Полет стрелы
Шрифт:
Крис рассказал большую часть, начиная с мора в Развилке и до появления Тедрика, умолчав об утрате Тэлией контроля над Даром.
— Звучит мрачновато, — сказал Скиф, когда он закончил. — Странно, что вы не перегрызли друг другу глотки — хотя бы от скуки, если не от чего другого. Но, впрочем, вы были слишком заняты, чтобы соскучиться, — вы ведь раскапывали снег.
Пытаясь удержаться от смеха, Крис поперхнулся вином и едва не задохнулся насмерть.
Тэлия скрыла румянец смущения, принявшись колотить его по спине, а затем вступила в беседу, метнув в его сторону суровый взгляд, от которого с Крисом чуть не приключился новый
— Хорошо, что у нас была с собой арфа, — сказала она, решительно подавляя настойчивое желание вцепиться Крису обеими руками в горло и придушить. — Музыка очень нас поддержала. И мы выяснили одну очень странную вещь, Скиф. Знаешь ли ты, что вечные рассказы северян о том, что чирры поют, правда?
— Ты слишком долго объезжала свой сектор, — ответил тот с недоверчивой усмешкой.
— Она говорит правду, Скиф, — подтвердил Крис. — Чирры действительно поют… ну, их пение больше похоже на мычание или пение без слов. Но они это делают осознанно, и мне приходилось слышать, как человеческое горло издавало менее мелодичные звуки.
— Доказать можете? Иначе мне нелегко будет убедить остальных, а тем более себя.
— Ты как, собираешься здесь заночевать?
— Если не помешаю.
— Можешь остаться, если вымоешь посуду после ужина, — поддразнила его Тэлия. — Еду мы для тебя приготовим, но тебе не худо бы тоже сделать что-нибудь полезное.
— Пожалуйста; хуже, чем есть мою собственную стряпню, ничего быть не может! — ответил Скиф с тяжелым вздохом. — Во время моей стажировки Дирк наотрез отказался позволять мне готовить после первых двух раз, когда я только испортил продукты. Я его не виню. Я единственный из всех известных мне людей, который может час варить яйцо, а потом оказывается, что оно наполовину подгорело, наполовину сырое!
— Ну, тогда после ужина получишь свои доказательства.
Когда они покончили с вечерней трапезой, Тэлия подозвала чирр от озера, возле которого те паслись, к Приюту, и предъявила доказательства, которых требовал Скиф. Когда из глоток длинношеих вьючных животных полились первые звуки, глаза Скифа недоверчиво расширились. Однако, быстро оглядевшись по сторонам, он убедился, что никакого подвоха нет. После первых двух песен он расслабился и признал, что находит странное пение чирр довольно приятным, хотя поначалу и ошеломляющим.
Устав петь, они принялись рассказывать дорожные байки. У Скифа оказался гораздо больший запас хохм, поскольку благодаря тому, что его назначили курьером, он сталкивался с самыми разнообразными ситуациями (однажды ему пришлось спасать своего связника на месте встречи от некой любвеобильной и не в меру восторженной коровы). Однако посредине истории, которую Скиф считал одной из самых забавных в своем репертуаре, Тэлия внезапно извинилась и весьма поспешно вышла наружу, в ночь.
— Я что, что-нибудь не то сказал? — спросил ошарашенный Скиф, поскольку до того момента Тэлия, судя по всему, наслаждалась рассказом. — Что с ней?
— Я знаю не больше твоего… — начал Крис. Тут ему кое-что пришло в голову. — Погоди-ка минутку. — Он закрыл глаза и мысленно окликнул Тантриса. Получив ответ, слегка улыбнулся, хотя и почувствовал прилив жалости к Тэлии.
— Она скоро вернется, — сказал он озадаченному Скифу. — Когда будет испытывать меньшую… неловкость, скажем так.
— И что сие должно означать? — рассердился Скиф.
— Скиф, твоя Симри — кобыла.
— Что вполне очевидно.
— А Ролан — жеребец, причем жеребец, который не видел Спутника-кобылы несколько месяцев. На случай если ты забыл, Дар Тэлии — эмпатия, и она говорит, что, в отличие от всех нас, ее Спутник всегда с ней — «на заднем плане сознания», как она выражается.
— Что? — Скиф был сбит с толку; потом до него дошло. — Ого. Я и забыл про тот маленький эксперимент, который она провела. Когда между тобой и Спутником такая тесная связь, то заблокироваться невозможно, так?
— Вот именно, невозможно, во всяком случае, на таком уровне. А поскольку тут задействован ее Дар, проблема даже еще более… непреодолима. Насколько я припоминаю, ты только немного Мыслеговоришь, верно? Ну так ты защищен от развлечений Симри. Незачем говорить, что к Тэлии это не относится.
Смешок Скифа прозвучал лишь самую чуточку бессердечно.
— Жаль, что твой Тантрис не кобыла.
— Меня и самого иногда посещала такая мысль, — признал Крис, присоединяясь к его смеху.
Скиф резко посерьезнел.
— Послушай… Крис, я знаю, что это меня не касается, но вы с Тэлией… ну, ты понимаешь?..
— Чертовски верно, не касается, — спокойно сказал Крис. Он предвидел вопрос, предполагая, что Скиф ждет только момента, когда они останутся одни. — Так зачем же ты спрашиваешь?
— Крис, замечать всякое — часть моей работы. И я заметил, что, хотя вы и не льнете друг к дружке, как влюбленные голубки, вы оба держитесь друг с другом гораздо непринужденнее, чем любой из вас с кем-либо другим, сколько я помню. — Скиф остановился и помолчал.
— Ты явно собирался сказать больше, продолжай.
— Я в долгу перед Дирком. Я обязан ему жизнью: по всем правилам он должен был бросить нас, когда Симри и я свалились в тот овраг во время моей стажировки. Он не мог знать, что мы все еще живы, а тропу под его ногами с каждой минутой все больше размывало. Но Дирк не ушел. Он шарил под проливным дождем, пока не нашел нас, и, если бы он этого не сделал, я бы сейчас здесь не сидел. Так вот. Всякий раз, как кто-нибудь упоминает Тэлию, он держится очень странно. Он уже начинал чудесить, когда вы уезжали, а с тех пор стало еще хуже. Старый добрый «равнодушный к женщинам» Дирк чуть не вырвал мне сердце и не скормил его мне же, когда я не смог рассказать о вас ничего, кроме слухов, — и я готов прозакладывать свою надежду на Гавани, что беспокоился он не из-за твоего благополучия. Поэтому если вы двое больше, чем друзья, мне нужно знать. Может быть, мне удастся как-нибудь мягко сказать ему об этом.
— О Боги, — слабым голосом сказал Крис, — о Боги. Не знаю, Скиф… Я имею в виду, я знаю, что чувствую сам — а именно, что она мне очень нравится, и все — но не знаю, что чувствует она. И боюсь выяснять.
— У меня есть подозрение, что ты очень многого недоговариваешь, — заметил Скиф. — Не хочешь сделать полное признание?
— Боги… лучше начать с того, что произошло несколько лет назад… Слушай, причина того, что Дирк притворяется равнодушным к женщинам, в том, что одна из них однажды причинила ему такую боль, что он оказался на волосок от самоубийства. Та сука, леди Нарил. Нас с Дирком тогда только что назначили ко двору. Она хотела заполучить меня, а я не обращал на нее внимания. Поэтому она использовала Дирка, чтобы подобраться ко мне.