Полет Жирафа
Шрифт:
Организованная преступность
Жил-был мальчик И жила-была у него бабушка. Но в том-то и дело, что жила она не у него, а в другом городе, и мальчик по ней очень скучал.
И надумал мальчик послать бабушке фотографию. Но фотографии у него не было, и он послал бабушке зеркальце со своим изображением, кстати, очень удачным.
Посмотрела бабушка на изображение и думает: что-то тут не то. Какой же это внучек? Внучек у неё мальчик, а здесь девочка, причем далеко не первой молодости. Наверно, фотографию подменили на почте.
Пошла
Девушка, которая выдаёт посылки, глянула и обиделась. Какая ж это старая баба? Это барышня весьма приятной наружности.
Позвали почтальона. Ты что ж это носишь по квартирам? Тебе дали мальчика, а ты кого принёс?
Посмотрел почтальон — так это же мальчик! Правда, уже в пожилом возрасте и с усами, но пусть кто-то скажет, что это девочка.
На шум явилась начальница почты. Она бы, конечно, сказала, кто, но глянула, а там один нос. Лицо у начальницы почты было рассчитано на стенное зеркало, расположенное горизонтально, а тут всего лишь карманное зеркальце. Нос — и тот весь не поместился.
Пошли на станцию, куда фотографию привезли на поезде. Сбежалась вся станция, плюс транзитные пассажиры. Все рассматривают фотографию, одни говорят мальчик, другие — девочка, но каждый восклицает: какое впечатляющее, запоминающееся лицо!
Кончилось тем, что всех забрали в милицию за нарушение общественного порядка. Милиция смотрит — и ничего не понимает. Тебе нужен мальчик, бабуля? Так вот же он! Да ещё какой боевой! Он тебе переловит всех преступников!
Идёт бабушка домой и плачет. Вот такая у нас, плачет, милиция, такая, плачет, почта, такая железнодорожная станция. Да это же всё одна бражка, одна шайка-лейка, шатия-братия, организованная преступность. У всех рыльца в пушку.
Пришла домой, вынула из конверта своего мальчика, а там опять старая баба. И ревёт в три ручья. Ишь, расчувствовалась. Совесть бы имела. Бабушка внучка ждёт, своего любимого мальчика, а она вылезла, старая корова. Думает, кто-то поверит её слезам.
Хвост русалки
Полюбил рыбак русалку. Хорошенькую такую русалочку. В верхней части хорошенькую девушку, а в нижней — хорошенькую рыбку. Главное — интересы общие: он при море, она при море, так почему бы не пожениться?
Поженились и живут. Когда русалка уходит в море, рыбак ожидает её на берегу. И так осторожно закидывает удочку, чтоб не подцепить на крючок супругу. Ему и в голову не приходит, что кто-то может подцепить её без крючка.
Проходит какое-то время, и рыбак начинает замечать: изменяет ему жена хвостовой частью, лицевой она с ним нежная, внимательная, а хвостовой бьет по воде, прямо море ходуном ходит. То у неё карась, то сазан, то даже лосось, рыба редкая, на крючке бы ему цены не было, но зачем же лезть в чужую семью?
Отбила хвостом мужа у акулы. За такие дела акула может в том числе и рыбака — с пионерским приветом, не хватало ему этих неприятностей.
Повел рыбак жену к господину доктору. Так, мол, и так, изменяет жена, что вы на это скажете?
Посмотрел доктор — всё нормально. Как для русалки, никаких отклонений нет.
— Как вы говорите? Изменяет? — и лезет в справочник. В большой медицинский справочник на букву «и». Полистал, полистал. — Нет, — говорит, — такой болезни не знает медицина.
Выписал порошки, примочки, советует получше жену кормить. А дома рассказывает жене: была у меня сегодня одна русалка. Какой-то у неё не то рефлекс, не то синдром: изменяет мужу хвостовой частью.
Докторша удивилась, лицевой частью она и сама была не промах, так по сторонам стреляла глазами, что перед собой дороги не видела, но чтоб стрелять хвостовой — это извините, такого за ней никогда не водилось. Может, стоит попробовать?
И попробовала, хотя и не русалка. А эти русалки, думает, ничего живут, неплохо устраиваются.
Рассказала подружкам, а те не верят. Сроду никогда такого не видели. Сами попробовали, рассказали соседкам. Соседки рассказали приятельницам. И пошли бить хвостами — никакая суша не устоит. И хвостов-то нет, а они, понимаешь, лупят во все стороны.
Всё перемешалось — земля, вода. Рыбак развёлся с русалкой, акула ушла от мужа и вышла замуж за господина доктора. А у русалки ухажёры подчистую отъели хвост, лишив её высокого звания вертихвостки.
Высокие гости
Цари, короли, императоры, ханы, султаны, павианы (извините!) всегда любили внешнюю политику. Внутренняя их тяготила, утомляла, порой даже пугала и наводила на самые серьёзные размышления. Поэтому они пользовались любой возможностью куда-то сбежать, улизнуть, слинять из страны, — не на совсем, конечно, чтоб не лишиться должности, — а с каким-нибудь государственным визитом, транзитом, залётом на государственный счёт, казённый кошт, средства налогоплательщиков.
Выезжали они в сопровождении адъютантов, консультантов, комедиантов (разве?), а также референтов, корреспондентов и лично близких людей для выполнения государственной, общественной и просто личной работы. При этом они говорили: в гостях хорошо, отлично, превосходно, недурственно, а дома лучше, краше, великолепней, даже сравнить нельзя.
Но на самом деле им было лучше в гостях, дома на них постоянно охотились, устраивали набеги, налёты, наскоки, засады с прошениями, воззваниями, петициями и взрывными устройствами, а в чужой стране к ним никто не имел претензий, лицензий, рецензий, кроме разве что гортензий в букетах и без.
Когда цари, короли, императоры, богдыханы, тираны и бонвиваны (а почему бы нет?) спускались по трапам самолётов, пароходов, вездеходов, тарантасов, слонов и верблюдов, им под ноги стелили ковры, дабы смягчить прикосновение к неродной земле, — и не только им смягчить, но и земле этой злосчастной, горемычной, многострадальной. Тут же в аэропорту, на вокзале, на автобусной станции, возле юрты, вигвама, яранги выстраивался почётный караул с обнажёнными саблями, обрезами, бумерангами, пулемётами и гранатомётами. Дома с таким арсеналом к ним и на пушечный выстрел не подпускали.