Полет дракона
Шрифт:
В этот день Тун был не в духе. Утром он перепутал настойку от болей в коленях с сильным слабительным. Вышколенные слуги плохо понимали, почему их обычно спокойный патрон сегодня вызверяется, время от времени вытаращивает глаза и, прервав себя на полуслове, стремительно исчезает за занавеской.
В перерывах между посещениями отхожего места, Тун осматривал девушек.
Ему не нравились ни их фигуры, ни пресное выражение лиц. Пытаясь разобраться в скрытых достоинствах соискательниц, некоторых из них он даже обнюхивал.
Многие из родителей взирали на Туна с плохо скрываемой надеждой. Устроить дочь в императорский гарем было для них величайшей честью. Только для того, чтобы попасть на этот смотр, требовались определенные усилия и немалые связи при дворе. Другие, наоборот, привели своих дочерей по принуждению, и молили Небо отвести от них роковой перст господина Туна.
Наконец, евнух отобрал восемь девиц, пересчитал их и поморщился: нехватало еще двух. Раздраженно оглядев разряженный и благоухающий цветник, он почти наугад указал на двух, совсем еще юных девочек – худенькую и пополнее.
Родители девушек просияли, но Тун не обратил на них никакого внимания.
– Я даю вам, уважаемые, время до полудня завтрашнего дня. – Обратился он к счастливым родителям избранных девушек.
– Вы можете посвятить его наставлениям и родительскому благословению. Завтра, в полдень, будущих избранниц Величайшего заберут и подвергнут всем необходимым процедурам: купанию, выбору нарядов и прочему.
На самом деле, девушек полагалось отделить от родителей сразу, но для этого Туну следовало потратить еще несколько часов своего времени. Между тем, кишечник евнуха опять напомнил о себе мерзкими, крутящими болями, и Тун не увидел ничего плохого в том, что процедура ввода девушек в гарем Сына Неба затянется ещё на пару дней.
– А сейчас расскажи мне, пожалуйста, что все это означает? – Попросила Ли-цин отца, когда они покидали императорский дворец. – Ты обещал мне праздник и развлечения. А я ничего подобного не увидела. И почему этот мерзкий старик указал на меня своим скрюченным пальцем?
Господин Бао-юй, просветленный и полный самодовольства, ответил не сразу.
– Видишь ли, девочка, ты удостоилась величайшей чести: ты станешь гуйжэнь {69} нашего Императора!
69
гуйжэнь - наложница пятого ранга
– Что-о?!
– Ли-цин остановилась на месте, потрясенная до глубины души. – Что ты сказал?
– Да! Да! – Радостно подтвердил господин Бао-юй, не замечая искаженного ужасом лица дочери. – Это огромный успех нашей семьи. Представляешь, что скажут соседи и родственники! Сколько будет зависти! Уж не знаю, чем ты приглянулась господину Туну, (да продлит Небо его годы!) но такого счастливого дня наш дом давно не видел!
– Отец! Ты сказал, что поведешь меня на праздник Радостных Встреч. Ты обманул меня! Так вот, знай: я никогда не стану гуйжэнь!
– Что ты болтаешь! Такой чести не удостаивался никто из женщин нашего рода. Да, и из рода твоей матери тоже. Когда господин Тун проходил рядом с нами, я просил Небо, чтобы он не прошел мимо и…
– Отец! Посмотри на меня! – Прервала его восторги Ли-цин. – Я не буду наложницей Имератора!
Только при этих словах дочери господин Бао-юй взглянул на нее, и в свою очередь запнулся, пораженный выражением ее лица.
В темных глазах девушки плескалось отчаяние, смешанное с безумной решимостью.
– Ты…ты соображаешь, что говоришь?
– От неожиданности господин Бао-юй стал заикаться. – Ты заболела? Или бесы помрачили твое сознание?
– Отец, ты можешь меня убить, но в гарем я не пойду!
Господин Бао-юй растерялся. Он хорошо знал свою дочь, и понимал, что его мечта может улетучиться, как дым от потухшего костра.
Тем не менее, он представил себе, что будет, если завтра в полдень Ли-цин не появится в императорском дворце. Он сам долго добивался возможности привести свою дочь на смотрины, и подобный финал мог иметь ужасный исход: в руках палача окажется вся семья.
Мысль о возможных страшных последствиях придала господину Бао-юю силы.
– Ты будешь делать то, что тебе прикажут! – Прошипел он дочери, и толкнул ее в направлении коляски.
Дома Ли-цин заперли в ее комнате, и приставили к двери служанку.
Отужинав, Господин Бао-юй держал совет с женой.
– Я боюсь, она может наложить на себя руки. – Сказала госпожа Бао-юй.
– Ты же знаешь ее характер.
– И что ты предлагаешь?
– Не знаю. Может быть, мне следует провести ночь в ее комнате?
– Тогда уж, доверь это дело кормилице. Она много раз сглаживала острые углы, и Ли-цин ей доверяет. Да и ты не так будешь расстраиваться.
– Да уж! Не надо было торопить события. – Заплакала госпожа Бао-юй. – Она еще совсем ребенок. Мог бы взять девочку постарше: у тебя еще несколько дочерей на выданьи!
– Ребенок, ребенок! Я же не виноват, что господин Тун приказал приводить младших! – Рассвирепел господин Бао-юй, которому постепенно переставала нравиться его затея. – Вели привести сюда кормилицу!
Няню разбудили, и через некоторое время она предстала перед своими хозяевами.
Узнав, в чем дело, добрая женщина повалилась господам в ноги, и завыла в полный голос.
– Еще одна ненормальная! – Взбеленился господин Бао-юй. – Прекрати реветь, и иди, куда тебе приказали!
– О, Небо! И все Императоры! Это я виновата! – Продолжала причитать кормилица.
– Мне следовало рассказать вам все с самого начала! А теперь, вот к чему это привело!
– Что рассказать?! Утри слезы, и объясни нам человеческим языком.