Полицейские и воры. Авторский сборник

Уэстлейк Дональд Эдвин

– Конечно.

Хенли встал, и Сондгард понял, почему его пригласили на роль футбольного игрока в рекламе. Хотя актер был не слишком высок – около пяти футов восьми дюймов, – он выглядел мощным. В первый момент Хенли казался толстым, но это было не так. Уилл Хенли был очень крепким и, вероятно, очень сильным.

Хенли вышел из комнаты, а через минуту туда вошел Род Макги. Макги был полной противоположностью Хенли. Худой как щепка, гибкий, он словно излучал нервную энергию. Возникало ощущение, что, если прикоснуться к нему, ударит

током. И если Уилл Хенли выглядел несколько старше своих двадцати семи, то Макги явно казался моложе, чем был на самом деле. Костлявое, некрасивое лицо с удивительно яркими карими глазами и возбужденный открытый взгляд подростка. На вид не старше девятнадцати или двадцати.

Макги пересек кухню и плюхнулся на стул:

– Это «Воллензек»?

Его быстрые пальцы постучали по крышке магнитофона.

– Да.

– Старый или одна из новых моделей?

– Я не знаю, сколько ему лет.

– Раньше, когда их выпускала немецкая компания, машины были лучше. Теперь они – дочерняя компания «Ревере». Вы знали об этом?

– Нет. Род – сокращенное от чего? Роберт?

– Нет, меня звали Фредрик, затем это превратилось во Фреда, а уж затем в Рода.

– Хорошо. Прошу прощения. – Сондгард включил магнитофон и произнес:

– Предварительный допрос Фредрика Макги, известного как Род Макги. Сколько вам лет, Род?

– Двадцать шесть.

– Ваш постоянный адрес?

– Вам нужен адрес моих родственников или тот, где я живу в Нью–Йорке?

– Вы постоянно живете в Нью–Йорке?

– Да. Кармайн–стрит, 37–а.

– Вы когда–нибудь работали в этом театре раньше?

– Нет, никогда. Я приехал сюда только вчера. Я вообще впервые оказался в этой части страны. Мне здесь понравилось.

– Хорошо. Теперь, пожалуйста, расскажите мне коротко о себе. Где вы жили, кем работали, вашу театральную историю.

– Ох, минуточку. Вам нужны адреса?

– Нет, называйте только город и какой период вы там жили.

– Ладно. Для начала Олбани, штат Нью–Йорк. Я имею в виду, я там родился. И вырос там. Я работал неполный день, когда был ребенком… Вам это тоже нужно?

– Нет, не так подробно.

– Затем, когда я закончил школу, я поехал… Ох, вам нужно название школы?

– Нет, меня не очень интересует ваше детство.

– Тогда… Колледж?

– Вы учились в колледже?

– Да, сэр, конечно. Меркьюри–колледж, Меркьюри, штат Нью–Йорк. Драма и американская литература, объединенный главный предмет. Затем меня призвали в армию… Я имею в виду сразу после того, как я закончил колледж. Меня призвали, и я уехал в Техас для базовой подготовки, а потом в Нью–Джерси, а оттуда в Род–Айленд. Когда меня демобилизовали, я уехал в Нью–Йорк, чтобы брать уроки актерского мастерства. У меня была рекомендация от моего преподавателя драмы в Монекью к Джулу Кемпу. Это преподаватель. И с тех пор я занимался с ним.

– У вас были профессиональные актерские работы?

– Видите ли, Джул не любит, когда студенты

этим занимаются, но у меня действительно была парочка таких работ. Я работал в шоу для детей по уик–эндам, в субботу и в воскресенье после полудня. Я был глупым рыцарем, я заблудился, съел отравленное яблоко и тому подобное. И несколько раз я работал на дневном телевидении; один раз я три недели участвовал в мыльной опере – я был армейским приятелем главного героя, он привел меня домой из лагеря и всякое такое, и я попал в массовку на телевидение. Я надел арабский костюм, и я встретил смерть, она заговорила со мной, а ответ был: «Встреча в Самарре».

– Вы состоите в актерском профсоюзе?

– Да, конечно. Меня приняли два лета назад в Театре южного тира в Бингхемптоне, штат Нью–Йорк.

– Почему вы не поехали туда и этим летом?

– А… Понимаете, это не такой репертуарный театр, как здесь, а просто готовые шоу. В тот год, когда я там работал, у нас были Талалу Бенкхид, и Артур Тричер, и Виктор Зочу, и…

– Ладно, хватит. Как насчет прошлого лета?

– Ну, я оставался в Нью–Йорке прошлым летом. У меня была очень хорошая работа с компанией, производящей кремы для загара. «Бронзо», так он назывался. Я ходил по большим и маленьким магазинам и демонстрировал этот крем для загара. Очень хороший крем, кстати.

– Вы еще работали где–нибудь в Нью–Йорке помимо ваших актерских занятий?

– Да, конечно. Я работал в компании по перевозке… Вы, наверное, знаете, перевозка мебели. Братья Скаппали. И я работал для городских властей каждый раз во время снегопада. Я убирал снег, понимаете? А еще я некоторое время работал в благотворительном учреждении на Восточной Пятой улице: я преподавал драматическое искусство группе детей, мы поставили «Наш городок». Получилось очень хорошо.

– Хорошо, – улыбнулся Сондгард.

Контраст между Родом Макги и Уиллом Хенли оказался куда больше чисто физических различий. Перед капитаном стоял увлеченный парень, добровольный рабочий, тот, кто всегда участвует в колледже во всех комитетах по увеселениям, кто никогда не получил ни одной оценки выше «В», но и ни одной ниже «С», кто не задумываясь одалживает деньги и кто на вечеринке дома у профессора вскакивает с места, чтобы помочь профессорской жене с закусками. Не из какого–нибудь расчета, а просто в силу своего характера.

Сондгард задал следующий вопрос только ради протокола, капитан не сомневался, что услышит отрицательный ответ.

– Были ли у вас когда–нибудь проблемы с полицией? Исключая штраф за не правильную парковку и тому подобное.

– О нет. До сих пор нет. Я имею в виду… Я полагаю, что и сейчас не будет проблем, верно? Но я хочу сказать, что я никогда раньше не разговаривал с полицейским, если не считать вопросов о направлении движения и так далее.

– Хорошо. Теперь по поводу того, что вы делали после полудня. Вы все время находились в репетиционном зале, верно?