Политика & Эстетика

Бодлер Шарль Пьер

Я сверху созерцаю глобус в округлости егоИ не ищу уж более на нем укрытия халупы 220 .

Так же и в стихотворении «Крышка» взгляд поэта напоминает Беньямину мировидение Бланки:

Ты всюду смотришь ввысь, ты всюду полон верыИ всюду тайною раздавлен, человек!О Небо! черный свод, стена глухого склепа,О шутовской плафон, разубранный нелепо,Где под ногой шутов от века кровь текла,Гроза развратника, прибежище монаха!Ты – крышка черная

гигантского котла,Где человечество горит, как груда праха! 221 Перевод Эллиса

220

Benjamin W. Paris, capitale du XIX<sup>`eme</sup> si`ecle. P. 445.

221

Цит. по: Benjamin W. Paris, capitale du XIX<sup>`eme</sup> si`ecle. P. 446.

Наконец, стихотворение «Бездна», навеянное Паскалем и представляющее кошмарное видение:

Увы! все – бездна в нас: слова, дела, мечты!Мой волос дыбом встал пред чувством пустоты,Я дрожью Ужаса пронизан ледяною.Везде: вверху, внизу, вдали, передо мною –Безмолвие пространств и ужас высоты,И ночью Божий перст в провалах темнотыКошмары чертит с их бездонной глубиною.Перевод Эллиса

Беньямин усматривает здесь то, что можно счесть «эквивалентом мировидению Бланки».

Хорошо известно, что космология Бодлера не знает звезд. В «Наваждении» поэт пишет: «Ты б мне так полюбилась, о, беззвездная Ночь» – и добавляет: «Ибо ищу я пустоту и черноту, и ночи».

Беньямин видит в Бланки своего рода дополнение этого сумеречного мира: «В космологии Бланки все вертится вокруг звезд, которые Бодлер исключил из своего мира». Мир Бодлера – мир аллегорический, являющий себя в «застывшей неподвижности». Такой мир соответствует видению вечности у Бланки.

Для Беньямина Бодлер исключительно одинок среди литературных групп своего времени, как Бланки одинок среди революционных групп. Внутри собственно творчества Бодлера одиноко стоит поэма «Семь стариков», что и придает ей, согласно Беньямину, ключевое для понимания поэта положение. Текст Бланки о вечном возвращении, открытый Беньямином в 1930 году, этот удивительный, почти полностью забытый к тому времени текст позволяет нам сегодня по-новому увидеть Бодлера. Перед нами не только тот молодой поэт, что был близок Бланки-революционеру в 1848 году, но и Бодлер-мыслитель, в чем-то перекликающийся с меланхолическим и смирившимся философом Фор дю Торо.

Перевод с французского Ольги Волчек

Дмитрий Смирнов

ИСТОРИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ БЕНЬЯМИНА В АНАЛИЗЕ БОДЛЕРА

Интерес Вальтера Беньямина к творчеству Шарля Бодлера нельзя ограничить рамками тех или иных специальных научных дисциплин. Для понимания стихотворных и прозаических конструкций французского мастера немецкий мыслитель формировал собственный подход, используя возможности широкого круга научных концепций, соседство которых в рамках одного исследования и у коллег, и у оппонентов Беньямина порой вызывало недоумение. Чаще всего оно свидетельствовало о незнании истоков интереса мыслителя к творениям поэта и нежелании выйти за пределы собственных взглядов на мир.

Первым текстом Беньямина, посвященным творчеству Бодлера, стала не научная работа, а предисловие к его переводу «Парижских картин», написанное в начале 1920-х годов и названное «Задача переводчика» 222 . Непосредственно Бодлеру в этом тексте уделено мало внимания, и в контексте работы над переводом его стихов проанализирована именно позиция переводчика. Но очевидно, что знакомство со стихами и связанные с их трансляцией трудности стали для Беньямина началом глубоких размышлений по поводу личности и произведений поэта.

222

Benjamin W. Die Aufgabe des "Ubersetzers // Benjamin W. Gesammelte Schriften. 7 B"ande. Frankfurt a. M., 1991. Band IV (далее в примечаниях используется принятая в работах о Беньямине сокращенная форма указания на работы, включенные в Собрание сочинений – Gesammelte Schriften – GS), с указанием тома и страницы). В первый том «Собрания сочинений» В. Беньямина (Benjamin W. Gesammelte Schriften. 7 B"ande. Frankfurt a. M., 1991. Band I) вошли его работы под общим названием «Charles Baudelaire. Ein Lyriker im Zeitalter des Hochkapitalismus» (эта книга не была закончена): «Paris des Second Empire bei Baudelaire», «"Uber einige Motive bei Baudelaire», «Zentralpark». В первом же томе представлены письма, наброски, фрагменты, иллюстрирующие процесс работы над книгой.

Вернувшись в начале 1930-х годов к изучению Бодлера, Беньямин заинтересовался им не только как автором поэтических шедевров, но и как представителем определенной исторической эпохи, в произведениях которого он увидел ее глубокое и масштабное отражение. Идея такого изучения Бодлера – его жизни и творений – пришла к Беньямину в период работы над «Пассажами…». Причем первоначально тексты поэта были лишь одним из источников для этой работы, но впоследствии Беньямин пришел к выводу, что масштабность произведений Бодлера не позволяет рассматривать их наряду с другими. Размышления над ними легли в основу отдельной работы о Бодлере, теоретически близкой к исследованию «Парижских пассажей». Исследование не было опубликовано при жизни Беньямина, но можно сказать, что мысли, касавшиеся поэта, нашли наиболее полное отражение в одной из частей проспекта к «Пассажам…» 223 , которая называлась «Бодлер, или Улицы Парижа».

223

Проспект «Париж, столица XIX столетия» был написан в 1935 году.

Анализ творчества поэта в историческом исследовании был новацией и подразумевал не только теоретическое обоснование концепции научной работы, но и предложение о модели ее практической реализации. Поэтому философско-исторические размышления на эту тему были тесно переплетены у Беньямина с размышлениями о методологии изучения творчества Бодлера. Очевидно, что в начале пути Беньямин не имел ясного представления о том, как изучать творчество Бодлера, чтобы не столько показать в нем оригинального поэта и даже историческую личность, сколько сформировать целостный образ пространства и времени, где и когда он жил.

Еще в «Задаче переводчика» Беньямин выступил сторонником дословного перевода и абсолютного сохранения формы: 224 только это позволяет сохранить в переводе глубину поэтических образов. Возможно, поэтому в изучении Бодлера Беньямин столь большое внимание уделил аллегориям, образным формам, скрывающим от нас по воле автора его настоящие мысли. Однако попытка их «разгадать» и подмена тех или иных образов удобными для перевода конструкциями ведет, по мысли Беньямина, к утрате глубины, а некоторые значимые для Бодлера смыслы вообще становятся непонятны. В исторической работе стремление изучить источник в ходе критической интерпретации условий его создания еще более усложняет задачу «дословного перевода»: важно избежать влияния последующих событий, а также образов, рожденных временем, в котором живет сам исследователь.

224

Benjamin W. Die Aufgabe des "Ubersetzers. S. 9.

Итак, Беньямин исследовал Бодлера, «лирика высокого капитализма», не только как литературовед или филолог, но прежде всего как историк. Он словно развивал мысль, высказанную им десятью годами ранее: задача переводчика «состоит в нахождении той интенции в отношении языка перевода, которая будит в нем эхо оригинала…» 225 . В качестве историка Беньямин искал интенцию изучения творчества поэта как исторического источника, поместив его в контекст целой исторической эпохи. Образ оригинального поэта должен был стать частью образа оригинального времени, при этом раскрыть этот образ с использованием господствовавшей методологии было невозможно, поскольку позитивизм с его верой в прогресс изначально утверждал ущербность тех времени и места, когда и где творил поэт, по отношению к современности.

225

Benjamin W. Die Aufgabe des "Ubersetzers. S. 16.