Полевой цветок
Шрифт:
– Идите. Не оглядывайтесь и не привлекайте к себе внимание. Я дам сигнал своим людям, и они явятся быстро.
Хотя Дэни и сомневалась в серьезности угроз этого человека, она не могла подвергать опасности жизнь людей, спящих возле костра. Она вернулась на поляну и заговорила с Кривым Соколом, одной рукой указывая на светловолосого пленника и жестикулируя другой. Затем вытащила из голенища сапога длинный охотничий нож с широким лезвием и приблизилась к белому мужчине. Некоторое время она молча стояла над ним, упиваясь страхом, возникшим в его голубых глазах, в то время как она поглаживала пальцем острие ножа.
Нож быстро разрезал кляп, торчащий из его рта, и затем ремни, стягивающие его запястья и лодыжки. Он принялся тереть глубокие вмятины, оставленные узкими кожаными
Когда страх в его глазах сменился благодарностью, она наклонилась к нему и сердито прошептала:
– Не благодарите меня. В других обстоятельствах я не освободила бы вас, даже если бы они собирались съесть вас на завтрак. Но, похоже, ваши друзья окружили нас. Сделайте так, чтобы они видели, что вы в безопасности. Я не хочу, чтобы боевая группа Фонтейна через минуту выскочила из леса и набросилась на нас. С меня хватит того, что я испытала за последние несколько часов.
Не обращая внимания на выражение удивления, появившееся на лице незнакомца, Дэни отошла от него и пододвинула свою постель поближе к костру. Бросив быстрый взгляд на охотников, она убедилась, что их ничуть не заинтересовало ее неожиданное решение освободить пленника, поскольку они продолжали спокойно спать.
Дэни посмотрела на край леса, где боролись со светом от костра трепещущие тени, но не увидела человека, который заставил ее развязать своего компаньона.
– Фонтейн!
Услышав этот крик, Дэни резко повернулась. Из леса, со стороны, противоположной той, где произошла их короткая встреча, появилась темная одинокая фигура человека. Ее глаза, скользнули по мужчинам, спящим вокруг костра, встретились с глазами Кривого Сокола. Она знала, что, несмотря на их кажущуюся безмятежность, все воины сейчас собрались в комок, готовые атаковать возможного противника. Кривой Сокол внимательно смотрел на Дэни, ожидая сигнала. Она заколебалась, и незнакомец подошел ближе, войдя в круг света. Ею овладело тревожное чувство при виде его приближающейся стройной фигуры. По какой-то неведомой причине Дэни чувствовала, что решение, которое она собиралась принять, навсегда изменит ее жизнь. Глаза ее вновь оглядели лес. Если бойцы Фонтейна и находились в засаде, спрятавшись в темноте под высокими деревьями, она их не видела. И все же Дэни не могла рисковать жизнями стольких людей. Она понимала, что если второй незнакомец не солгал, то шансы будут слишком неравны, и поэтому подала знак мира, заверив предводителя индейцев, что второй белый человек является другом.
Убедившись, что Дэни и индейцы настроены мирно, блондин вскочил на ноги и пошел по поляне навстречу мужчине, идущему к костру. Дэни настороженным взглядом следила за высоким темноволосым пришельцем. Она не могла понять, кто эти люди и почему они накинулись на нее. Вновь прибывший – Фонтейн, как его назвал блондин, – не выказывал никаких признаков страха и быстрым жестом велел своему другу молчать. У Дэни появилось желание собрать вещи и ускакать, оставив их на произвол судьбы, но годы, проведенные с Большим Джейком в этой дикой местности, научили ее, что выезжать верхом ночью в одиночку небезопасно. У нее и без того было достаточно неприятностей.
Она решила не уезжать, а игнорировать этих двоих. Взяла свою винтовку, одеяло из бизоньей шкуры, седло и переместилась поближе к «проколотым носам». Она отодвинула седло подальше от огня и завернулась в толстый чепрак из бизоньей шкуры, который трапперы [1] называли апишамором. [2] Дэни взяла в руки свою винтовку «Кентукки» и села, упираясь спиной в седло, твердо решив не смыкать глаз.
Со своего наблюдательного пункта она видела, как двое белых пододвинулись поближе к костру. Второй мужчина был выше блондина. Его темные глаза заблестели в свете огня, когда он посмотрел в ее сторону. Не сводя с нее глаз, он небрежно бросил на землю свои вещи и развернул постель. Почти рассеянно этот мужчина, которого звали Фонтейн, швырнул одеяло своему приятелю и затем все так же молча опустился на землю. Одним ловким движением
1
Охотники, ставящие капканы.
2
Буквально «обезьянья любовь».
Несколько долгих ночных часов Дэни, стараясь не заснуть, думала о Фонтейне и его приятеле и смотрела на них поверх искрящихся красных угольков. Спина Фонтейна почти совсем загородила крупную фигуру блондина, и Дэни ничего не оставалось, как устремить взгляд в эту спину. Он спал, растянувшись во весь свой длинный рост, и его ноги в грязных кожаных сапогах высовывались из-под одеяла. В отличие от наряда его приятеля, одежда его выглядела довольно поношенной: видно было, что она не являлась для него украшением, а выполняла свое прямое назначение – защищала от непогоды. На нем были куртка и брюки из оленьей кожи, не стесняющие движений, своей окраской повторяющие цвета леса, очень похожие на те, что носила Дэни.
Кроме выступающих из-под одеяла ног Фонтейна, Дэни были видны лишь его длинные, блестевшие в свете догорающего костра волосы. Широкие плечи тоже были закрыты одеялом.
В конце концов, Дэни надоело смотреть на спину мужчины. Видя, как равномерно поднимается и опускается его грудная клетка, она расслабилась и перевела взгляд на тлеющие угольки костра. Синие и белые языки пламени лизали оставшиеся ветви и скакали в ритмичном танце между разложенными кругом камнями. Веки Дэни отяжелели, сон начал ее одолевать. Она бросила последний взгляд в сторону Фонтейна и закрыла глаза.
– Черт!
Трой Фонтейн произнес это слово шепотом, беспокойно ворочаясь под одеялом. Кости его ныли от лежания на твердой земле. Несколько раньше густой аромат жарящегося над огнем мяса едва не довел его до безумия. Он был страшно голоден.
Ему совсем не хотелось ложиться спать с пустым желудком и после дня, по-видимому, бесполезных блужданий. Ни одна из рек, вдоль которых он следовал, не соответствовала тем, что были изображены на имеющихся у него картах. Не узнавал он и отмеченных на них троп. В конце концов, перед самым закатом Трой решил остановиться и разбить лагерь. Если бы не его старый друг Грейди Маддокс, он бы сейчас спал спокойно с полным желудком, а не притворялся бы, что спит, и не ждал бы, что ему воткнут нож между ребер.
Если бы не Грейди…
Трой подумал, что в последнее время он слишком часто повторяет про себя эту фразу. Если бы не Грейди, он бы по-прежнему находился сейчас в Батон-Руже и управлял своей судоходной компанией. Если бы не Грейди, Трой ждал бы сейчас дома вестей от человека, которого он нанял для розыска убийцы своих родителей.
Он мог легко отказать Грейди Маддоксу, когда тот приехал на остров Фонтейн и обратился к нему с просьбой, но твердая решимость Грейди и глубокая привязанность Троя к своему другу сыграли свою роль. Грейди хотел, чтобы Трой в качестве проводника и компаньона отправился с ним в путешествие на Запад. Талантливый художник, Грейди горел желанием увидеть эту необжитую дикую землю, ощутить ее первозданную прелесть, запечатлеть на холсте ее огромные богатства и бескрайние просторы, прежде чем до них доберется цивилизация. Он горел желанием создать портреты трапперов и индейцев, населяющих землю, находящуюся за пределами цивилизации.
Грейди говорил очень убедительно, и возражения Троя рассыпались одно за другим.
– Мне нужно вести дело, Грейди, – спорил он. – Я не могу сорваться с места под влиянием прихоти и укатить куда-то. К тому же, мы уже не дети.
– У тебя есть помощники. К тому же, это не прихоть. Я все тщательно обдумал, написал людям, которые там побывали. Я прочитал все их отчеты. – Грейди даже прибегнул к взятке, чтобы их получить. – Я заплачу за все снаряжение, которое нам понадобится. И, конечно, ты прав, мы уже не дети. Нам скоро стукнет по тридцать. Это еще один довод в пользу того, чтобы мы отправились немедленно.