Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 3
Шрифт:
Сталин был серьезно обеспокоен этим. В частности, его тревожило положение дел в авиационной промышленности, которой он лично уделял особо пристальное внимание. Причем в этой, как, разумеется, и в других сферах, ему приходилось порой сталкиваться с элементами халатности и безответственности – а этого он не терпел органически. Он даже однажды незадолго до войны (ноябрь 1940 года) жаловался Г. Димитрову:
«Если наши воздушные силы, транспорт и т.д. не будут на равной высоте наших врагов (а такие у нас все капиталистические государства и те, которые прикрашиваются под наших друзей!), они нас съедят.
Только при равных материальных силах мы можем победить, потому что опираемся на народ, народ с нами. Но для этого надо учиться, надо знать, надо уметь. Между тем никто из военного ведомства не сигнализировал насчет самолетов. Никто из вас не думал об этом.
Я вызывал наших конструкторов и спрашивал их: можно ли сделать так, чтобы и наши самолеты задерживались в воздухе дольше? Ответили: можно, но никто нам такого
У нас теперь пехота перестраивается, кавалерия была всегда хорошая, надо заняться серьезно авиацией и противовоздушной обороной.
С этим я сейчас каждый день занимаюсь, принимаю конструкторов и других специалистов. Но я один занимаюсь со всеми этими вопросами. Никто из вас об этом и не думает. Я стою один. Ведь я могу учиться, читать, следить каждый день; почему вы это не можете делать? Не любите учиться, самодовольно живете себе. Растрачиваете наследство Ленина.
(Калинин: Нужно подумать насчет распределения времени, как-то времени не хватает!)
Нет, не в этом дело! Люди беспечные, не хотят учиться и переучиваться. Выслушают меня и все оставят по-старому. Но я вам покажу, если выйду из терпения. (Вы знаете, как я это могу). Так ударю по толстякам, что все затрещит» [382] .
382
И. Сталин. Соч. Т. 18. С. 208.
К слову сказать, некоторые отрасли промышленности (например, танковая, авиационная) только еще осваивали производство новых образцов боевой техники. В нашей стране производились танки Т-34, показавшие себя с самой лучшей стороны. Таких танков у немцев не было. Вот что об этом писал в своих воспоминаниях прославленный немецкий генерал-танкист Г. Гудериан: «Особенно неутешительными были полученные нами донесения о действиях русских танков, а главное, об их новой тактике. Наши противотанковые средства того времени могли успешно действовать против танков Т-34 только при особо благоприятных условиях. В ноябре 1941 года видные конструкторы, промышленники и офицеры управления вооружения приезжали в мою танковую армию для ознакомления с русским танком Т-34, превосходящим наши боевые машины; непосредственно на месте они хотели уяснить себе и наметить, исходя из полученного опыта ведения боевых действий, меры, которые помогли бы нам снова добиться технического превосходства над русскими. Предложения офицеров-фронтовиков выпускать точно такие же танки, как Т-34, для выправления в наикратчайший срок чрезвычайно неблагоприятного положения германских бронетанковых сил не встретили у конструкторов никакой поддержки. Конструкторов смущало, между прочим, не отвращение к подражанию, а невозможность выпуска с требуемой быстротой важнейших деталей Т-34, особенно алюминиевого дизельного мотора» [383] .
383
Гейнц Гудериан. Воспоминания солдата. Смоленск. 1999 (электронная версия).
Большое преимущество Германии состояло в том, что она начала агрессию против Советской России в благоприятных международных условиях: боевые действия ее сухопутных войск в Европе были уже завершены и лишь на море и в воздухе продолжались сражения против Англии. Однако для ведения кампании против Великобритании отвлекались довольно скромные силы, учитывая численность и состав вооруженных сил, использованных для нападения на СССР. Это давало Гитлеру уникальную возможность бросить подавляющую часть своих сухопутных войск и военно-воздушных сил против СССР. Особо надо подчеркнуть, что на стороне Германии выступили Италия, Финляндия, Румыния и Венгрия, военный потенциал которых не являлся отнюдь незначительным и который был поставлен в значительной мере (исключая Италию) на службу германской армии. Наша страна фактически вела войну в одиночку, опираясь на свои собственные силы. И это продолжалось довольно длительный период. Нельзя также сбрасывать со счета и потенциальную опасность со стороны Японии, которая, несмотря на заключенный в апреле 1941 года советско-японский договор о нейтралитете, сосредоточила в Маньчжурии и Корее многочисленную армию. Поэтому значительная часть советских войск, которые так нужны были на фронте борьбы против Германии, была отвлечена на обеспечение безопасности наших границ на Дальнем Востоке.
Фашистская Германия заблаговременно готовилась к нападению на нашу страну. Она сосредоточила и развернула вдоль западных границ Советского Союза огромную армию общей численностью в 190 дивизий, в том числе 153 немецкие, обладавшие почти двухлетним опытом ведения современной войны с применением больших масс танков, самолетов и другой боевой техники. Приобретенный германской армией большой опыт проведения широких и крупномасштабных стратегических и тактических операций значительно усилил возможности ее вооруженных сил, придал ей уверенность, подготовил значительные кадры – от высших звеньев военного руководства до рядового состава – к ведению самой современной войны с применением новейших видов оружия. Что касается Красной Армии, то она не была развернута и сосредоточена там, где ожидалось вторжение. Наша армия не обладала достаточным опытом ведения современной войны. Халхингольский опыт и суровые уроки «зимней войны» с Финляндией, конечно (помимо позорных неудач и поражений) дали свои положительные результаты и способствовали совершенствованию военной подготовки частей и соединений. Однако говорить о том, что этот опыт был полностью обобщен, а главное – внедрен во все звенья военной системы, было бы громадным преувеличением.
Одним из самых существенных минусов являлось то, что ко времени начала войны не было завершено и ее техническое перевооружение. Существенной слабостью Красной Армии была и нехватка опытных, хорошо подготовленных и обученных командных кадров. Зачастую крупные командные посты, вплоть до командиров полков и даже дивизий, занимали не соответствовавшие необходимым требованиям люди. Здесь сказались широкомасштабные репрессии против военных, проведенные Сталиным в 1937 – 1938 годах. Известно, что это подорвало не только моральный дух Красной Армии, но и создало массу трудноразрешимых проблем с кадрами. За все это, разумеется, главную ответственность несет Сталин. Как отмечалось во втором томе, он, очевидно, трезво оценив все угрожающие последствия, решил положить конец широкомасштабным репрессиям в армии. Характерно, что ряд видных военных полководцев Великой Отечественной войны был освобожден из лагерей и впоследствии сыграл выдающуюся роль в войне (например, маршал К.К. Рокоссовский и др.).
В данном контексте бесспорный интерес представляет оценка советского военного корпуса Геббельсом. Она дает возможность под несколько иным измерением, чем мы привыкли смотреть, оценить достоинства и качества советского военного корпуса (несмотря на репрессии). Характерна запись в дневнике Геббельса, сделанная им, когда советские войска уже подходили к Берлину: «Генеральный штаб прислал мне книгу с биографиями и фотографиями советских генералов и маршалов. Из этой книги можно вычитать много такого, что мы упустили сделать в предшествующие годы. Маршалы и генералы в среднем чрезвычайно молоды, почти ни одного старше 50 лет. За плечами у них богатая политико-революционная деятельность, все они убежденные коммунисты, весьма энергичные люди и по лицам их видно, что вырезаны они из хорошего народного дерева. В большинстве случаев речь идет о сыновьях рабочих, сапожников, мелких крестьян и т.п. Короче говоря, приходишь к досадному убеждению, что командная верхушка Советского Союза сформирована из класса получше, чем наша собственная… Я рассказал фюреру о просмотренной мной книге генерального штаба о советских маршалах и генералах и добавил: у меня такое впечатление, что с таким подбором кадров мы конкурировать не можем. Фюрер полностью со мной согласился» [384] . Думаю, что в комментариях приведенное высказывание не нуждается – оно говорит само за себя. По крайней мере, критики Сталина должны не сбрасывать со счета или игнорировать это замечание, когда они делают уничижительные выводы о Сталине и его роли в войне, о его отношении к выращиванию молодых и способных военачальников.
384
См.: «Новая и новейшая история». 1992 г. № 5. С. 213.
Но оставим эту тему и возвратимся к главной нити нашего изложения.
Необходимо хотя бы в самом общем виде остановиться и на таком факторе, как внезапность нападения. Отрицать этот фактор нельзя, поскольку нападающая внезапно сторона, безусловно, сразу же приобретает серьезные преимущества. Было бы наивным полагать, что нападение фашистской Германии было совершенно неожиданным для СССР. Сталин прекрасно понимал, что рано или поздно Гитлер направит острие своей агрессии против нашей страны, реализуя свои бредовые планы установления мирового господства и фактического уничтожения русского народа. Сталин из всего предшествовавшего опыта знал, что германского фюрера не остановят никакие нормы международного права, а тем более договор о ненападении. Вообще фюрер рассматривал нормы международного права как пустую формальность, полагая, что только сила правит миром и устанавливает в нем свои законы.
Что касается Сталина, то он также не испытывал особого пиетета перед международным правом, но прекрасно отдавал себе отчет в том, какие негативные последствия влечет пренебрежение к этим нормам. Поэтому, заботясь о международном престиже Советской России, он достаточно лояльно выполнял требования права, если его нормы непосредственно не нарушали коренные интересы нашей страны. Частично этим объяснялось и его стремление не дать повода Гитлеру для развязывания агрессии против нашей страны. К сожалению, это стремление перешло все разумные границы и явилось одной из причин недостаточной готовности страны к отражению агрессии. Сталин, видимо, в глубине души считал, что Гитлер пытается шантажировать Советский Союз, добиваясь от него необходимых Германии уступок. И лидер СССР готов был к дальнейшим переговорам, чтобы таким путем выиграть время и прозондировать планы Германии. Но вся беда состояла в том, что в Берлине все уже было решено и никакие уступки уже не могли отвратить вторжение германских полчищ.