Полет Стрижа
Шрифт:
"Похоже, там никого нет", — окончательно решил Стриж и, уже не таясь, слез с тополя и подошел к забору. Вскарабкавшись на него и вызвав этим у овчарок совершенно неистовый приступ ярости, Анатолий еще раз осмотрелся. Он запросто мог бы перестрелять собак, но это сразу бы переполошило вернувшихся хозяев. Еще с тополя он заметил, что ветви гигантского платана во дворе нависают над забором, а с другой стороны заканчиваются совсем близко от выпирающего сбоку балкона. Примерившись, Стриж подпрыгнул вверх и чуть вперед, уцепился за толстую, прогнувшуюся, но выдержавшую его вес ветку. Отдышавшись, он глянул вниз, на беснующихся собак, и, перебирая руками, добрался до ствола дерева. Здесь он вскарабкался
Она оказалась более толстой, видно было, что ее обрубили, освобождая место особняку. Стриж повис на конце ветки, до балкона осталось не более метра, но как преодолеть это пространство? Он завис, беспомощно крутя головой по сторонам. Пришла в голову и не очень хорошая мысль: "Такую идеальную мишень можно и из рогатки подстрелить". Мысль о рогатке навела его на одно интересное воспоминание. Анатолий улыбнулся, а потом начал раскачивать ветку весом своего тела.
В далеком детстве они вот так раскачивались на прибрежных деревьях, а потом прыгали в Волгу. Навык еще не пропал, вскоре он уже носился вверх-вниз по такой крутой амплитуде, что псы едва не доставали зубами его пятки. В душе Стриж молил об одном: лишь бы выдержала ветка! Наконец, он решился: на траектории, ведущей вверх, разжал руки и, развернувшись в воздухе лицом к балкону, полетел вперед. Все-таки он чуть-чуть не рассчитал, его ударило ногами о перила. Вдобавок, столкнувшись с препятствием, голова и туловище резко скапотировали вниз, и Анатолий здорово треснулся головой об пол.
— Хреновый из меня, однако, Тарзан получился, — пробормотал Стриж, со стоном поднимаясь с пола.
Действительно, ударься он о перила немного повыше, могло серьезно пострадать его мужское достоинство.
Хромая, Анатолий добрался до балконной двери. В отличие от обычных, эта была со встроенным в круглую ручку замком. Не сильно надеясь на успех, Стриж повернул ее и оказался в доме.
— Это ж надо, — пробормотал он, — так просто.
Отодвинув тюль, он проковылял дальше, на каком-то столике нашарил лампу, щелкнул выключателем. Розоватый свет неярко высветил помещение. Похоже, что он оказался в спальне. На это прежде всего указывала безразмерная квадратная кровать с низенькой спинкой резного дерева. Весь пол был застлан светло-коричневым паласом с длинным ворсом. На стене висела огромная фотография голой девицы в самой что ни на есть вульгарно-зазывающей позе. И очень заинтересовала Стрижа в этой комнате видеодвойка на подвижном столике с небольшим рядком кассет на нижней полке. Он подошел, нагнулся, перечитал названия фильмов. Все они не позволяли усомниться в жанре кинопродукции — порнуха. Выключив свет, Стриж прошел в соседнюю комнату.
Она больше походила на гостиную. Большой, почти квадратный, зал, метров десять в длину. В нем терялись даже громадный диван и четыре мощных кресла вокруг изящного, но довольно массивного журнального столика. Архитектор, создававший эту виллу, задумал в одном из углов зала разместить зимний сад. От былого замысла при новом владельце осталась только большая пальма.
В другом углу стоял точно такой же подвижный столик с видеодвойкой, как и в спальне. Но сверху, на телевизоре, лежала довольно большая видеокамера «Панасоник», сразу заинтересовавшая Стрижа. Он повертел ее в руках, невзначай нажал на пуск. Услышав, как она заработала, чертыхнулся. Потом все-таки разобрался в незнакомой конструкции, вытащил кассету, прокрутил ее на видике. Увы, там ничего не было, кроме тех кадров, что невзначай заснял Стриж.
Он вздохнул, зачем-то снова вставил ее в видеокамеру, положил «Панасоник» на телевизор и занялся разбором видеобогатства Шварца. Из двадцати с лишним кассет Стриж видел почти половину фильмов и точно мог сказать,
Стоило проверить еще одну дверь на этом этаже, как раз невдалеке от видеодвойки. Стриж нашарил на стене выключатель, зажег свет. Без сомнения, он попал в кабинет, самый настоящий кабинет ученого или писателя. Солидный письменный стол посередине, книжные шкафы с ровными рядами собраний сочинений, картины на стенах и даже небольшая бронзовая статуя женщины классических пропорций в томной позе стыдливой купальщицы. Но главное, что поражало в этой комнате — полная нетронутость интерьера. Ни одна бумажка не лежала на столе, ни одна книжка не была вынута из этих рядов и не нарушала их геометрической пропорции. Анатолий проверил письменный стол — там отсутствовала даже пыль, только слабый запах свежего дерева. Стриж покинул этот псевдокабинет в полнейшем недоумении.
"Похоже, он так и купил этот дом со всеми потрохами. Зачем ему нужен этот кабинет, почему он его не тронул, не переделал?"
Теперь Стриж пошел вниз. Спустившись по витой лестнице, он отыскал сразу три выключателя, нажал на клавишу. Загорелась только одна лампа под потолком, но и того света, что она давала, хватило на то, чтобы осветить помещение и заставить Стрижа рассмеяться. Он словно попал в филиал боцманской «качалки». Тренажеры, тренажеры и опять тренажеры. Вот этот зал, еще больший, чем холл наверху, носил явные следы переделки. При крепеже шведской стенки отбили штукатурку, поцарапали паркетный наборный пол. Анатолий уже двинулся было к одной из дверей, ведущей в другие комнаты, но тут в громадные окна, заменявшие одну из стен, полыхнуло светом, громко залаяли собаки.
Нетрудно было понять, что приехали хозяева. Стриж метнулся было к выключателю, но понял, что трогать его нельзя, поздно. Тогда он рванул наверх, в холле оглянулся по сторонам и решил укрыться в кабинете. Около «двойки» он притормозил, долю секунды подумал, направил объектив видеокамеры в зал и включил ее.
Дверь в кабинет Стриж оставил приоткрытой. Вытащив из кармана пистолет, он снял его с предохранителя и стал ждать.
17
Вскоре он услышал донесшийся снизу тяжелый голос хозяина.
— Нет, а кто, я что ли? Еще раз оставишь включенным, голову оторву!
"Ага, это они про свет", — понял Стриж. Чертыхаясь, в комнате появился Шварц, громадный, объемный, в неизменных черных очках. Он стащил с себя джинсовую куртку, бросил ее на диван, сам плюхнулся рядом, взялся за телефон. Набрав номер, он снял очки, положил их на столик, прикрыл глаза от яркого света.
— Вера, ты? Слушай, я у тебя фотографию не оставил? Какую? Ну, там одна девица рядом с папашей сидит, «Поляроидом» снято. Нету? Поищи, может, найдешь. Смотри, я за эту фотку и убить могу.
Бросив трубку на рычажки, он отнял от глаз руки и задумался. Впервые Стриж видел его без очков и вот так близко, всего метрах в четырех, чуть сбоку. Анатолий понял, зачем он носит черные очки. Мясистый раздвоенный подбородок, широкие, толстые губы, какой-то бугристый, шишкастый лоб с нависшими кустистыми бровями — все это впечатляло и угнетало. Но вот глаза явно подкачали. Маленькие, невыразительные, почти без ресниц, они придавали его бульдожьей внешности едва ли не комическое выражение. Долго раздумывать Шварц не стал, снова набрал какой-то номер.