Политическая антропология
Шрифт:
Глава шестая
Развитие семейного права
1. Формы развития брака — 2. Половой отбор и человеческий брак — 3. Организация власти в семье — 4. Развитие прав собственности — 5. Физиологические основы права наследства
Самая примитивная общественная связь людей, имеющая свою предварительную ступень уже в животном царстве, — это семья, органически представленная взаимная связь родителей и детей. Как у животных, так и у людей особые роды семейной организации зависят от половых отношений, так что формы развития брака образуют основания для форм развития семьи. Хотя теория, выводящая рост всего политического расчленения рода, сословий и государств непосредственно из семейной организации, и страдает некоторою односторонностью, но все же семья образует органическое средоточие и исходный пункт всякой более обширной и дифференцированной социальной связи. Весьма понятно поэтому, что исследование первобытного общества почти всецело перешло в исследование древнейших брачных и семейных форм.
Бахофен и Морган, первые, осветившие общественные примитивные состояния рода человеческого, установили, что первоначально между людьми существовало беспорядочное половое общение,
Морган на основании своих наблюдений среди североамериканских индейцев и малайско-полинезийских племен построил историю развития семьи, которая из состояния, в котором мужчины живут во многоженстве, а женщины во многомужестве, прогрессирует к состоянию так называемого кровнородственного брака и «брака пуналуа» и заканчивается, наконец, единопарным браком и длящеюся моногамиею. Согласно этой теории, между беспорядочным половым сношением и единопарным браком существовал обыкновенно, как промежуточное звено, групповой брак, выступающий в форме кровнородственного брака и «брака пуналуа». Первая форма заключается в том, что брачные группы разобщаются друг от друга поколениями, так что происходит «поочередный брак братьев и сестер в одной группе». Эта форма, по собственному признанию Моргана, перестала существовать на самых низших ступенях у современных дикарей. Доказательство в пользу прежнего существования этой формы брака он видит в правовой системе кровного родства и свойства, которая еще ныне существует на Малайских и Полинезийских островах и, по мнению Моргана, составляет многовековое переживание путем традиции действительной формы брака, от которой она взяла свое начало. В малайском обозначении родства братья и сестры (по нашей правовой системе), также двоюродные братья и сестры первой, второй, третьей и дальнейших степеней называются, без различия, «братьями» и «сестрами». Отец и мать вместе с их братьями и сестрами, и двоюродными братьями и сестрами первой, второй и дальнейших степеней родства называются все вместе «родителями». Точно так же дед и бабка, как и их родные, в уже названных степенях, обозначаются как «прародители»; сыновья и дочери вместе с их двоюродными братьями и сестрами — как «дети». [211]
211
L. H.Morgan. Die Urgesellschaft. S. 338.
Из этой системы обозначения родства Морган заключает, что до ее возникновения должна была существовать кровнородственная семья со связанной с нею формой брака; что ей предшествовал групповой брак родных братьев и побочных братьев с сестрами, причем также существовала как полигамия, так и полиандрия.
Второе доказательство он видит в семье пуналуа, существующей в Полинезии, которая развилась из кровнородственной семьи путем исключения родственных братьев и сестер из брачных отношений, но взаимное многоженство и многомужество еще продолжали существовать. Следы этой формы группового брака могут быть найдены и у более древних народов. Цезарь сообщает о древних бриттах: «мужья обладают сообща десятью и двенадцатью женами, причем, большею частью, братья с братьями и родители со своими детьми» (De bello Galico. V. 14). Геродот рассказывает то же самое о массагетах, агатирсах и будинах. Морган предлагает, далее, гипотезу, по которой групповой брак существовал некогда и у первобытных первоорганизаций тех народов, которые выработали родовую (гентильную) организацию, у греков, римлян, германцев, кельтов, евреев, и что эта форма брака была вообще у всех народов необходимою переходною ступенью к половому общению одного мужчины со многими женщинами и, наконец, к длительной моногамии.
Построенный Морганом ход развития горячо оспаривался многими новыми исследователями в том, что касается беспорядочного полового общения и группового брака, именно Вестермарком, Штарком, Гроссом, Циглером и Муком, между тем как другие, Леббок, Кохлер, Пост и Энгельс, остаются еще более или менее на точке зрения Моргана.
Первая группа вышеназванных писателей единодушно признает, что уже в первобытных состояниях человеческого рода существовало моногамическое сексуальное положение; это, между прочим, уже раньше утверждалось отдельными исследователями, например, Хомом.
Что касается беспорядочного полового общения, то сведения о некоторых диких племенах и известные, исторически-переданные, странные обычаи в сущности так двусмысленны и сомнительны, что на их основании нельзя заключать ни о какой всеобщей и необходимой стадии развития брака, — ибо, как замечает Вестермарк, отнюдь не у одних только самых низших племен половые отношения носят такой беспорядочный характер. Что касается массагетов, то при более близком рассмотрении оказывается, что, по Геродоту, каждый массагет берет только одну жену. Мнимая «общность жен» заключается в известной распущенности этого единопарного брака, именно: «когда массагет чувствует влечение к одной какой-нибудь женщине, то он привешивает свой колчан к повозке и совокупляется с нею без всякого стыда» (Herodot. I. 215). Иначе обстоит дело с агатирсами и будинами. Первые «совокупляются со своими женщинами сообща, так как они все — братья и, как кровные родственники, не питают друг к другу ни зависти, ни вражды» (Herodot. IV. 164). Будины также совокупляются со своими женщинами все вместе и не имеют собственных жен, а поступают, как скот. «Когда у женщины подрастает ребенок, то мужчины собираются каждые три месяца, и тот, на которого дитя походит, считается его отцом» (Herodot. IV. 180). Нет никаких оснований сомневаться в истинности этого сообщения; еще сомнительнее — рассматривать эти обыкновения как всеобще действительные ступени сексуального развития у всех племен.
С точки зрения зоологического опыта, уже Дарвин считал общинный брак в высшей степени невероятным. Он пишет: «по тому, что мы знаем о ревнивости всех самцов млекопитающих, из которых многие даже снабжены специальным оружием для борьбы со своими соперниками, мы можем вывести заключение, что предполагаемое авторами смешение полов в естественном состоянии — крайне невероятно». Против первоначального обширного брака с беспорядочным половым общением говорит и оправдываемое с естественной точки зрения сравнение с антропоидными обезьянами, которые своим телесным строением, социальными и умственными способностями стоят очень близко к человеку. Они живут все либо в моногамии, либо в полигамии, и ничто поэтому не может быть так правдоподобно, как обоснованное предположение, что и примитивный человек жил в подобном же половом общении.
Что касается сведений, приводимых относительно группового брака, то последние были недавно сгруппированы вкратце и исследованы И. Кохлером. Он пытается доказать существование этого брака у американцев, дравидийцев и австралийцев и также приводит для доказательства систему родства малайцев, затем распущенное внебрачное половое общение у дравидийцев и австралийских негров. О тодасах, например, сообщают, что рядом с полиандрией существует у них также вступление в брак нескольких братьев с несколькими сестрами, и «когда имеется вместе с тем много женщин, то каждый мужчина обращается с каждым ребенком такой женщины, как со своим собственным». [212] Бывший групповой брак видит он у туземцев Маршальских островов в том обстоятельстве, что нередко мужчина женится на многих женщинах или женщина выходит замуж за многих мужчин, причем мужчина выбирает обыкновенно дочерей одной семьи, а на Жильбертовых островах помолвленный со старшею дочерью имеет право на младших дочерей, которые могут затем выйти замуж только с его согласия. На Попане часто случается, что друзья и братья обмениваются своими женами. Далее сообщают об индейцах племени омаха, что когда кто-нибудь из них желает взять вторую жену, то с согласия своей первой жены может жениться на ее сестре, тетке и т. д. Здесь, таким образом, нет общей правовой обязанности, а существует только индивидуальный произвол. Тем не менее, на основании этого сообщения, И. Кохлер признает существование «группового брака доказанные», между тем как на самом деле такой брак составляет только исключение или такое состояние, которое может наступить по желанию, и поэтому никоим образом не представляет остатка прежних настоящих групповых отношений. Столь же мало доказательной силы имеют и все случаи, где господствует полигамия или полиандрия и браки заключаются предпочтительно между родственниками. Все эти сомнения не исключают, однако, того, что в немногих отдельных случаях беспорядочное половое общение и групповой брак — например, у бриттов — существовали на самом деле.
212
Zeitschrift fur vergleichende Rechtswissenschaft. Bd. XII, S. 330.
Также и сообщенный Энгельсом «новооткрытый случай группового брака» не может быть рассматриваем как доказательство его существования везде или как ступени развития. «Гиляк» — по словам одного сообщения — называет отцом не только своего родного отца, но и всех братьев своего отца; жен этих братьев, как и сестер своей матери. Он называет всех вместе своими матерями; детей всех этих отцов и матерей он считает своими братьями и сестрами. Таким образом тут господствует система наименования родства, сходная с той, которая была найдена у ирокезов и других индейских племен Северной Америки, так же как у некоторых племен Индии. «Но, — пишет Энгельс, — в то время как у этих последних племен такая система наименования родства уже давно не соответствует действительным отношениям, у гиляков она служит для обозначения состояния, существующего и поныне. И теперь еще каждый гиляк имеет супружеское право на жен своих братьев и на сестер своей жены; по крайней мере осуществление таких прав не рассматривается как нечто недозволенное». [213] Заключение, которое выводит Энгельс из этого сообщения, о существовании в действительности, вследствие обыкновения или правовым образом, группового брака совершенно не оправдывается и обнаруживает лишь логические следствия предрассудка. Согласно этому сообщению, «родной отец хорошо известен каждому сыну, и каждый мужчина имеет в общем одну жену, — ибо говорится о „сестрах его жены“. Заключительная фраза позволяет, кроме того, узнать, что здесь мы снова имеем дело с тою формою свободного, единопарного брака, где внебрачное половое общение мужчин, именно с женами своих братьев и с сестрами своей жены, является чем-то морально и юридически позволенным.
213
Die Neue Zeit. Bd. I, S. 373.
Беспорядочное половое общение и групповой брак никогда не существовали как правовые учреждения в истории развития брака и семьи. Скорее, надо все эти названные формы брака считать исключительными и временными отклонениями от правильного типа моногамии или полигамии, причем эти отклонения развиваются под влиянием известных экономических условий. Полиандрия представляет, по всей вероятности, исключительное явление, наблюдающееся только у немногих племен, как правовое учреждение, и оно должно быть сведено к бесплодию почвы или недостатку в женщинах. Кроме того, основным заблуждением Моргана, а за ним — Энгельса и Кохлера, является вывод, который он делает на основании отношений родства о действительном существовании, хотя бы только в прошлом, группового брака. Ничем до сих пор не доказано положение, которое Морган кладет в основание своих гипотез, „что системы родства остаются еще существенно неизмененными и в полной силе после того, как формы брака, из которых они произошли, вполне или частично исчезли“. Было бы легкомысленно заключать из того обстоятельства, что ныне еще названия „дядя“ и „двоюродный брат“ употребляются гораздо свободнее, чем это позволяет общественно-признанное семейное право, о действительно более тесном отношении родства. С точки зрения эволюционно-психологической, обстоятельство это можно объяснить следующим образом: что названия родства на низших степенях еще не так дифференцированы, как в настоящее время, и что у первоначальной семейной общины, как защитительной единицы, кровное родство связывает гораздо теснее, чем в современной обособленной семье, где даже самые близкие кровные родные стремятся к отделению.
С другой стороны, однако, мы бы зашли слишком далеко, принимая строгую пожизненную моногамию за первоначальное состояние, которое все племена равным образом приняли за исходный пункт своего развития. Тут приводят пример веддахов. Последние, по исследованиям братьев Сарасин живут в строгом пожизненном единобрачии. Они также нашли во внутренней части Целебеса остатки примитивного населения, живущего в моногамии и находящегося еще в периоде каменного века. Трудно, однако, сказать, имеем ли мы тут дело с „первобытным состоянием“; во всяком случае, доказано, что моногамия есть правильная и наиболее широко распространенная форма брака. Отклонения и исключения являются на всех ступенях культуры, именно в отношении полигамии. Часто там, где род живет во всеобщей моногамии, более знатные и богатые имеют право на многоженство. И в настоящее время у цивилизованных рас, где право и культура признают только пожизненную моногамию, внебрачное половое общение со стороны мужчины большею частью допускается безмолвно.