Полет над бездной
Шрифт:
Сэт смотрел на Илью растерянно и виновато
– Я не очень соображаю, — растерянно выдавил он. — Я не прав… просто… я просто испугался… простите…
– Уйди! Уйди сейчас же, пока я тебя не прибил!
– Простите…
Сэт взглянул на тяжело дышавшего от гнева Илью и просто ушел, как ему и велели.
– Идиот! — крикнул Вересов и швырнул в дверь первое, что попало под руку — графин с красным вином. Брызнуло стекло, подобно каплям воды, а красное вино растекалось будто кровью.
Сэт сидел у кабинета Ильи, закрыв лицо руками.
Ник, прибежавший на шум от разбитого графина, подбежал
– Что случилось?
Сэт посмотрел на него грустными глазами и подставил к виску два пальца вместо пистолета.
– Что, все так плохо?
– Плохо…
– Это он так из-за пьянки, что ли?
– Нет. Он слышал наш разговор и… в общем он обиделся.
– На что?
– На то, что я допустил мысль, что он меня выгонит или откажется и т. д. и т. п. и бла-бла-бла, — устало пробормотал Сэт, вновь прячась в собственных руках.
– Успокойся, я ему все объясню, — авторитетно заявил Ник, решительно вставая перед дверью.
– Подождите. Пусть он сначала остынет.
– Я его друг. Он мне ничего не сделает, а вот тебе лучше ему на глаза не попадаться.
– Я так не могу, — простонал Сэт, облокотившись о стену.
– Тогда просто жди, — велел Ник и решительно открыл дверь кабинета.
Илья сидел за столом и курил.
– Знаешь, а ты зря так, — сказал спокойно Ник, закрыв за собой дверь.
Под его ногами похрустывало битое стекло, но его это ни сколько не смущало.
– Он сейчас сидит под дверью и не знает, что делать.
Илья встал и отвернулся к окну, будто прячась от друга.
– Ты слишком суров к нему. Ты ведь сам понимаешь это. То, что он чувствует, что думает, ты ведь понимаешь, все это. Зачем же тогда давишь на него?
– Я не давлю, — буркнул нехотя Илья.
– Неужели ты не понимаешь, почему ему так тяжело?
– Нет. У него есть все, чего ему еще не хватает?
Ник подошел к Илье и заглянул в его глаза, надеясь, что в глазах отразиться что-нибудь совсем другое, а не этот гнев. Так оно и было. В синих глазах Вересова застыла печаль.
– Неужели ты не понимаешь, что требуешь от него слишком много?
– Я ничего не требую.
– Ты заблуждаешься, — сказал мягко Ник. — Зачем ты его усыновил? Мог ведь просто оформить опеку.
– Я освободил его от прошлого, — тихо отвечал Илья. — Я дал ему новую жизнь. Я дал ему имя, дающее титул.
– Ты заставил его носить фамилию Вересов! — исправил сурово Ник. — Он лишь стремиться соответствовать. Он тянется за тобой, но он всего лишь человек. Да, он особенный! Да, он не обычный, но… он всего лишь человек. И это не измениться, каких бы высот он не достигал. Ты давишь на него своим именем! Ты возложил на него слишком большую ответственность, и даже не заметил этого…
– Я дал ему все и ничего не требую взамен.
– А он знает об этом?
Илья молчал.
– Почему за столько времени ты не нашел в себе силы сказать ему, что ничего от него не требуешь? Я-то знаю, что ты чувствуешь, а он…
– Почему он не сказал мне, что не хочет быть Вересовым?
– Неужели ты сам не понимаешь? Он не мог сказать тебе «нет», после того, что ты для него сделал.
Илья молчал.
– Поговори с ним, — просил Ник. — Поговори с ним откровенно. Достучись до него! Кроме тебя никто этого не сделает. Он же никого кроме тебя не станет слушать. На него давит прошлое. На него давит настоящее, и будущее такое не четкое. Ты нужен ему! Остановись, слышишь? Остановись! Прошу тебя, иначе…
– Что?
Ник молчал.
Илья обернулся, посмотрел на друга и вновь спросил:
– Иначе что?!
– Он просто погибнет…
– Я не ты! — заявил Илья. — Я не убью своего сына.
Ник замер, будто был убит этими словами. То, что он пытался забыть, напиваясь, то, что не хотел помнить, стояло перед ним, как живое напоминание…
– Ты — не я, — прошептал он. — Он — не Норбер. Ты никогда не сможешь его убить, разве, что искалечишь, а он… он не из тех, кто хочет жить, он просто ищет способ достойно умереть, поэтому… хотя тебе не важно…
Он просто ушел…
Илья смотрел в окно. Он был не прав и знал это, но не хотел сейчас говорить с Сэтом, а Ник… с ним он обязательно поговорит, но потом… позже, а лучше завтра…
Сэт встал, ожидая слов от Ника, но тот, не обращая на него внимания, поплелся прочь. Он уже не видел ничего, да и видеть не хотел. Он мечтал опьянеть и забыться, а лучше… лучше просто умереть!
Сэт смотрел ему в след и молчал. Мог ли он что-то сделать? Он не знал. Все эти годы он лишь провожал взглядом тех, кто страдал рядом с ним. Он мог лишь наблюдать, боясь коснуться того, что было чужой болью. Его собственная накрывала его с головой, а чужая… Он была сильная, яркая, как живая, но коснуться ее, казалось, невозможно, будто все они живут в разных мирах. Каждый из них, жил в своем аду, просыпаясь от ночных кошмаров. Лира навсегда останется проституткой, ненавидящей собственную жизнь. Илья — нежеланный брошенный ребенок, сломавший прошлое, для построения будущего. Сэт — презренный убийца собственной семьи. И Ник — алкоголик, убивший единственного сына! Кто из них мог заглянуть в чужую боль, боясь захлебнуться в своей, а вот бежать и прятаться всегда лучше вместе.
Сэт смотрел ему в след, чувствуя ту же боль, что чувствовал вчера. Он знал, как важно сейчас чья-нибудь поддержка. Он знал, как важно слово. Хоть какое-нибудь СЛОВО, только бы не в тишине! Только бы не одному! Он хотел сказать ему, сказать хоть что-нибудь, но прежде чем он решился, Ник начал спускаться вниз по лестнице.
Сэт обессилено рухнул на прежнее место у стены. Боль в голове усиливалась. Это уже мало походило на похмелье, но думать об этом сейчас совсем не хотелось. Потом он обязательно съездит к Максимусу, но это будет потом, а сейчас стоит решить более важные проблемы. Там за дверью тот человек, благодаря которому он до сих пор жив. Тот, кто дал ему эту новую жизнь. Тот, кто точно знает, чего хочет, но все еще не умеет совладать со своими эмоциями. Человек мнение, которого самое важное…
Он несмело встал. Все тело казалось чужим и двигалось так же безвольно. Он подошел к двери. Он хотел постучать, но тут же понял, что его выставят, не дав сказать и слова. Что ж, прочь манеры, когда надо действовать. Он решительно коснулся ручки, но та не поддалась.
Илья обернулся. Кто-то попытался отрыть дверь, но она уже заперта. Ник? Нет, он еще не скоро сможет смотреть на Илью без ненависти. Значит… СЭТ! От этого осознания, Вересов отвернулся к окну. Он уже не злился, но простить ученика так быстро не позволяло, что-то надменное в его натуре. Он хорошо понимал, что перегибает палку, но… есть у всех те черты характера, что являясь нашими слабостями, порабощают, все остальное. Тоже было теперь с Ильей…