Полицейская история
Шрифт:
— Это все, что у тебя есть против него?
— Нет. Пуаре на днях сообщил мне, что Робийяра разыскивает судебная полиция Руана по подозрению в краже со взломом, имевшей место в Этрета. Кроме того, дирекция Регионального депозитного банка недавно объявила, что назначает вознаграждение один миллион франков за поимку бандитов, совершивших нападение на инкассаторов в Шампини. Может быть, это соблазнит Робийяра, как ты думаешь?
— Не знаю…
И вот сейчас я излагаю свой план Толстому. Он внимательно слушает меня и говорит:
— Ваш план не так уж плох. А если наша контора добавит к миллиону пятьсот тысяч франков, может быть, это окончательно убедит его. Вернемся к этому разговору завтра.
На следующее утро я узнаю, что Спотти, Толстый и Жийяр отправились в Марсель, где наши коллеги арестовали трех сообщников по делу ограбления шаха. Два дня спустя мне звонит сам Спотти:
— Борниш, четвертый сообщник находится в Париже, и он нам необходим.
Я получаю указания, арестовываю четвертого, а Урс конвоирует его в Марсель. Как только он прибывает на место, Спотти снова звонит мне:
— Борниш, разыщите нам осведомителя по данному делу.
Я приступаю к розыску с коллегой из другой группы, инспектором Берилле. Через жену осведомителя мы узнаем, что он находится в Эльзасе. Мы связываемся с судебной полицией Страсбурга, осведомителя задерживают и везут в Марсель.
Несколько дней спустя мне звонит Толстый:
— Борниш, вы не забыли о Робийяре?
— Нет, патрон, не забыл. Я узнал его адрес в Жуэнвиль-ле-Пон и установил за ним наблюдение. Его жена серьезно больна, и вчера я разговаривал с ее врачом. У нее лейкемия.
Благодаря врачу у меня появился лишний козырь.
К сожалению, дело о похищении ювелирных драгоценностей затягивается. Полиция Марселя обнаружила все драгоценности, кроме бриллианта «Маркиза», который стоит более шестидесяти миллионов франков.
Мне снова звонит Толстый:
— Нам нужен бриллиант, Борниш.
— Да, но что я могу?
— Вы должны найти его.
Я нахожу бриллиант 7 марта 1950 года. Кабинет Толстого кишит журналистами: он утер нос Спотти!
— А теперь за дело, Борниш! Принимайтесь за Бюиссона, — приказывает он.
На следующий день я вызываю к себе Матье Робийяра.
Матье Робийяр, обладающий изысканными манерами, может свободно чувствовать себя в любом обществе. Это очень красивый мужчина, и помимо воли я испытываю к нему зависть.
Заключение не отразилось на нем, и он по-прежнему напоминает внешностью аристократа. Он нисколько не изменился за восемь месяцев, прошедших после нашей встречи в баре «Фаворит»: стройный, атлетически сложенный блондин с голубыми глазами.
Войдя в кабинет, он внимательно всматривается в мое лицо, пытаясь вспомнить, где мог видеть меня раньше. Мой первый вопрос немного сбивает его с толку.
— Как по-вашему, Матье, «БМВ» — хорошая машина?
Утром за ним пришли двое свирепых полицейских, перевернули вверх дном его дом, привезли его на улицу Соссе и оставили одного в камере на целых три часа, предварительно отобрав у него ремень, шнурки и галстук, и вот теперь вместо того, чтобы начать допрос, я спрашиваю его, нравится ли ему «БМВ». Есть от чего прийти в изумление.
Я встаю из-за стола и сажусь на стул напротив него.
— Успокойся, Матье, — говорю я, — я не собираюсь обсуждать с тобой твои усовершенствования, когда ты отправился за своим другом Жирье в тюрьму Пон-ле-Эвек. (Он затаил дыхание.) Я не стану тебе также напоминать о том, как ты удирал из бара «Фаворит», или «Тонус» у Венсеннских ворот, или из «Птичьей харчевни» в Бри-сюр-Марн, превышая скорость и мчась на красный свет. Я обратил внимание на то, что водитель ты классный; это подтверждают также мои коллеги из Руана, расследующие дело об ограблении в Этрета. Но я вызвал тебя не для этого, Матье. Мне нужен не ты, а Бюиссон. И мне почему-то кажется, что вдвоем мы сможем найти его.
Прочистив горло, Робийяр спокойно говорит:
— Не понимаю, что вы хотите от меня. Я не знаю Бюиссона. Никогда не слышал о таком…
Я достаю из пачки сигарету, прикуриваю ее, делаю затяжку и выпускаю кольцо голубоватого дыма, который спиралью поднимается к потолку.
— Не глупи, Матье!
— Честное слово, инспектор.
— Не смеши меня своим честным словом, иначе я не смогу верить тебе. Итак, ты утверждаешь, что не знаешь Бюиссона?
Робийяр утвердительно кивает головой. Я продолжаю:
— Разве ты не участвовал с ним в нападении на фургон Лионского кредитного банка?
Он смотрит на меня широко открытыми глазами, и я чувствую, что попал в самую точку. Я продолжаю:
— Не пытайся обмануть меня, Матье, я знаю достаточно, чтобы упечь тебя на каторгу. Я не беспокоил тебя до сих пор только потому, что был занят другими, более важными делами, но сегодня мне нужен Бюиссон. Подумай.
Я встаю со стула и беру со стола досье Робийяра. Открыв папку, я делаю вид, что читаю, затем поднимаю на него глаза:
— Итак?
— Нет, я не знаю Бюиссона. Но если бы я его знал, я бы вам все равно не сказал, как найти его.
— Ты лжешь, — говорю я, — но дело твое. В жизни бывают моменты, когда необходимо принять решение.
Я кладу досье на стол.
— У меня есть ордер на твой арест по делу в Этрета. Я могу упечь тебя прямо сейчас.
— Как угодно, господин инспектор. Ваши угрозы не пугают меня. К тюрьме я уже привык. Это не дворец, но жить там можно, и уж лучше вернуться туда, чем стать доносчиком. Я мошенник, господин инспектор, но не убийца. Однако если бы кто-то выдал меня, я удушил бы этого гада собственными руками.
Я слушаю Робийяра, не перебивая, и знаю, что он говорит искренне. Тем не менее я должен убедить его, что работать на меня в его же интересах. Убедить любой ценой, это в моих интересах. Пусть даже ценою собственного падения. Я готов на это.
— Хорошо, Матье, — говорю я. — Я знаю, что в воровской среде много говорится хвалебных слов о тех, кто умеет молчать, но я таких людей не встречал.
Вертя пальцами монету и не глядя на него, я добавляю:
— Матье, ты поступаешь опрометчиво. Ты упустил из вида одну вещь.