Полет Стрижа
Шрифт:
— Значит, звука выстрела вы не слышали? Ну конечно, если вы не сразу заметили труп на соседней кровати, мало ли что там валяется, то что говорить о выстреле…
— Я не мог его слышать, я стоял на крыльце, с другой стороны здания.
Поплавский хотел снова что-то сострить, но тут его отвлек оперативник, стоящий у окна.
— Дмитрий Александрович, посмотрите.
Следователь, подойдя к окну, долго смотрел в бинокль туда, где очень далеко равномерно мигал свет мощного фонаря.
— Метров триста? — спросил Поплавский у оперативника.
— Пожалуй, даже больше. Около четырехсот.
— Да, и с первого же выстрела. Столько стараний и усилий, чтобы убить не того, кого надо.
Он покосился на сидевшего на своей постели Стрижа, потом подошел ко все еще лежавшему на кровати телу убитого, всмотрелся в застывшие черты лица.
— Да, сходство несомненное. Не повезло парню. Пережить такую катастрофу и так нелепо погибнуть.
— Значит, не судьба, — с улыбкой констатировал веселый оперативник.
— Зато очень повезло гражданину Стрижову, — снова ковырнул Поплавский.
Стриж поморщился. Не любил он это иноязычное «гражданин». Зону напоминало.
— Ладно, уносите тело, — скомандовал Поплавский.
Вскоре два санитара с грохотом втиснули в узкую палату каталку и взялись перекладывать тело. Анатолий отвел глаза. Еще когда убитого осматривал медэксперт, он приподнял голову с подушки, и Стриж, сам не желая того, увидел размозженный затылок парня и кровавое пятно на белой наволочке.
"Сейчас меня бы так перекладывали", — подумал он.
— Ну что ж, Василий Макарович, третье покушение на вашего подопечного, — обратился Поплавский к сидевшему скромно в уголке Пименову. Капитан героически боролся со сном, его выдернули буквально из постели, а перед этим он сутки отдежурил, почти не спал.
— Выходит, так, — устало прикрывая глаза, отозвался Пименов.
— Надо было все-таки добиться, чтобы здесь поставили наряд милиции, — ворчливо заметил Поплавский, что-то записывая в своем протоколе.
— Да толку-то. Кто думал, что с такого расстояния из винтовки пальнут? — попробовал возразить капитан. — На окно же их не поставишь.
Санитары, вывозя каталку, широко открыли дверь, и Стриж заметил мелькнувшее и исчезнувшее удивленное лицо Ильи. Дверь закрылась, и Стриж поблагодарил Бога, что Илья сориентировался и не сунулся в палату.
— А чтоб люди зря не гибли, надо просто изолировать гражданина Стрижова, например, в нашем лазарете при СИЗО, и все в порядке.
— Но это значит просто арестовать его, а у нас против него ничего нет, — попробовал возразить ему Пименов.
— Можно привлечь на основании указа Президента до трех суток, а там что-нибудь найдем. Так просто у нас ни за что не убивают.
Закончив писать, Поплавский откинул назад привычным движением постоянно падающие на глаза длинные, наполовину седые и на вид давно не мытые волосы.
— Вот вам на первое время расписочка о невыезде из города. Пока ограничимся этим.
У Стрижа эта мера пресечения вызвала недоумение. Похоже, что его приравняли к тем, кто на него покушался. Ставя подпись, он чересчур резко черканул последний завиток, чем незамедлительно вызвал новый комментарий Поплавского.
— И не надо нервничать. На сегодня это все, можете спать спокойно, только окно закройте на всякий случай. Пойдемте, Василий Макарович.
И они ушли, оставив Стрижа, наконец, одного. Вскоре пришла дежурная нянька, и привычным жестом, без всяких эмоций сграбастав окровавленную постель, ушла, погасив напоследок свет. Стриж включил над кроватью маленький ночничок, затем, подойдя к окну, задернул занавеску. Раму закрывать он не стал, без этой ночной прохлады он бы не уснул. Вскоре пришел Илья.
— Ну что, ушли? — спросил он, осторожно проскальзывая в палату.
— Ушли. А где тебя черти носят?
— Помогал таскать раненых. Тридцать шесть человек, представляешь? С ума сойти.
— Тебе за это не приплатят? — усмехнулся Стриж.
— Погоди ты! — отмахнулся Илья. — Я сейчас слышал разговор трех врачей, стояли курили на крыльце. Помнишь, ты говорил, что этот самый Пежо должен где-то лечиться?
— Ну? — подтвердил Стриж.
— Так вот, один из них говорил, что одного из травматологов, какого-то Самсонова, на днях подвозили на работу на зеленом «БМВ». И один из них спросил его, ты что это, личного шофера с машиной заимел, а тот ответил, да это так, небольшой калым.
— Интересно. Жалко, что Пименов уже ушел. Собственно, что теперь. Дело передали этому козлу Поплавскому.
Немного подумав, Анатолий огляделся по сторонам и сказал:
— Знаешь что? Надо рвать из этой больницы. Здесь скорее убьют, чем вылечат.
Собрав наскоро попавшиеся на глаза вещи, они через приемный покой покинули здание и пешком двинулись по пустынным улицам к своему дому.
9
Поднялись они поздно, в одиннадцатом часу. Проспали бы и дольше — за разговорами и размещением на ночлег легли уже в пятом часу. Женщины устроились в конце концов на диване в детской, а мужчины разместились вчетвером на софе. Улеглись они поперек, а под ноги подставили две табуретки, накрыв их сверху листом фанеры, оставшейся от ремонта. Утром Илья, спавший очень беспокойно, умудрился ногой поддеть табуретку так, что все сооружение с грохотом развалилось, поневоле разбудив обитателей квартиры. Невыспавшиеся ребята, сидя на софе, долго хмуро разглядывали друг друга, таращили глаза на заспанные лица Лены и Зои, встревоженно выглянувших из соседней комнаты. Илья, сделав свое черное дело, снова попытался упасть в объятия сна, но Стриж, взглянув на настенные часы, грубо растолкал друга.
— Вставай, соня! Всю ночь брыкался, как мустанг, локтями пихался. Убегал что ли от кого?
Илья, поджав ноги, в тщетной попытке уместиться на коротком лежбище, с трудом оторвал голову от подушки, попытался что-то восстановить в памяти, но не смог.
— Не помню. Помню только ринг, а что с кем… Бог его знает…
Он снова было уронил голову на подушку, но вздохнул и поднялся, сел на софе, по-турецки поджав под себя ноги. Ленка, уже возвращавшаяся из ванны умытой и причесанной, засмеялась и потрепала Илью за черные кудри.
— Смешной ты, Ильюшка. На кота похож. Скажи «мяу».
Илья со своими реденькими усиками и черными выразительными круглыми глазами в самом деле имел что-то кошачье в облике, что и подтвердил душераздирающим мяуканьем. После такого необычного сигнала побудки вся процедура общего подъема пошла гораздо веселее. Женщины быстро приготовили нехитрый завтрак из яичницы, макарон и большой чашки салата. Уже пили кофе, когда Стриж, все поглядывавший на часы, и Андрей встретились глазами.
— Тебе шею не намылят за самоволку? — спросил Андрей.