Полисексуал
Шрифт:
40
Вот так, почти за два года совместного проживания, наши лю-бовники так ни разу и не встретились. Лично я был знаком с по-стоянным «любовником» отца – «дядей Серёжей», положитель-ным с виду, серьёзным и, казалось, усталым человеком. Кажется, у него была и жена – биологическая женщина, но он её не любил
всячески избегал. Был у них и сынок – мой ровесник, о кото-ром дядя Серёжа предпочитал не рассказывать. Представлялся он старым другом и собутыльником моего отца Станислава, вёл себя в его отношении спокойно
груди, а иногда, когда я отворачивался и целовал его украдкой. Конечно же, всё это было обычно за «возлияниями».
Иногда я приглашал отца и в «мою» комнату, когда там бывал Игорь. Отец был явно разочарован моим выбором, хотя Игорь выглядел красивым и мужественным юношей.
– Он с тобой ненадолго! – пояснил мне отец попозже, – он не гомосексуал, это просто мужик, у которого пока нет бабы. Да и спаиваешь ты его, а больше ему, видимо, никто наливать не спе-шит! Роль твоя в этом альянсе незавидна! – завершил отец свой вердикт.
Я, конечно, возражал ему, но засомневался. Игорь душевно всё больше отдалялся от меня и я замечал это. Но любовь – что с ней поделаешь! Гони её через парадный вход, а она через чёр-ный влезает, и прямо ко мне на кухню! Я задумался – не на помой-ке же я себя нашёл – такого красивенького, умного, умелого! Да и возраст у Игоря приближался к призывному, а с поводом для от-срочки от армии для него было безнадёжно – здоровье было бы-чье, надежды же на поступление в вуз – никакой – он, то и дело, на второй год оставался. Так мы с ним можем и одноклассниками заделаться! Надо было что-то решать, тем более, к этому подтал-кивали обстоятельства.
41
НАЧАЛО АКТИВНОСТИ
А надо вам сказать, что в моей сексуальной жизни всё большую роль начал играть онанизм или, иначе, мастурбация. То есть, я на-чал нежить, холить, лелеять (не хочу использовать опошленный термин, применяемый большинством школьников, о котором я упомянул выше!), свой «хвостик», чего почти не делал раньше, ког-да любовь к Игорю была в разгаре. Я стал посматривать и на дево-чек, чего раньше со мной почти не случалось. Но девочки, особен-но в нашем классе, казались мне такими примитивными, такими глупыми (если даже были отличницами!), такими антисексуальны-ми, что я сторонился их, предпочитая самоудовлетворение.
Но при акте самоудовлетворения только самые отсталые на-туры не думают ни о чём, не представляют себе никого из во-жделенных, любимых людей. В начале своей любви к Игорю я во-ображал себе наши с ним любовные игры, особенно оральные. Потом, когда я стал спаивать Игоря, и встречи наши стали носить какой-то вынужденный характер, мне всё труднее стало заста-вить себя представлять сексуальные сцены с его участием. Всё чаще я стал вспоминать сексуальные отрывки из литературных произведений, и начавших появляться тогда в Тбилиси видео порнофильмов, правда, тогда ещё чёрно-белых на отечествен-ных видеомагнитофонах «Электроника». А ещё через какое-то время, когда отношения мои с Игорем начали терпеть фиаско, в жизни моей появилось нечто новое.
В хореографическом училище, куда я непременно, невзирая ни на что, продолжал ходить три раза в неделю, у меня появился настоящий друг. Нет, товарищи были и раньше, я очень общите-лен и никому не отказывал в общении.
Мне исполнилось уже пятнадцать лет, лето я провёл в беспре-рывных выступлениях в ресторане, не прекращающихся даже в будни. Я был в ансамбле на хорошем счету, мне доверял и со мной считался руководитель – он полагал, что у меня неплохие организаторские способности. А тут весной «забирают» в армию одного из ведущих танцоров, так как ему уже исполнилось во-
42
семнадцать. Мне было дано задание – выудить из училища та-лантливого мальчика на замену ушедшего в армию.
Я поразился, насколько всё случилось вовремя. Почти за не-делю до этого поручения я, можно сказать, сошёлся (не подумай-те дурного раньше времени!) с моим ровесником – танцором, к которому давно испытывал симпатию. Он как-то подсел ко мне в раздевалке после душа, и с восхищением шёпотом стал расхва-ливать мою фигуру. А надо сказать, что вместо уже прекратив-шихся тренировок с Игорем по боевым искусствам, я дома стал самостоятельно заниматься бодибилдингом. Гантели, подтягива-ния, отжимания, приседания – много ли надо молодому организ-му, чтобы начать быстро наращивать мышечную массу, причём в самых нужных местах, и убрать, пусть и ничтожную, но имеющую-ся жировую массу в местах ненужных. И Элик (а мальчика звали Эльдаром, для своих – Эликом) очень точно заметил изменения
моей фигуре, спрашивал, как я этого добился. При этом Элик ласково поглаживал меня по наращенным мышцам и загляды-вая в глаза. Элик был очень красивым мальчиком с каштановы-ми волосами, светло-карими глазами и пухлыми губами. Ростом он был чуть меньше меня, тогда я уже достиг 170 сантиметров, а Элик – 165. Фигура у Элика отличалась от моей – если у меня она была мужественной, с рельефными мышцами, тонкой кожей, че-рез которую проглядывались мощные кровеносные сосуды, не-сущие кислород и питательные вещества мышцам, то у Элика она была понежнее. Мышцы, как таковые, не проглядывались, но они формировали такую стройную, обтекаемую, я бы даже сказал по-девичьи спортивную фигуру, что на Элика все заглядывались. И ещё – если у меня на груди уже имелся тёмный волосяной покров
виде креста, то у Элика тело, в том числе даже подмышками, было безволосым. Конечно же, в душевой я заметил у Элика кое-какую растительность на интимном месте, но она была настолько нежна и шелковиста, что закрой Элик это интимное место, впол-не за девушку сошёл бы.
Мои отношения с Игорем тщательно скрывались от всех, кро-ме отца, да и мой мужественный внешний вид и дерзкое, агрес-сивное поведение не давали и повода заподозрить чего-либо
43
«такого». Конечно же, и Элик ни о чём не догадывался. И когда мы после души вышли на уже вечернюю улицу, то решили проводить друг друга по домам. Так как нам было по пути, а я жил ближе, то фактически Элик проводил меня. Он тут же взял меня «под руку», прижался ко мне, и стал быстро-быстро рассказывать, как ему одиноко, грустно, как никто не дружит с ним, как родители нико-го постороннего не пускают в дом, а его – Элика, никто не пригла-шает к себе. В таких разговорах мы и дошли до моего дома, вер-нее, отцовского. Ещё с полчасика постояли под густым платаном, что рос у входа во двор, и Элик всё не переставал говорить мне о своей симпатии ко мне.