Полет над бездной
Шрифт:
– Он очень зол, — исправил ее Ник, осушая бутылку.
Илья Николаевич хлопнул дверью своего кабинета. Малая стрелка часов застыла на четверке. Большая едва минула двенадцать.
– Ну? — спросил ждавший его Ник.
– Что «ну»?! — отозвался Вересов и, отобрав у друга бутылку, залил гнев алкоголем.
– Они с Ургом, — продолжил он, рухнув рядом с Ником на диван.
– Да понял я, что они с Ургом! Он сильно пьян?
– Ты даже не представляешь на сколько!!!
Повисло нелепое молчание.
– А ты? — тихо спросил Ник.
–
– А утром…
– Проспится, и я ему напомню, что такое дисциплина и здоровый образ жизни. Мало не покажется!!!
– Может не стоит. Он не от хорошей жизни пьет, — сказал Ник, понимая состояние молодого человека.
– Ну, уж нет! Он у меня завтра по первое число получит!
– Ну-ну, добей мальчика. Ты сделаешь ему больно, и он зальет эту боль алкоголем, а ты снова сделаешь ему больно. Это замкнутый круг.
– А что ты предлагаешь?
– Простить его…
– Простить!? Нет! Ты забываешь: у него нет тормозов. Я прощу его сегодня и он будет думать, что я прощу его завтра. Это тоже замкнутый круг.
– Решай сам, — буркнул Ник, отбирая бутылку.
Илья долго смотрел на друга, а затем несмело предложил:
– Может вам обоим стоит лечиться от алкоголизма?
– Мы не алкоголики, — буркнул Ник и поспешил оставить Илью одного. Но у двери замер. — Есть проблемы, которые невозможно решить. Есть вещи, которые можно лишь простить, а если это не под силу, остается лишь забыться. Вот почему мне нужен постоянный градус и вот почему он хочет того же…
Солнце давно встало. Ник один сидел на кухне и готовил. Готовка была его страстным увлечением, но как бы он не был увлечен едой, от бутылки виски его ничто не могло отделить.
На кухню вошел Сэт. Вид у него был мягко говоря, не самый лучший. Длинные волосы были спутаны. Губа разбита. Кожа белая, а глаза едва приоткрыты.
– Что очухался, — иронично спросил Ник.
Сэт ничего не ответил и, пряча глаза, сел за стол.
– Есть будешь?
Сэт отрицательно покачал головой и обессилено рухнул на стол. Он такой жалкий и замученный не мог даже говорить. Ник посмотрел на него и понимающе улыбнулся. Он хорошо знал, что такое похмелье, после вчерашней вечеринки. Он молча достал стакан, налил в него виски, не жалея, до верху, из собственной бутылки и поставил его перед Сэтом. Провинившийся ученик обессилено взглянул на стакан, но выпил все, до дна. Ник довольно улыбнулся и хотел налить еще, но Сэт все так же молча перевернул стакан дном к верху.
– Вы меня потом не остановите, — спокойно пояснил он.
– А это правильно. Тебе молодому человеку с перспективами завязывать надо.
– Угу, — не вникая в смысл сказанного буркнул Сэт. — А кто меня вчера домой привез?
– Илья.
Ник сел возле Сэта. Лицо у парня изменилось: он явно боялся услышать это ответ.
– Он очень злиться?
– Очень, но ведь он отходчивый, ты же знаешь.
– Угу, — тихо буркнул Сэт.
– Ты, что боишься? — поразился Ник своей собственной догадке.
В кухню вошел Илья, но никто его не заметил и он замер на пороге, желая послушать этот разговор.
Сэт тяжело вздохнул.
– У Ильи Николаевича злость бывает разная…
– К чему ты клонишь?
– Чем сильнее он злиться, тем хуже контролирует себя.
– Ты что побоев боишься? — продолжал недоумевать Ник.
– Если бы, — усмехнулся Сэт. — Это еще так, ерунда, а вот… главное что бы он меня не выгнал. Ведь он имеет на это право.
Сэт закрыл лицо руками и тяжело дышал.
– Я не боишься, что он тебя убьет? Может ведь. Имеет право.
Сэт засмеялся.
– Смерть!.. Я не боюсь смерти! Когда она ходит за вами и дышит холодом в затылок, вам надоедает ее бояться. Я уже умирал однажды, много раз прощался с жизнью, не раз побывал по ту сторону… Смерть мне надоела! Я не боюсь ее. Я смеюсь над ней, — Сэт грустно улыбнулся. — Если Илья Николаевич меня выгонит, я сам на себя руки наложу.
– А если откажется?
– Тогда все еще проще, — грустно шептал Сэт. — Он от меня отказывается. Я не числюсь в его учениках. Меня отправляют в распределитель. От туда меня быстро заберет Иденбург, будет долго эксплуатировать, как только сможет, а затем… я погибну при выполнении какой-нибудь невыполнимой миссии. И все, даже самоубийство не понадобиться.
– Ты так просто говоришь о смерти, что аж жутко становиться.
– Это нормально. Один умирает — другой рождается. Это закон жизнь, правило Потока.
– Закон? — ухмыльнулся Ник. — А почему тогда ты винишь себя в смерти?
– Смерть и убийство — это разные вещи. Я виноват. Я, и только Я!
– Нет, ты сам сказал: «это закон»! По «правилам Потока» они должны были умереть.
– Почему вы так уверены? — едва слышно спросил Сэт.
– Вот смотри, — Ник провел рукой по столу, будто разворачивал скомканный лист бумаги. — Твой брат Саша. Он был парализован и сразу сдался. У него функционировали обе руки, но он не пытался найти себе хоть какое-нибудь применение. Он просто не хотел жить — вот истинная причина его смерти.
– Нет, — протяжно простонал Сэт. — Ему было плохо. Он нуждался в поддержке, а я просто подтолкнул его к самоубийству.
– Ему просто нужен был повод. Он уже не хотел жить. — Ник взглянул Сэту в глаза. — Вспомни себя. Ты не мог ничего, но ты хотел жить. Ты боролся. И вот ты самостоятельный, не чем не ограниченный. Ты сражаешься лучше многих черных магов, и никто не поверит, что девять лет назад Илья носил тебя по дому на руках. Я многое видел и, поверь мне, не ошибусь, если заявлю, что человека можно сломать лишь тогда, когда он опустил руки. Саша сдался, поэтому умер, ты боролся, поэтому жив. Неужели ты совсем не видишь разницы?
Сэт не ответил, а лишь задумчиво смотрел, как солнечные лучи играют на гранях стакана, переливаясь разными цветами и перекатываясь с одной грани на другую. Тот, как видел эту картину он, вы даже не сможете представить, но можете понять, как в раздумьях увлекаешься игрой света.
– Дальше. Павел Карлов. Знаешь, о законе естественного отбора? Он его не прошел…
– Я его убил, — выдавил Сэт.
– Он сам себя убил. Если бы ты не сделал этого…? Ты хоть когда-нибудь задумывался, что бы было тогда?