Полет Стрижа

Сартинов Евгений Петрович

— Ты, это ведь ты его нам подсунул!

— Да погоди, может, и не он! — оправдывался капитан, стараясь оторвать от плаща руки Шварца. — Может, это те ребята с севера, вот пальчики снимут, и я точно скажу.

Шварц подержал его еще секунду, потом отшвырнул от себя.

— Придушить бы тебя, гада, да ладно. Нужен еще.

В салоне установилась тишина, каждый думал о своем. Шустик страшно хотел пить, но сейчас его желание было так некстати. Санек уже прикидывал, как понадежней убрать этого мента, мысли Шварца душил растущий гнев. Но в самом плачевном состоянии находился капитан Калинин. Ведь это действительно

он придумал всю комбинацию. На пляже, около мертвого тела, он мгновенно узнал Стрижа в толпе. Удивительным даром наделила природа этого невзрачного с виду человека. Он обладал поистине феноменальной памятью. Много лет Калинин добросовестно служил в отделе учета уголовного элемента. Те, кто хотел получить какую-нибудь справку побыстрей, обращались прямо к нему, минуя картотеку. Капитан или мгновенно находил нужное дело, либо просто цитировал данные на нужного ему человека.

На борьбу с проституцией его Седов бросил временно, скорее в виде шутки. Старому служаке полковнику вновь образуемый отдел показался делом если не пустячным, то по крайней мере второстепенным. Отвлекать на этих б…, как выразился Седов, лучшие кадры он не собирался, а тут как раз заявился к нему Калинин с рапортом о повышении по службе. Рапорт этот он написал под диктовку суровой жены, да и носил с собой целую неделю, не решаясь подать на стол начальству.

"Пусть покомандует, — думал полковник, подписывая приказ о назначении Калинина, — снять я его всегда успею". Но капитан неожиданно проявил в новом для себя деле столько рвения и сноровки, что Седов начал уж подумывать, не дать ли ему майора. На самом деле Калинин просто расчищал для Шварца поле деятельности. Мелкие сутенеры, не желающие идти под начало культуриста, теперь устранялись с помощью милиции.

Если бы Калинин знал о последних записях в досье Стрижа, о его участии в заварухе с чеченцами и награде, может, он и не решился бы на всю эту аферу. Но понадеявшись на свою фотографическую память, капитан не соизволил заглянуть в дело и на этом много проиграл.

— В студию они не вломились? — нарушил молчание Шварц.

— Нет, дверь закрыта, а у Боцмана не оказалось ключей.

— Ключей нет?! — резко обернулся назад Шварц. — Черт возьми, все одно к одному!

— Что значит одно к одному? — насторожился Калинин.

— Да мы там кассету оставили, — хмыкнув, ответил Шварц.

Калинина даже пот прошиб.

— Как оставили, ты же говорил, что ее стерли?!

— Да не ту, другую, под потолком.

— Нет, нельзя же так! — Калинин даже подпрыгнул на сиденьи. — Там же все, от начала и до конца!

— Знаю, — нехотя, почесывая ладонью щеку, ответил Шварц. — Перебрали мы тогда, про нее и не вспомнили. Потом уже, вечером, хватились. Боцман за ней и шел.

— Забыли, перебрали, — капитан раскипятился не на шутку, — а сбросили где? Поди у волнолома?

Шварц чуть пожал плечами.

— У волнолома, у волнолома, — со смешком подтвердил Заза.

— Ну, конечно! Там же камни, веревку перетерло часа за два. Господи, наваждение какое-то, не одно так другое, — тяжело вздохнул, подведя итоги Калинин. А про себя подумал: "И Боцмана убили. Тот хоть думал, прежде чем что-то делал, а этот бык совсем неуправляемый, того и гляди мне шею свернет. Ну зачем я во все это влез, зачем?!"

Позднее раскаяние милиционера прервал негромкий,

с наигранной ленцой голос Зазы.

— Слышь, пахан, раз тот фраер ключики взял, значит, снова сюда вернется.

Шварц покосился через плечо в его сторону.

— Знаю.

— Может, я его здесь подожду?

— Попробуй, — легко согласился Шварц.

Но тут неожиданно воспротивился Калинин.

— Погодите. Ну-ка, — обратился он к Зазе и Шустику, — выйдите, покурите.

Заза было хмыкнул, но Шварц, обернувшись всем корпусом, только глянул на него, и тот нехотя покинул машину. Укрываясь от ветра, они отошли от автомобиля метров на десять и закурили.

— Тоже мне, парижские тайны! — Заза начал закипать.

— Да ну и хрен с ними, — из-за травмы лица Шустик немного гундосил. — Наше дело телячье.

— Не люблю я такие песни из-за угла, — в обычной своей блатной манере продолжил Заза, внимательно наблюдая за тем, как неясно прорисованный в отдаленном свете уличного фонаря профиль капитана о чем-то горячо толкует неподвижному силуэту обращенного к нему вполоборота Шварца. Вскоре их позвали, но Заза уже знал, что хитрый мент, а они с капитаном взаимно не любили друг друга, в чем-то убедил Шварца.

— Тебя подбросить домой? — раздобрился Шварц, обращаясь к Калинину.

— Не надо, сам дойду.

— Какой ты все-таки пужливый, — усмехнулся Шварц. Рядом ощерился в улыбке Заза.

— Береженого бог бережет, — проворчал в ответ капитан.

— А не береженого конвой стережет, — весело, с глумливой ноткой в голосе подхватил Заза. Капитан, сплюнув в сторону, полез из машины под сдержанный гогот трех глоток.

Он и в самом деле смертельно боялся разоблачения. При таких деньгах, что ему перепадали от Шварца, он давно мог купить себе самую роскошную квартиру. Но из-за боязни по-прежнему жил с женой и дочкой в двухкомнатной «хрущевке». Правда, он сменил свой старый «москвич» на седьмую модель «жигулей», но и ту взял с рук и долго потом рассказывал каждому встречному, как ему повезло приобрести автомобиль почти задаром. Он относился к категории людей, которые хитры и изворотливы от страха. В чем себе не отказывал капитан, так это в еде. В последние полгода он стремительно начал прибавлять в весе, вырастая из всех костюмов.

— Стой, — остановил капитана Шварц. Немного помолчал, словно еще решая что-то, но потом сказал: — Ну ладно. Пригоняй этого своего должника, пусть караулит. Я двух тоже уже отправил на всякий случай к спасалке, Санек подсказал. Пусть и твой работает.

Капитан молча захлопнул дверцу и, пригнувшись, шагнул навстречу ветру. Вскоре его фигура скользнула по набережной в сером пространстве начинающегося ночного шторма.

— Ну что, босс, я сажусь с пушкой у спортзала? — спросил Заза, уже зная ответ.

— Да погоди ты! — отмахнулся от него Шварц. — Для тебя тоже дело найдется, и поважней.

— Понял.

— Поехали домой, — велел Шварц Шустику и устало откинул голову на изголовье сиденья, привычным жестом надел черные очки, как бы отгораживаясь от всего мира. Эта ночь даже ему далась нелегко. Слишком много приходилось думать и решать, заниматься тем, что всегда за него делал Боцман.

16

Собаки по-прежнему не унимались.