Полихромы. Серебряная Тьма

Кош Виктория

– Девочки, я обещаю, все будет хорошо.

Но Карине были нужны не обещания, а свободное время.

Она возила тряпкой по полу в своей комнате – то, что мама называла попыткой уборки – и всерьез размышляла о побеге. Можно притвориться, что она пошла выносить мусор, и удрать в школу. Скандал родители не будут устраивать, тем более при чужих. А у нее будет железное оправдание: не смогла вынести мысли о близком знакомстве с Ильей. Папа огорчится, конечно. Но или так, или пропустить сегодняшнюю встречу.

Но ничего придумывать не пришлось. В час позвонила Инга –

Карина слышала, как папа с ней разговаривал.

У Ильи перенесли тренировку по фехтованию, он не сможет, давайте в другой раз, если удобно…

Карина была обеими руками за другой раз. В другой раз она была готова даже мило болтать с этой Ингой. И с братцем тоже. Хоть с чертом лысым. Главное, чтобы сегодня, сейчас она была свободна.

Ровно без пятнадцати три Карина сидела на карусели. Их с Ясей площадка – в принципе не самая популярная в округе – сегодня была совсем пуста. Накропал дождь. Серые, с графитовыми вкраплениями тучи не располагали к прогулкам. Карина поглубже натянула капюшон куртки. Ради чего, спрашивается, она убила полчаса, выпрямляя волосы? Из-за влажности они снова завьются, и она будет выглядеть как дура с облаком мелких кудряшек. Вот у Даридзе волосы никогда не вились. Черный густой водопад, блестящий, как в рекламе. Никаких идиотских кудрей, никакой головы одуванчика, когда завитки торчат над ушами и лбом, как ни причесывайся.

И где вообще Яська?

Карина вытащила телефон. Без пяти три. Яська вечно опаздывает. Неужели сегодня нельзя было приехать вовремя?

Карина открыла записную книжку, но не успела выбрать номер. Телефон зазвонил. На экране появилось фото Яси: черно-розовая челка спускается до плеча, выставленные вперед пальцы сложены в виде латинской V.

– Алло, ты где?

– Привет.

Голос Яськи был сам на себя не похож. Грустный, тихий голос. Мятый.

– Я в постели. Тридцать семь и пять. Еще и вся в пятнах как леопард.

– Что с тобой?

– Мама говорит, ветрянка. Знаешь, как чешется. Такая дрянь. Я уже собралась выходить, смотрю в зеркало, а я вся в горошек.

– Яська…

– Ага. Сорян. Хотела с тобой пойти.

– Тебе очень плохо?

– Типа того.

– Выздоравливай.

– Угу. Но знаешь, так, наверное, лучше. Не буду путаться под ногами у тебя с Любимовым.

– Ты никогда не путаешься!

– Еще папа рано приехал с работы. Я с ним в го поиграю, а то у него по работе тухляк идет какой-то. Надо утешить.

– Хорошо вам поиграть, Ясь.

– А ты их всех сделай там сегодня, Каринка.

Карина отключилась. Яську было очень, очень, очень жаль. И себя было жаль. Яська должна была взять на себя Жарова, оставив ей Матвея. И что ей делать теперь?

Пережевывая разочарование как жвачку, Карина поднималась по ступенькам к двери школы. Она до сих пор не придумала, что скажет охраннику. Что бы она ни сказала – дополнительные занятия, кружок, задание учителя, он легко сможет проверить. И выгонит ее обратно. Нечего шляться по школе в выходной день.

Но охранника не было на месте. Входная дверь была открыта, стул охранника

пустовал. В вестибюле никого. Непривычная тишина обернула Карину в ватное одеяло, но ни уютно, ни тепло от этого не становилось. Кто бы мог подумать, что пустая школа… пугает.

Стараясь ступать осторожно и тихо, Карина повернула налево. Актовый зал был совсем близко, в конце коридора. Там горел свет. В дверях стоял кто-то… Матвей? Карина приободрилась. Но нет. Слишком маленький для Матвея.

Жаров.

– Уже три минуты четвертого, – сообщил он таким тоном, как будто обвинял ее в преступлении.

– Привет, – сказала Карина. – Я ждала Яську, а она заболела. Ветрянка. Не повезло.

В зале горели все лампы. На сцене (и как его только туда затащили?) стоял большой батутный замок, вроде тех, в которых малыши скачут летом. Сто рублей за десять минут, а то и сто пятьдесят. Что здесь делает замок, было интересно. Но еще интереснее было, где Матвей.

Он нашелся на первом ряду, по соседству с неизменной Даридзе. Вся в черной коже, со сверкающим круглым кулоном на серебряной цепочке, вторая половинка Матвея выглядела сногсшибательной. Настроение стало хуже некуда. Значит, предчувствие не обмануло, и Даридзе участвует во всем. А ведь можно было сообразить раньше, что Матвей никуда без нее, и не раскатывать губищи. Никакое это не свидание. Тогда что?

– Привет, – кивнул Матвей. – Леш, запри дверь.

– Уже. Садись, Карина.

Она стянула куртку, кинула ее на кресло, опустилась на сиденье за спиной Матвея.

– Не сюда, – скомандовал Жаров. – Садись рядом с ним.

Он ткнул пальцем направо. Только сейчас Карина заметила, что там, ближе к стене сидит еще один парень.

Удивляясь самой себе – с какой стати она слушается Жарова – Карина побрела вдоль ряда. Парень неторопливо повернул голову в ее сторону, и она споткнулась на ровном месте.

Тимохин. Такой же как в школе: самоуверенный, равнодушный и мерзкий. Он скользнул по Карине взглядом и отвернулся. Она села рядом, стараясь ни в коем случае не коснуться его.

Вот вам и тренировка по фехтованию. Вдобавок ко всему, он еще и врун.

– Все в сборе. Начинаем.

Жаров деловито забрался по ступенькам на сцену и встал посередине. С топорщащимися ушами и волосами торчком он был похож на коричневого тролля вроде тех, что продают в супермаркетах с конфетами.

– Что начинаем? – лениво пробормотал Тимохин.

Жаров как обычно проигнорировал вопрос, но сегодня это впервые не выбесило Карину. В противостоянии странного одноклассника и навязанного брата она была всецело на стороне одноклассника.

– Как вы уже знаете, цвет – это излучение волн, восприятие которых зависит, в первую очередь, от особенностей вашего глаза и психического состояния.

Это был удар под дых, тем более подлый, что надежда на свидание до последнего трепыхалась в сердце. Несмотря на присутствие в зале лишних людей, вчерашнее происшествие с Машкой и Матвеем сверкало драгоценными гранями, как алмаз в шкатулке. Может быть, сейчас все уйдут… Может быть, Матвей ее куда-то позовет после…