Политическая коммуникация: опыт мультимодального и критического дискурс-анализа

Исследование дискурсивно-семиотического пространства политической коммуникации России и Запада представляется в контексте современности одним из самых актуальных востребованных направлений как в рамках теории дискурса в целом, так и в аспектах прикладного назначения полученных результатов, поскольку для эффективного межкультурного взаимодействия между странами необходимо учитывать дискурсивные техники, вовлеченные в формирование стратегических государственных взглядов и отношений. Изучение соответствующей сферы Великобритании позволяет выстроить лингвокоммуникативную модель анализа западного общественно-политического взаимодействия, обеспечивая базу для сравнительного анализа разных политических систем. «Чужой» в дискурсе политиков является одним из основных концептов, поэтому конструированию

образа «чужих» отводится особое место в политической и дискурсивной лингвистике. Интерес современного языкознания к выявлению особенностей дискурсивного отражения реальности и, в частности, описанию модели конструирования чужеродности в политическом общении очень высок, что и определяет актуальность монографии.

Работа выполнена в русле коммуникативно-прагматического подхода с привлечением методик мультимодального и критического дискурс-анализа. Исследование посвящено изучению лингвосемиотических и лингвопрагматических средств дискурсивного конструирования чужеродности в современной британской политической коммуникации с учетом двух перспектив взаимодействия с «чужим»: монокультурной («чужой» находится в той же лингвокультуре, что и отправитель дискурса) и межкультурной («чужой» является представителем иной лингвокультуры).

Материалом послужили речи британских политиков; статьи в ведущих политических и социально-экономических газетах Великобритании (New Statesman, The Guardian, The Independent), представленные в печатном виде, а также взятые с интернет-сайтов; телевизионные и радиовыступления политических деятелей, видеозаписи и стенограммы предвыборных теледебатов, интервью с политиками; стенограммы заседаний Парламента Великобритании и официальные отчеты о заседаниях (Hansard). Временные рамки собранного и проанализированного эмпирического корпуса ограничены 2007–2013 годами.

В качестве единицы исследования выступил дискурсивный/текстовый фрагмент (изображение) полемического характера, в котором эксплицитно или имплицитно актуализированы лингвистические, коммуникативно-прагматические или визуальные проявления чужеродности. Всего проанализировано более 2000 текстовых фрагментов и около 200 изображений, реализующих около 5000 случаев выражения чужеродности в политическом дискурсе британской лингвокультуры.

Общетеоретическую и методологическую базу работы составили труды отечественных и зарубежных ученых в области лингвистики текста и теории дискурса (Т. Н. Астафурова, М. Б. Бергельсон, В. И. Карасик, В. Б. Кашкин, М. Л. Макаров, Г. Н. Манаенко, М. Ю. Олешков, А. В. Олянич, С. Н. Плотникова, T. A. van Dijk, N. Fairclough, M. A. K. Halliday, G. Kress, T. van Leeuwen); политической коммуникации (Э. В. Будаев, Л. В. Куликова, А. П. Чудинов, Е. И. Шейгал, Т. В. Юдина, P. Chilton, M. Reisigl, C. Sch"affner, R. Wodak); работы по критическому дискурс-анализу (В. И. Карасик, М. В. Йоргенсен, М. Л. Макаров, Г. Г. Почепцов, А. А. Филинский, Л. Дж. Филлипс, J. Blommaert, T. A. van Dijk, N. Fairclough, G. Weiss), мультимодальному анализу и исследованию визуальных образов (Е. Е. Анисимова, М. Б. Ворошилова, Ю. А. Сорокин, Е. Ф. Тарасов, R. Hodge, G. Kress, T. van Leeuwen, D. Machin, K. L. O’Halloran), междисциплинарному изучению чужеродности и оппозиции «свой-чужой» (А. К. Байбурин, Э. Бенвенист, Х. Вайнрих, Б. Вальденфельс, Л. И. Гришаева, П. Н. Донец, В. И. Жельвис, В. И. Карасик, В. В. Красных, Л. В. Куликова, О. А. Леонтович, Ю. М. Лотман, А. В. Олянич, Ю. С. Степанов, Н. В. Уфимцева, Е. И. Шейгал, А. В. Шипилов, А. Шюц, А. К. Якимович, T. A. van Dijk, W. B. Gudykunst, M. Krzyzanowski, S. H. Riggins, L. P. Sego, R. Wodak).

В исследовании впервые на материале английского языка осуществлен комплексный лингвосемиотический и лингвопрагматический анализ средств, манифестирующих отношения чужеродности в дискурсивном взаимодействии политиков Великобритании.

Работа в целом дополняет положения общей теории языка, лингвистики дискурса описанием вербальных и невербальных средств дискурсивного конструирования чужеродности и его механизма; демонстрирует применение методов критического дискурс-анализа и мультимодального анализа к изучению феномена чужеродности в британской политической коммуникации; предлагает лингвокоммуникативную модель репрезентации чужеродности в современном политическом пространстве Великобритании.

Структурно монография состоит из трех глав, в первой из которых рассматривается проблема чужеродности как объекта лингвистического знания, систематизируются современные подходы к анализу политического дискурса с проекцией на экспликацию в нем чужеродности, обосновывается исследование монокультурной и межкультурной перспектив отношения к «чужим» и предлагается способ изучения репрезентации чужеродности через мультимодальные средства.

Вторая глава посвящена обоснованию процесса дискурсивного конструирования, целесообразности и продуктивности применения метода критического дискурс-анализа в интересах исследования, представлена лингвокоммуникативная модель дискурсивного конструирования чужеродности в монокультурной и межкультурной перспективах британской политической коммуникации.

В третьей главе описывается лингвокоммуникативная модель репрезентации чужеродности в двух перспективах политической коммуникации английской лингвокультуры; выделяются и анализируются языковые, дискурсивные и визуальные средства конструирования чужеродности.

Чужеродность представляет собой, прежде всего, социокультурный феномен, который является неотъемлемой частью дискурсивной идентичности личности. Идентичность формируется на когнитивном уровне на основе контраста с другими, так как «идентичность – процесс выделения себя из среды других, чуждых, многих, отчетливое разделение “своего” и “чужого”» [«Свое» и «чужое», 2003: 7]. Для идентификации себя в обществе человек генерирует два вида практик – дискурс различности и дискурс схожести, отвергая или принимая соответствующие характеристики [Уфимцева, 2011; Riggins, 1997]. В этом смысле чужеродным может восприниматься любая социальная, статусная или даже половозрастная группа: мужчины для женщин, богатые для бедных, молодые для стариков, работодатели для наемных рабочих и т. д. Чаще всего границы группы, с которой человек себя идентифицирует, четко очерчены. При этом различиям внутри группы придается минимальное значение, в то время как различия между отдельными группами всегда четко осознаются, преувеличиваются и выполняют непосредственно идентификационную функцию, являясь своего рода паролем для «своих» [Колосов, 2004].

С точки зрения психологии для возникновения идентичности необходимо, чтобы личность реагировала на саму себя [Шипилов, 2008: 40], при этом осознание различия возможно уже на чувственном уровне, в то время как осознание сходства требует более развитой способности обобщения и концептуализации [Выготский, 1982], цит. по: [Уфимцева, 2011: 234].

Согласно теории дискурса Э. Лакло и Ш. Муфф [Йоргенсен, Филлипс, 2008], идентичности принимаются, отвергаются и обсуждаются в дискурсивных процессах, поскольку понятие «идентичность» представляет собой социальную категорию и может относиться к дискурсивной, а следовательно, и к политической практике. Ф. П. Казула отмечает, что в рамках дискурса производится не только мировоззрение, но и в некотором смысле сами акторы – поскольку их идентичности не являются изначально заданными и формируются политически, то есть через дискурсивную борьбу за означивание [Казула, 2009: 60]. При этом идентичность понимается как результат процесса называния, приписывания кому-либо или чему-либо некой сущности в рамках дискурсивной формации [Там же: 60]. Некоторые положения при понимании идентичности у Э. Лакло и Ш. Муфф, изложенные в работах М. В. Йоргенсен, Л. Дж. Филлипс, Ф. П. Казулы, коррелируют с особенностями категории «чужеродность», что позволяет нам рассматривать отношения чужеродности через способ конструирования дискурсивной идентичности:

• [субъект] приобретает свою идентичность посредством репрезентации в дискурсе;

• идентичность – это идентификация человека с субъектной позицией в структуре дискурса;

• идентичность конституируется дискурсивно посредством цепочек эквивалентности, в которых знаки отсортированы и связаны в цепочки, противопоставленные другим цепочкам. Эти цепочки определяют то, чем субъект является и чем не является;

• идентичность всегда относительна: субъект является чем-то, потому что он противопоставлен чему-то [Йоргенсен, Филлипс, 2008: 84].