIV

Напрасные усилия. – Колония бобров. – Еще одна неудачная попытка. – Окурок ворона на хвосте принесла. – Сонный заяц.

Едва взошло солнце, как хлопцы были уже на ногах. Поспешно собравшись, они отправились в дорогу.

Когда подошли к болоту, чтобы переправиться на другой остров, Мирон остановился и сказал:

– Почему мы уверены, что человек

приходил с того острова? Он же мог пробраться и прямо на наш.

Виктор и сам удивился, откуда взялась у них эта уверенность. С какой стати человек без всякой нужды и видимой пользы полез бы через болото, где они едва не погибли?

– Все равно нужно обследовать оба острова, – наконец сказал он. – Вот и начнем с того: мы меньше знаем его.

Они внимательно присматривались к болоту, – не видно ли следов незнакомого человека. Но среди своих собственных следов чужих не заметили.

– Может, он в другом месте перебрался?

Прошли в одну, в другую сторону, но ничего не нашли. Болото там было еще непроходимее, шире.

Как не хотелось им снова лезть в опротивевшую трясину! Правда, идти днем было легче, чем ночью: за последние сутки болото немного подсохло.

– Видно, паводок еще не совсем окончился, – сказал Мирон. – Вода все понижается. Это хорошо.

Перебрались на другую сторону и пошли в обход, как и раньше.

Опять начался тяжелый труд. Опять в отчаянии делали они попытку за попыткой и каждый раз вынуждены были отходить назад. Обошли весь остров, но выхода не было.

– Значит, человек приходил не на этот остров, а на наш, – решили оба.

В одном месте среди деревьев и лозняка друзья заметили воду – небольшое озерцо. Они и раньше видели его, но посчитали, что сюда незачем соваться, и прошли мимо.

Теперь же это место заинтересовало их. Когда продрались сквозь густой лозняк, увидели ручеек с холодной ключевой водой, очевидно, вытекавший из болота в озеро. Чуть подальше ручеек был перегорожен как бы плотиной, перед которой вода задерживалась и образовывала озерцо, замеченное нашими путешественниками с берега. Трудно было угадать, природная ли это плотина, или она сделана людскими руками. Правда, два сломанных дерева с сучьями и кучи хворосту лежали так, будто их не касалась рука человека. Но, с другой стороны, трудно было поверить, что все это навалилось само собой. Перед плотиной из воды высовывались три стожка, точно копны сена. Опять-таки не верилось, что стожки эти оказались тут случайно.

Вдруг около плотины плюхнулись в воду два-три небольших животных, похожих на выдру, которую хлопцы видели раньше.

– Бобры! – крикнул Виктор.

Это так заинтересовало друзей, что они забыли и о голоде, и об усталости, и о таинственном человеке, и о своем положении. Столько раз они слышали и читали об этих редких, ценных и интересных животных, сохранившихся в речках лесных районов РСФСР и БССР. И вот теперь видят их своими глазами, да еще в первобытных, природных условиях.

– Так вот как они живут! – сказал Мирон. – Надо будет хорошенько приглядеться к ним.

– Обязательно, – согласился Виктор. –

Ради этого стоит специально остаться на один лишний день.

Но сегодня было уже поздно. Близился вечер, давно вышли из «дома», и следовало поторапливаться: как бы не погас костер. Бросив еще один взгляд на бобровый поселок, друзья отправились в свой лагерь.

Вся эта местность оказалась не такой уж болотистой. Пробравшись через заросли кустарника, друзья вышли на пригорок, а за ним увидели свой пруд.

– Вот тебе и на! – воскликнул Виктор. – Ради чего же мы мучились на болоте, когда тут есть такая хорошая дорога!

На поверхности высохшего пруда виднелось множество следов не только зверей, но и птиц.

– Видно, все полакомились нашей рыбой, – заметил Мирон.

Так окончился этот день. Казалось, он был такой же трудный, неудачный, безнадежный, как и прежние, но друзья меньше беспокоились и тревожились, чем раньше: новые впечатления отвлекли их от тяжелых переживаний.

А на следующее утро долго не могли решить, за что взяться: искать ли дорогу, или идти смотреть бобров.

– Да пойми ты, – доказывал Мирон, – от дороги зависит наша жизнь. Нельзя из-за любопытства рисковать ею. Если найдем дорогу, всегда сможем спокойно вернуться и заняться наблюдением. Я не говорю, что надо обязательно идти домой. Найдем хотя бы след человеческого жилья и оттуда вернемся.

Виктор настаивал на своем:

– Как можно идти дальше, когда рядом такая интересная вещь? Вернемся ли – неизвестно. Может, жилье километрах в двадцати отсюда. Захочешь ты в таком случае возвращаться? Не думаю и за себя не ручаюсь.

Долго спорили друзья, наконец решили бросить жребий. Мирону не повезло.

И вот они опять возле бобрового поселка. Сначала внимательно осмотрели постройку. Одно из поваленных деревьев было сантиметров сорока толщиной, другое чуть поменьше, а вокруг виднелось множество более тонких пней.

– Неужели все это они сами свалили? – удивился Мирон.

– А кто же? Смотри, как подпилили.

Все пни были заострены, как колья. Так же заострены и концы деревьев. Бобры начинали грызть вокруг широкой полосой, потом все уже и уже, пока дерево не падало.

– Неужели они по своему желанию валят такое дерево в нужную им сторону? – спрашивал Мирон.

– Пожалуй, так. Все деревья повалены только в сторону реки.

Тут они заметили большое дерево, погрызенное так, что, казалось, его можно свалить одним пальцем.

– Нет! – решительно сказал Виктор. – Сам погибну, а подстерегу, как они будут валить это дерево!

И действительно, дело было настолько интересное, что даже Мирон не хотел уходить отсюда.

Издали плотина казалась беспорядочно набросанной кучей лесного ломья, а вблизи выяснилось, что внизу ветки плотно переплетены и даже замазаны землей и вода задерживается как следует.

Такими же оказались и бобровые хатки. От земли (в воде) они поднимались не меньше чем в рост человека. Верхние пласты сучьев навалены как попало, но чем глубже, тем лучше они были обработаны, переплетены и обмазаны.