ПОЛК СТРЕЛКА ШАРПА
Шрифт:
— С условием.
— Каким?
Харпер расплылся в широкой улыбке:
— Когда всё кончится, я вернусь сюда на денёк полковым старшиной. И на часок уединюсь со скотиной Линчем.
— Замётано. — рассмеялся Шарп.
Темнеющее небо пометила галочка стаи диких гусей. Птицы летели на восток, навстречу завтрашнему рассвету.
Шарп дал слово и получил неделю, на то, чтобы докопаться, зачем второй батальон Южно-Эссекского полка укрыли в далёком, забытом, сыром лагере Фаулнис.
Глава 8
— Повтори, грязь!
Харпер, бессмысленно пялясь поверх кивера сержанта Линча, выпалил то, что выпаливал на каждом построении:
— Боже, спаси короля!
— Ещё раз, грязь!
Восемь дней сержант Линч командовал взводом. Восемь дней он не мог придраться к Харперу. Тысячу раз — к Мариотту, и ни разу — к Харперу. В конце концов, сержант утешил себя выводом, что Харпер — старательный дурак. Так он и доложил Гирдвуду: «Мускулов много, сэр, а умишком Бог обидел. Но он — парень исполнительный. Хлопот с ним не будет, сэр.».
— Ещё раз, грязь!
— Боже, спаси короля!
Прекрасное выдалось утро. Солнышко подсушило слякоть, морской бриз щекотал обоняние горьким ароматом водорослей. Сержант Линч с гримасой недовольства на кукольном личике, оставил Харпера в покое и зычно приказал:
— Грязь! Снять подворотнички!
Приказ выполнили охотно. Было невыразимым блаженством избавиться от твёрдых, надоевших до чёртиков кожаных ошейников. Подворотнички передали правофланговому, и тот вручил их капралу.
Сержант Линч с отвращением объявил:
— Грязь! Сегодня будете работать. Копать. Смотрите у меня! Кто вздумает отлынивать, очень об этом пожалеет! Ясно?
Муштра, при которой малейший промах рекрута бросался в глаза и немедленно наказывался, нравилась сержанту гораздо больше нудных обязанностей надсмотрщика при землекопах.
— Налево! Шагом марш!
Им выдали грабли, ломы и лопаты. Шарп предположил, что их пошлют рыть дренажные рвы, но сержант Линч повёл рекрутов по насыпной дороге к мосту.
Сержант и оба капрала были вооружены мушкетами. Если рассматривать Фаулнис, как тюрьму, а не как обычный учебный лагерь, мера вполне оправданная. Заключённых, выводимых на работы вне узилища, надо стеречь. И выход из тюрьмы тоже, думал Шарп, дивясь усиленной охране деревянного моста. Там несли стражу полтора десятка солдат под началом (судя по привязанной у караулки лошади) офицера.
Сержант Линч вёл взвод тем же путём, которым новобранцы добирались в Фаулнис, проплюхали через брод и свернули вправо, на узкую тропку к дому сэра Генри Симмерсона, единственного человека в этой части Эссекса, который мог опознать Шарпа. Стрелку было не по себе, ибо каждый шаг к украшенной флюгером-Орлом усадьбе увеличивал опасность разоблачения.
Крашеные рамы дома слепили белизной. Идущая перед зданием терраса отлого спускалась к просторной стриженой лужайке, обрывистый край которой был укреплён от осыпания кирпичной стеной. У подножия кладки вяло струил свои воды заросший камышом и илом ручей.
Сержант Линч остановился у края тростниковых зарослей:
— Значит, так, грязь!
Сержант не орал, как обычно; говорил спокойно, видимо, боясь потревожить благородных обитателей усадьбы.
— Ваша задача — прочистить ручей. Оттуда… — он указал на угол опорной стенки, — …и до вешки.
Палкой сержант ткнул в сторону шеста, торчащего метрах в двухстах по течению.
— Во время работы не вякать. Капрал Мейсон!
— Да, сержант?
— Возьмёте вторые номера и начнёте от вешки.
— Так точно.
Шарп и Харпер в строю стояли рядом, а потому имели разные номера и попали в разные партии. Шарп оказался у Мейсона, Харпер — у второго капрала, так как Линч, не желая пачкаться, остался на сухом бережке.
Труд был грязным и неблагодарным. Первым делом требовалось вырвать траву, пустившую длинные, переплетённые друг с другом корни в слежавшийся пополам с илом грунт. Затем счастливые обладатели ломов и лопат взрыхляли землю и расширяли русло, стоя по колено в мгновенно заполняющей полости воде. Шарп быстро вспотел, но работалось, как ни странно, бездумно и в охотку.
Зачем сэру Генри понадобилось расчищать заиленный ручей, объяснялось просто: посередине стены, подпирающей край лужайки, зияла арка входа в лодочный сарай. Арку перекрывала ржавая решётка, запертая на висячий замок. Внутри виднелись три полузатопленные плоскодонки и каменная лестница в сад.
— Эй, грязь! — окликнул Шарпа Линч, — Как тебя? Э-э… Вон!
— Сержант?
— Иди к решётке.
Мысль о том, что в чём-то провинился, Шарп отмёл сразу и, теряясь в догадках, побрёл к железным прутьям. По лестнице кто-то спускался. Чёрт, неужели Симмерсон? Нет, это был слуга. Он с усилием отпер закисший замок и толкнул скрипучие ячеистые створки наружу.
Брезгливо поджав губы, лакей поманил Шарпа:
— Здесь надо вычистить дно. Должно быть достаточно глубоко, чтобы лодки плавали. Понимаешь, нет?
Слуга говорил свысока, будто Шарп был животным или дикарём.
— Я понимаю.
Сержант Линч прислал в помощь Шарпу Мариотта. Начали они с того, что подняли плоскодонки и перетянули их на берег ручья. Потом выгребли накопившийся мусор: лески, палки, тряпки, поломанные вёсла и лишь тогда принялись черпать вонючую жижу со дна.
Мариотт трудился, как пчела, разве что не жужжал, и Шарп похлопал его по плечу:
— Не рви жилы.
— То есть?
— Нас не видят ни сержант, ни капралы. Передохни.
Будучи майором, Шарп заставлял надрываться других, а вернувшись в шкуру рядового, обнаружил, что старые привычки никуда не делись, и умение увиливать от работы всё ещё при нём.
Мариотт лопату не бросил, но стал орудовать ею медленно-медленно. Такими темпами на очистку сарая потребовалась бы неделя, а то и две. Шарп одобрил. Сержант их не видел, а ближайшего капрала больше заботила чистота униформы, чем усердие парочки рекрутов в сарае.