Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 2
Шрифт:
И даже такой ярый антикоммунист и антисталинист, как Р. Конквест, по рассмотрении теоретических и практических аргументов, использованных Сталиным для обоснования доктрины построения социализма в одной, отдельно взятой стране, вынужден констатировать следующее, — подход и обоснование Сталиным его концепции часто рассматривался марксистскими пуристами в качестве ошибочного и менее утонченного, чем анализ его оппонентов, однако его подход был адекватен реальным условиям [143] .
143
См. Robert Conquest. Stalin. p. 123.
И в качестве финального аккорда к рассмотрению данной темы в самом общем виде затрону один, в сущности, вполне ясный, но иногда искажаемый вопрос, а именно: был ли Сталин подлинным автором концепции строительства социализма в одной стране или же пальма первенства здесь принадлежит кому-то другому? Как мог убедиться читатель, эта концепция в своем первоначальном виде достаточно ясно
144
Роберт Такер. Сталин. Путь к власти 1879 — 1929- С. 340
Несколько проясняет ситуацию американский советолог С. Коен в своей книге о Бухарине. В ней он, как мне показалось, не совсем уверенно, а, так сказать, в виде определенных недомолвок и высказываний, могущих быть истолкованными по-разному, проводит мысль о том, что фактически Бухарин является первоначальным автором доктрины строительства социализма в одной стране. Вот что пишет С. Коен по данному вопросу: «Выступая против «перманентных революционеров», Сталин первый отчетливо выдвинул эту идею, но именно Бухарин развил ее в теорию и дал, таким образом, официальное обоснование «социализма в одной стране» в 20-х гг… Он приближался к такой концепции с ноября 1922 г.; она содержалась косвенным образом в его положении о «врастании в социализм». Но только в апреле 1925 г., спустя три месяца после сталинского заявления, Бухарин сформулировал проблему публично и недвусмысленно» [145] .
145
Стивен Коэн. Бухарин. Политическая биография. 1888 — 1938. М. 1988. С. 224.
Словом, ясно одно — почти ничего определенного! Один пишет, что Бухарин был первым, кто выдвинул эту доктрину, а Сталин лишь использовал ее. Другой пишет, что авторство идеи принадлежит Сталину, но в целостную теорию ее превратил якобы Бухарин. Конечно, Бухарин был теоретиком и чрезвычайно плодовитым автором. В его выступлениях и многочисленных статьях содержалось много разных идей, но говорить о какой-то законченной целостности его воззрений, на мой взгляд, нет достаточных оснований. И уж совсем нет оснований причислять его к первооткрывателям концепции строительства социализма в одной стране. Как уже мог убедиться читатель, концепция такого строительства «черепашьими темпами» скорее выглядит как насмешка над концепцией, чем ее творческое обоснование и развитие.
Кроме того, важно подчеркнуть и такую особенность подхода Бухарина: концепцию строительства социализма в одной стране он органически связывал с идеей мировой революции. Если договаривать до конца, то он фактически подчинял задачу строительства в нашей стране глобальным планам осуществления мировой революции. Не останавливаясь на этом, он допускал и возможность своеобразного экспорта революции, хотя и выражал эту мысль в весьма осторожной форме. В качестве доказательства приведу его собственное высказывание на XV конференции партии: «Наша революция есть составная часть международной революции, и, конечно, наша окончательная победа есть победа мирового коммунизма. Какой же дурак против этого спорить станет? Мы здесь по сути — международные революционеры, и этот вопрос ставится настолько остро, что мы теоретически допускаем наступление победоносной революции против капиталистических стран» [146] .
146
XV конференция Всесоюзной коммунистической партии (б). Стенографический отчет. С 603.
Конечно, и в выступлениях Сталина тех лет присутствуют риторические заклинания относительно мировой революции. Однако они и воспринимаются как политическая риторика, а не как программа политических действий, ибо центр тяжести в его воззрениях лежит на внутреннем строительстве, на концентрации всех усилий страны на решении фундаментальных проблем внутреннего развития. В этом состоит коренное различие принципиальных позиций Сталина и Бухарина. Попутно замечу, что обоих этих деятелей в рассматриваемый период связывала общность целей и интересов борьбы против троцкистов и зиновьевцев. Читая стенограммы съездов и конференций, часто наталкиваешься на одобрительные ремарки генсека во время выступлений Бухарина против их общих оппонентов. Так, на той же конференции стенографистки зафиксировали: Сталин с места: «Здорово, Бухарин, здорово. Не говорит, а режет» [147] .
147
Там же. С. 601
Суммируя сказанное, полагаю, что приведенные факты и аргументы позволяют сделать однозначный вывод: в своем целостном и конкретизированном виде концепция строительства социализма в одной отдельно взятой стране является продуктом творческой мысли и практической деятельности Сталина. Читая самого Сталина, постоянно встречаешь ссылки на ленинское авторство этой идеи, что, однако, не должно вводить читателя в заблуждение: в сложившихся тогда условиях, в обстановке ожесточенной политической и идейной борьбы, когда Сталин еще не обладал ни полнотой власти, ни достаточно высоким авторитетом в качестве теоретика, защищать данную концепцию только от своего имени он просто не мог. Сталин выдвинул и обосновал концепцию строительства социализма в одной стране отнюдь не из чистой любви к теоретическим изысканиям. Эта черта как раз и не была присуща ему. Основные концепции и идеи Сталина являли собой прежде всего продукт не теоретических размышлений и обобщений, а были ответом на реальные потребности развития страны. Они имели своей прародительницей общественную практику. И это нисколько не приземляет их научную ценность и значимость.
2. XIV съезд партии: ответ Сталина на открытый вызов оппозиции
Во всем широком спектре разногласий между Сталиным и его оппонентами сначала с левой, а затем и правой оппозицией, центральное место неизменно занимали вопросы обладания властью. Но властью не самой по себе, не как самоцелью, а как инструментом реализации определенных политических целей. Поэтому абсолютно естественно и закономерно борьба вокруг концепции строительства социализма далеко вышла за рамки теоретического спора (да таковой она, собственно, и не являлась с самого начала). В партии к тому времени обнаружились расхождения практически по всем сколько-нибудь значимым вопросам и без того сложной жизни страны. Речь шла прежде всего о выборе направления и темпов реконструкции народного хозяйства, обозначении приоритетов экономической политики, о том, что поставить во главу угла — подъем промышленности или развитие сельского хозяйства. Вообще-то говоря, конфликтующие стороны, и, разумеется, Сталин, прекрасно отдавали отчет в том, что все отрасли народного хозяйства должны развиваться ускоренными темпами. Но все упиралось в то, откуда взять для этого необходимые средства, материальные, людские и иные ресурсы. Имелись серьезные расхождения и по вопросам текущей политики, политики цен, налогов, внешней торговли, словом, по всему комплексу народно-хозяйственных проблем страны.
Проведение новой экономической политики к тому времени принесло свои положительные результаты: в 1925 году продукция крупной промышленности составила три четверти ее довоенного объема, а валовая продукция сельского хозяйства — 112% довоенного уровня [148] . Масштабная и весьма эффективная работа проводилась в сфере народного образования и просвещения (речь шла в первую очередь о ликвидации простой неграмотности), в области культуры и т. д. Я не стану здесь пространно освещать все эти, важные сами по себе вопросы, поскольку в эпицентре моего внимания стоят прежде всего те проблемы, которые помогают раскрыть политическую и государственную деятельность Сталина в этот период. А она, если формулировать в двух словах, сводилась к борьбе. К борьбе, имевшей много видимых и невидимых фронтов.
148
История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4. Книга первая. С. 371.
Одним из ключевых вопросов был вопрос о том, откуда черпать средства на проведение индустриализации страны, подъема научно-технического уровня всех отраслей и без того крайне отсталой промышленности. Внутренние ресурсы были относительно ограниченны, внешние же — в тот период почти недоступны, хотя уже намечались определенные сдвиги в расширении торговых связей (их тормозил отказ Советской России от признания царских долгов, общая сумма которых превышала 7 млрд. золотых рублей). Периодически возникали такие проблемы, как кризис сбыта товаров из-за их недоступности массовому потребителю, затем нехватка этих же самых товаров, но уже из-за того, что промышленность не поспевала за спросом со стороны зажиточной и относительно богатой части сельского населения. Так, в 1923 году серьезные просчеты обернулись кризисом сбыта. На складах осели товары, недоступные из-за высоких цен массовому потребителю, то есть в первую очередь многомиллионному крестьянству. Это был явственный сигнал: ускоренный подъем индустрии нельзя базировать главным образом на основе неэквивалентного обмена с деревней. Но уроки, как говорится, не пошли впрок. Вернее, они оказались не столь поучительны, поскольку не охладили умы тех, кто считал, что индустриализацию страны можно осуществить в основном за счет эксплуатации крестьянства. Один из видных идеологов троцкизма Е.А. Преображенский сухим научным языком сформулировал суть нового закона первоначального социалистического накопления. Этот закон гласил: «Чем более экономически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или иная страна, переходящая к социалистической организации производства, чем меньше то наследство, которое получает в фонд своего социалистического накопления пролетариат данной страны в момент социальной революции, тем больше социалистическое накопление будет вынуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяйства» [149] .
149
Преображенский Е. Основной закон социалистического накопления — «Вестник Коммунистической академии». 1924 г № 8. С. 92.