Политика. История территориальных захватов XV-XX века
Шрифт:
Агенты английской Ост-Индской компании прямо (и единодушно) заявили своему лондонскому начальству, т. е. совету компании, что на островах Индонезии голландцы торговать все равно никому не дадут и что нужно направить все усилия на торговлю с Индией.
Легко понять, почему английские агенты компании были убеждены, что из Индии голландцам (уже проникшим туда) будет гораздо труднее изгнать англичан, чем с островов южных архипелагов Индонезии. На островах голландцы, располагая в укрепленной фактории гарнизоном в 50—100–200 человек и тремя пушками, были политической силой. Местные правители очень с ними считались, даже сохраняя свою самостоятельность. Свирепые карательные экспедиции с берега в глубь того или иного острова наводили смятение и ужас на жителей и надолго вселяли покорность. Голландцы при помощи этих покорных сил или «союзных» с ними и боящихся их царьков могли расправиться с англичанами как хотели (например, так, как они расправились на острове Амбонна). Но в Индии обстоятельства были совсем не таковы. И сам Великий Могол, и его наместники, и зависимые или полузависимые от него раджи, и фактически от Могола независимые обладатели Южного Индостана, и Майсурский султан — все они, как и все индийские промышленники и торговые посредники, прекрасно понимали, насколько им коммерчески выгоднее конкуренция на их берегах и в их стране нескольких европейских наций, чем монополия какой-нибудь одной из них. Культурные большие государства Индии ни за что не позволили бы голландцам уничтожить террористическими мерами (как на острове Амбоина) или более медленными (как на острове Ява и других больших островах) английскую торговлю.
Были созданы предпосылки для постепенного и отнюдь не беспрепятственного, но неуклонного проникновения и упрочения английского влияния в Индии, сперва в сфере торговых дел, потом путем неприкрытого господства и всестороннего угнетения.
В колониальной политике европейских держав XVII в. Америка начинает занимать все более видное место. Следуя этому повороту политики, перенесемся по ту сторону Атлантического океана, к американским берегам. Здесь наше внимание будет привлечено к тому любопытному историческому факту, что пиратам Атлантического океана, на этот раз уже американского происхождения, суждено было во второй половине XVII столетия сыграть не только громадную роль в истории торговли на восточном побережье Южной и Центральной Америки, но и явиться отчасти как бы первыми провозвестниками новой эпохи — эпохи экономического, а затем политического освобождения всех испанских и португальских колоний и образования из них самостоятельных государств.
Случилось это в те времена, когда Испания и Португалия уже испытывали полный упадок промышленной деятельности, когда они в чисто хищническом использовании колоний и в насильственном навязывании колонистам-переселенцам и отчасти еще не истребленным аборигенам своих плохих и дорогих товаров в обмен на колониальные продукты временами видели единственное спасение от полнейшего экономического захирения и от финансового банкротства. Антагонизм между торговыми кругами метрополии и начинавшимся плантаторским хозяйством, а также интересами потребительской массы колоний возрастал из десятилетия в десятилетие, и, конечно, английская и французская торговля и промышленность, с которыми ни Испания, ни Португалия при равных условиях ни на каком рынке конкурировать уже не могли, старалась путем обширной и хорошо организованной контрабанды ввозить товары в Южную и Центральную Америку и на Антильские острова и заводить нелегальные, но оживленнейшие сношения с колонистами. Со стороны колонистов это стремление выбиться хотя бы путем контрабанды из-под разорительной и мертвящей монополии Испании и Португалии было началом того протеста против экономической эксплуатации, который впоследствии породил ряд длительных и успешных южноамериканских и центральноамериканских революций и привел к образованию всех и теперь существующих самостоятельных республик Южной и Центральной Америки.
Эта контрабанда вызвала к жизни особое пиратское государство, жители которого и занялись систематически как нелегальной торговлей с испанскими и португальскими колониями, так и ограблением испанских и португальских судов. Случилось это таким образом. Один из главнейших островов Антильской группы Гаити, или Сан-Доминго (самый большой в этой группе после Кубы), был занят испанцами одним из первых, еще во времена Колумба (тогда он назывался, как уже говорилось, Эспаньолой). Завладев островом и видя, что его индейское население не выдерживает рабского труда, испанцы стали просто истреблять его планомерно и энергично; уже через 50–75 лет индейцы были близки к полному исчезновению. Но сами испанские переселенцы скоро покинули эту великолепную плодороднейшую землю, увлекшись чудесными рассказами о несметных богатствах новых и новых приобретений на самом континенте Америки, они устремились в Мексику, Перу и т. д., и остров опустел. Туда с половины XVI в. стали прибывать французы и англичане. Это были переселенцы из Европы, предшественники и провозвестники той обширнейшей колониальной политики, которую и Франция и Англия еще только собирались повести в будущем. Переселенцы занялись на покинутом острове скотоводством. Они разводили свиней, овец и баранов, сушили их мясо в особых сушильнях, которые назывались буканами. Те, с кем они торговали, стали поэтому их самих называть буканьерами. Прослышав об этих чужих переселенцах, испанское правительство решило изгнать их с острова Сан-Доминго, для чего и послало специальную экспедицию. Часть буканьеров была перебита, другая часть успела укрыться на небольшом соседнем островке (в нескольких десятках километров к северо-западу от Сан-Доминго). Он назывался островом Черепахи (Tortuga) и был окружен малодоступными скалами. Испанцы пытались выгнать их и оттуда, но действовали вяло и упустили момент. Буканьеры остались на острове. А когда в 1640 г. туда прибыл инженер Левассер из Франции с маленьким, но хорошо вооруженным отрядом французских гугенотов, охотно в те времена искавших спокойного от религиозных волнений угла, и когда Левассер изгнал испанцев из единственного укрепления на острове Черепахи, где они оставались, островок окончательно перешел в руки французов.
Левассер быстро соорудил крепость, вооружил ее хорошей по тому времени артиллерией, и, когда испанцы вновь сделали попытку овладеть островом, он канонадой с берега потопил часть их судов, а остальные обратил в бегство.
На островке с тех пор основалась совершенно независимая буканьерская республика. Постепенно буканьеры восстановили скотоводческое хозяйство и на соседнем Сан-Домннго. Они снабжали соленым и сушеным мясом корабли, пристававшие к берегам Сан-Доминго и Черепахи, они вели в широчайших размерах контрабандную торговлю и. конечно, самым активным и успешным образом занимались морским разбоем. Буканьеры были людьми разного происхождения — и французского, и английского, и голландского. Республика была организована на началах настолько прочных, что просуществовала около 80 лет без каких-либо заметных внутренних пертурбаций. С течением времени центр операций был перенесен на остров Ямайка, где англичане, утвердившиеся на острове, жили с буканьерами в теснейшем контакте и дружбе. Вскоре слава о пиратских подвигах буканьеров прогремела по всей Америке и Европе, и к ним отовсюду стекались отважные авантюристы. Английский губернатор Ямайки смотрел на этих морских разбойников как на дееспособнейший вспомогательный отряд в борьбе английского купечества и английского правительства против Испании. Правда, буканьерам случалось сгоряча нападать и на английские суда, но решено было не ставить полезным людям всякое лыко в строку и смотреть сквозь пальцы на эти прискорбные уклонения и шалости. Из буканьеров французского происхождения прославился Легран, из английских — Генри Морган. Морган делал многочисленные высадки в испанских владениях, грабил их, дотла сжигал целые города, истреблял часто жителей до последнего человека, причем казнь следовала обыкновенно лишь после неистовых пыток, длившихся по нескольку недель сряду. Между многим прочим он захватил, разграбил и сжег испанский город Панаму (на перешейке того же наименования) и сделал это, когда между Англией и Испанией был полный мир. Зверства, учиненные в Панаме, заставили все-таки англичан арестовать Моргана аотправить в Англию для суда за разбой и убийство. Однако в Англии он не только был оправдай, но его приветствовали как знаменитого флотоводца и борца за национальные интересы против ненавистных испанцев, король возвел его в дворянское достоинство и назначил губернатором Ямайки. Огромные массы колониальных товаров, которые буканьеры отнимали у испанцев в открытом море, отправлялись в Англию, Францию, Голландию и оттуда в Среднюю Европу.
Буканьеры, или, как они стали чаще называться, флибустьеры, организовывали свои предприятия на основе индивидуальной инициативы. Участники вносили паи (кроме личного участия), дележ и его принципы обусловливались всякий раз заранее, обусловливалось также вознаграждение за возможное искалечение, потерю трудоспособности и т. д. Добыча иногда была колоссальной, и первая же экспедиция могла сделать всех без исключения участников богатыми людьми. Среди пиратов мы встречаем и дворян, и буржуа, и мелких ремесленников, и бездомных городских бедняков, и крестьян, бежавших из крепостной неволи, и солдат-дезертиров. Редкий из них долго жил, редкий умирал естественной смертью, но и редкий не знавал долгого или короткого периода полного довольства, широкой и веселой жизни, буйных кутежей, жгучих наслаждений. О флибустьерах, или буканьерах, составлялись романы, легенды, на рассказах об их подвигах воспитывались в Англии, во Франции, во французской Нормандии и Бретани, в Голландии целые поколения; молодежь, вступавшая в жизнь, бредила всеми этими похожими на фантазию приключениями. Пиратам (буканьерам) приходилось даже совершать неслыханно трудные переходы — огибать Америку мимо мыса Горн и проходить от Панамы к Барбадосу. Первое из таких путешествий было ими совершено с мая 1681 г. по конец января 1682 г. По пути они грабили все суда, которые им встречались, а экипаж и пассажиров либо бросали в море, либо оставляли на разграбленном судне, приведя в негодность мачты и руль (чтобы те не успели дойти до какого-либо порта и предупредить о курсирующих пиратах). К началу XVIII в. постепенно сведения о буканьерском пиратском товариществе оскудевают.
Во время последних войн Людовика XIV как французы, так и англичане пользовались буканьерами в борьбе друг с другом. Так как буканьерская республика на Антильских островах (иначе и чаще называемая «прибрежным братством») главным образом и держалась союзом и общностью интересов французских и английских сочленов, ведших общую борьбу против Испании, это изменение в комбинации борющихся сил очень способствовало разрушению всей организации. Игра новых экономических сил, выступление на первый план английской и французской колонизации — все это создало новую политическую обстановку и одним концом ударило по далекому разбойничьему товариществу, разрушило его или во всяком случае ускорило его разрушение.
Но Антильские острова еще долго продолжали быть любимым убежищем для пиратов. Их выгодное положение вблизи самых богатых территорий южной, центральной и северной частей Американского континента, масса мелких пустынных скал ы островков, удобные, укромные бухты — все это благоприятствовало промыслу.
Пиратский промысел процветал в течение всего XVIII в., в сущности даже в первой половине XIX в. пираты на мировых океанах были не редкостью, потому что даже появление парового флота не уничтожило пиратства как явления, свойственного капиталистическому миру.
Очерк шестой
Основы внутренней и внешней политики Англии XVII в. Английская Ост-Индская торговая компания. Начало науки международного права и англо-голландская полемика. Абсолютизм против парламента. Развитие армии и флота с точки зрения королевской власти и с точки зрения колониальной политики. Диктатура Кромвеля и его характеристика. Ирландское восстание. Навигационные акты и их последствия
Группа лондонских купцов собрала 30 133 фунта стерлингов и просила королеву об утверждении общества для торговли с Ост-Индией. Дело было в 1599 г., когда как раз затевались долгие и ни к чему не приводившие переговоры о мире между Англией и Испанией. Только что умер старый испанский король Филипп II, заклятый враг Англии, и у Елизаветы появилась надежда заключить мир с новым королем. Так как в те времена Португалия уже была присоединена к Испании, то и все претензии Португалии на право монопольной торговли с Индией перешли к Испании. Основывать специальное английское общество с прямой целью борьбы против этой испано-португальской монополии показалось Елизавете в такой момент неудобным.
Дело задержалось больше чем на год. За это время купцы собрали еще денег, и их капитал был равен уже 57 543 фунтам стерлингов, когда наконец Елизавета решилась утвердить новое общество. Случилось это 31 декабря 1600 г.
В английскую Ост-Индскую компанию вошло сразу 215 членов, из них свыше 50 — представители крупнейших фирм, которые и собрали означенную сумму. Во главе этой компании, которая сыграла огромную и роковую роль в угнетении многомиллионного населения Индии, стояли «губернатор» и комитет из 25 человек, выбранный пайщиками. Компания получила право монопольной (т. е. запретной для всех, не входящих в ее состав, англичан) торговли со всеми странами, лежащими от мыса Доброй Надежды к востоку вплоть до Магелланова пролива, другими словами — на все земли, омываемые Индийским и Тихим океанами.