Полковник Империи
Шрифт:
В дверь кабинета постучавшись вошла служанка.
— Татьяна Николаевна, к вам прибыл господин Хоботов.
— Хоботов? — Повела она бровью. — Зови. И принеси еще вина. И бокал Льву Евгеньевичу.
— Слушаюсь.
— И вот еще. Марта во дворце?
— Мне это не известно.
— Выясни. Пусть придет и подождет в приемной. Я позову.
Служанка вышла и, придержав дверь, пропустила внутрь коменданта Штормграда. Уставшего и заматеревшего интеллигента. Удивительного и очень странного человека. Татьяна посмотрела на него чуть мутным взглядом и усмехнулась. Пародия. Он ведь был одной сплошной пародией. Но, как это ни странно, справлялся с работой. Как? Никто не знал и не понимал. Не должен был. Но он справлялся.
— Татьяна Николаевна, — осторожно начал он, приближаясь, — мне сказали, что вы пьете. Что-то случилось? Я могу вам помочь?
— Помочь? Ха!
— Я понимаю, — кивнул он, — гибель близких — всегда испытание. Ваше отец, мать, брат, сестры и дядя… они… их гибель просто чудовищна.
— Вы немецкий хорошо знаете?
— Свободно. Читаю, пишу.
— Тогда садитесь и читайте, — кивнула она на стол. — Начните вот с этого. — Произнесла она, швырнув ему письмо Кайзерин. То пролетело недалеко и, закрутившись, упало на пол.
Лев Евгеньевич нагнулся. Осторожно его расправил. Прочел и удивленно захлопав глазами, уставился на Великую княжну.
— Как это понимать? Это же… это же вздор!
— Вы читайте дальше, читайте… Проклятье!
Воскликнула она и забросила бокал с недопитым вином в стену. Он разбился и осыпался к своим братьям, убившимся об стену ранее. К чести Татьяны Николаевны надо сказать, что бокалы она кидала хоть и в сердцах, но так, чтобы убирать было проще. И не разбрасывала по всему кабинету, а укладывала довольно компактно.
Кинула. Встала. Выхватила из рук служанки бокал, что та принесла Льву Евгеньевичу, распорядилась принести еще, и, налив вина отошла к окну. Дальше смотреть на облака. А Хоботов читал, то и дело протирая потеющую лысину платочком.
— Это… это просто что-то невероятное… — тихо произнес Лев Евгеньевич, отложив очередной документ и начав протирать вспотевшие очки.
— Невероятное?! О да! Удивительное и невероятное! За какие-то несколько дней я потеряла всю мою семью. Мать, отца, брата, сестер. Даже родного дядю. А теперь еще и муж — не человек. А сыновья? Кто он? Боже! За что мне все это?! За что?! Чем я перед тобой провинилась?!
— Татьяна Николаевна, вы не правы, — тихо, но твердо произнес Хоботов.
— ЧТО?! — С вызовом и пренебрежением в голосе спросила Великая княжна.
— Из документов следует, что Максим Иванович человек. Он им родился… или переродился, если угодно. Конечно, это очень необычно. Раз — и сразу из неоткуда взрослый мужчина. Но мало ли что мы не знаем о нашем удивительном мире? Главное в другом — Максим Иванович человек. И он любит вас, насколько я вообще могу судить. И ваши сыновья тоже люди, ибо от вашего союза ничего иного родиться не могло. А его душа? Его прошлая жизнь? Позвольте, но какое это имеет значение? Он разве давал вам повод считать иначе?
Татьяна Николаевна, внимательно глядя в глаза Хоботову, подошла. Почти в упор. Нервно усмехнулась. Налила полный бокал вина. Одним махом его опорожнила. Прошла в свое кресло. Рухнула туда. Помолчала с минуту. А потом произнесла:
— А может быть вы и правы… да… Какое это имеет значение? У вас есть свежие сведения о Максиме? Где он? Что собирается делать?
— Достоверных сведений нет. Но по Петрограду начали ходить слухи, будто бы он собирается разогнать Земский собор и захватить власть самолично.
— Бояться… ой как бояться… — прошипела Татьяна. — Если бы не верили в то, что его там под Вероной австрийцы не сомнут, то никогда бы не решились.
— Приглашают вас на похороны Августейшей семьи. Татьяна Николаевна. Вам бы не ездить туда. Я опасаюсь, как бы чего не вышло. Вы — дочь покойного Императора. Да, по закону не вам наследовать, но…
— Я понимаю, — кивнула она, вспоминая телеграмму мужа. — Отпишитесь, что я слегка с простудой. У меня жар и встать с постели не могу.
— Отлично! Ой, то есть, я понял вас. Жар, это, конечно же, не отлично. Но то, что вы не едете — это замечательно. Напишу, обязательно напишу.
— Вам Максим тоже телеграмму послал?
— Да, — несколько неловко потупившись, ответил Лев Евгеньевич. — Написал, чтобы я костьми лег, но ни вас, ни сыновей в Петроград не пускал. Он думает, что вас там убьют.
— Предусмотрительный… — нервно фыркнула Татьяна и, чуть погодя улыбнулась. По-доброму так. Светло. Война войной, кровь кровью… но ей стало почему-то удивительно приятно. А эльф он там или человек — какая разница?