Полет шершня
Шрифт:
– Значит, ты даже не знал, что полиция тебя ищет?
– Да.
– Даже когда полицейский гнался за тобой по саду Тиволи?
– Наверно, он гнался за кем-то еще. За мной полицейские не гнались.
– Так ты что, не видел тысячи плакатов с твоей физиономией, расклеенных по всему городу? – с сарказмом осведомился Петер.
– Видимо, пропустил.
– Тогда зачем ты изменил внешность?
– А я ее изменил?
– Ты сбрил усы!
– Это потому, что кое-кто сказал мне, будто с усами я похож
– Кто сказал?
– Девушка с Борнхольма, Анне.
– Ты сказал, ее звали Анника.
– Для краткости я звал ее Анне.
С подносом вошла Тильде Йесперсен. От запаха поджаренного хлеба у Петера потекли слюнки. Он был уверен, что и Арне реагирует так же. Тильде налила ему чаю, а потом, улыбнувшись Арне, спросила:
– А вы хотите?
Тот кивнул.
– Нет, – буркнул Петер.
Тильде пожала плечами.
Этот обмен репликами был инсценировкой: Тильде притворялась любезной, чтобы Арне почувствовал к ней симпатию.
Она принесла еще один стул и села пить чай. Не торопясь, Петер съел несколько ломтиков поджаренного хлеба с маслом. Арне, продолжая стоять, наблюдал за чаепитием. Покончив с чаем, Петер продолжил допрос.
– В служебной комнате Поуля Кирке я нашел зарисовку военного оборудования, установленного на острове Санде.
– Я потрясен, – отозвался Арне.
– Если бы его не убили, эти зарисовки он передал бы британской разведке.
– У него могло быть вполне невинное объяснение на этот счет, если б его не пристрелил один рьяный болван.
– Это твои зарисовки?
– Вот уж нет!
– Санде – твоя родина. Твой отец – пастор тамошней церкви.
– Это и твоя родина тоже. У твоего отца там гостиница, где по выходным напиваются нацисты.
Этот выпад Петер оставил без внимания.
– Когда я столкнулся с тобой на улице Святого Павла, ты побежал от меня.
– Ты был с пистолетом. Иначе я просто разбил бы твою уродливую физиономию, как когда-то за почтой, лет двенадцать назад.
– Да я за почтой тогда свалил тебя с ног!
– Но я-то поднялся. – Арне с улыбкой повернулся к Тильде. – Видите ли, наши семьи уже много лет на ножах, это истинная причина данного ареста.
Петер оставил без внимания и это.
– Четыре дня назад на базе объявили тревогу. Кто-то потревожил сторожевых собак. Часовые заметили человека, который бежал по дюнам по направлению к церкви твоего отца. – Говоря это, Петер внимательно следил за лицом Арне. Пока что тот не выразил удивления. – Это ты бежал через дюны?
– Нет.
Нюхом чуя, что Арне говорит правду, Петер продолжил:
– Дом твоих родителей осмотрели. – В глазах Арне мелькнул страх: этого он не знал. – Искали незнакомца, а нашли молодого человека, спящего в своей постели. Пастор сказал, это его сын. Это был ты?
– Нет. Я дома с Троицы не был.
И
– Два дня назад твой брат Харальд вернулся в Янсборгскую школу.
– Откуда, по твоей низости, его исключили.
– Исключили его потому, что опозорил школу!
– Написав на стене шутку? Ах какой ужас! – И снова Арне обратился к Тильде. – В полиции решили отпустить моего брата, не предъявив обвинения, но Петер поехал в школу и настоял на исключении. Представляете, до чего он ненавидит нашу семью?
– Он разбил окно, влез в лабораторный корпус и воспользовался фотолабораторией, чтобы проявить пленку, – продолжал Петер.
У Арне распахнулись глаза. Очевидно, это для него была новость. Наконец-то он дрогнул.
– По счастью, его заметил другой мальчик. Я узнал об этом от отца этого юного лояльного гражданина, который верит в закон и порядок.
– Нациста, надо полагать.
– Это была твоя пленка, Арне?
– Нет.
– По словам директора школы, на пленке были снимки обнаженных женщин. Он утверждает, что конфисковал пленку и сжег ее. Директор лжет, не так ли?
– Понятия не имею.
– Убежден, что на пленке заснята военная установка на Санде.
– Да ну?
– Это ты заснял ее, верно?
– Нет.
Нюхом чуя, что понемногу подбирается к Арне, что того пробирает страх, Петер усилил напор.
– На следующее утро некий молодой человек позвонил в дверь Йенса Токсвига. Один из наших полицейских открыл дверь – средних лет сержант не слишком большого ума. Парень притворился, что ошибся адресом. Соврал, будто ему нужен врач, и сержант, неотесанный простак, поверил. Этот молодой человек твой брат, так?
– Я абсолютно уверен, что нет, – отозвался Арне, но на лице его отразился испуг.
– Харальд принес тебе проявленную пленку.
– Нет.
– В тот вечер в дом Йенса Токсвига поступил звонок с Борнхольма. Звонила женщина, которая назвала себя Хильде. Как, ты сказал, звали девушку, с которой ты познакомился на Борнхольме? Хильде?
– Нет, Анне.
– А кто такая Хильде?
– Понятия не имею.
– Возможно, это фальшивое имя. Могла это быть твоя невеста, Хермия Маунт?
– Она в Англии.
– Ошибаешься. Я получил сведения от иммиграционных властей Швеции. – Принудить тех к сотрудничеству оказалось делом нелегким, но в итоге Петер добыл то, что требовалось. – Хермия Маунт десять дней назад прилетела в Стокгольм и все еще находится там.
Арне изобразил удивление, не слишком, однако, убедительно.
– Ничего об этом не знаю, – слишком ровным тоном произнес он. – У меня от нее уже год никаких известий.
Если б так, он был бы изумлен, потрясен тем, что Хермия в Швеции, а может быть, даже в Дании. Определенно сейчас Арне лжет.