Полковник Коршунов (сборник с рисунками автора)
Шрифт:
Пограничники не кричали больше. Киргизы на горе перестали стрелять. Все стихло. Раздавался только глухой стук копыт и храп коней. Бой был похож на скачку.
Солнце садилось. Тени от гор бежали по равнине.
Пограничники догоняли. Передние уже подняли клинки, готовясь рубить.
Но Джантай и горсточка джигитов доскакали до ущелья. Привычные кони, свернув с тропы, неслись над кручей. Басмачи прыгали за камни и снимали винтовки.
Тогда командир пограничников громко прокричал команду, его бойцы сдержали лошадей и повернули обратно.
Джантай задыхался от ярости. Командир урусов
Но Андрей Андреевич тоже был недоволен исходом боя. Только предельная усталость лошадей, измученных переходом до Воздвиженского, заставила Андрея Андреевича остановить преследование. Не было другого выхода…
2
Через пять дней после боя с Джантаем Андрей Андреевич зашел в райком к Амамбету. Он сел около двери и ждал, пока секретарь освободится.
Человек десять киргизов в засаленных халатах и шапках, с плетками в руках обступили стол секретаря. Они громко кричали, все сразу, махали платками и стучали кулаками по столу.
Председатель РИКа сидел сбоку стола, подперев голову руками, и внимательно слушал.
Киргизы были коммунисты и бедняки, председатели сельсоветов. Они кричали о племенном скоте, который давно был обещан и до сих пор не пришел к ним.
Амамбет молчал, щурил глаза, и злые желваки плясали у него на скулах.
Когда киргизы, наконец, выговорились и вдруг, все сразу, успокоились и замолчали, он тихо и ласково сказал им, что племенные бараны будут, будут очень скоро, завтра или послезавтра. Киргизы стали прощаться. Пожимая их руки, Амамбет быстро и коротко спрашивал о делах в аулах, о семенных делах и о многих других делах, в курсе которых он был. Киргизы ушли, оставив в комнате запах конского пота, кумыса и горных пастбищ.
Предрика поднялся.
— Я пойду. Безобразие: пока сам не сделаешь, ничего не сдвинется, сказал он.
— Конечно, конечно, — заторопился Амамбет. Он не смотрел на предрика. — Я прошу тебя, пожалуйста, проследи за отправкой скота. Пожалуйста.
Проходя мимо Андрея Андреевича, предрика сказал:
— Здорово, комендант, — и ногой распахнул дверь.
Андрей Андреевич плотно прикрыл дверь и подсел к столу секретаря. Амамбет крутил ручку телефона.
— Одну минуту, — сказал он и закричал в трубку: — Алло! Заврайзо, пожалуйста. Да. Слушай, почему племенной скот до сих пор не отправлен аулам? Что? Какое такое, черт, распоряжение РИКа? Что? Никаких, понимаешь, распоряжений! Немедленно, понимаешь, отправить! Да. Да. Ни с кем не согласовывай, пожалуйста. Скажи каждому, кто спросит, — я велел, Амамбет велел. Если завтра бараны не будут в пути, ты завтра же будешь сидеть в тюрьме. Понял? — Амамбет бросил трубку, с остервенением выругался, сразу успокоился и повернулся к Андрею Андреевичу.
— Ну, как дело, товарищ комендант? — спросил он, кладя руку на колено Андрея Андреевича.
— А так, товарищ секретарь, что мне только с тобой согласовать нужно. По нашей линии все ясно. Соответствующие распоряжения я уже получил. Подтвердились все предположения, и даже хуже. Вот, почитай-ка.
Андрей Андреевич положил на стол небольшой кусок бумаги. Амамбет прочел:
— «С винтовками сделал все, как сговорились. Довольно ждать. Старайся вынудить урусов на решительные действия. Двигайся на Каракол. Теперь самое время. Новый начальник — сволочь…»
— Это про меня, очевидно, — сказал Андрей Андреевич, улыбаясь.
— «…Сволочь, — продолжал Амамбет. — Лучше всего убрать поскорее. Он кое-что, очевидно, пронюхал. Пусть твои посланные больше не ездят ко мне в РИК. Письма посылай через Покровское. Воздвиженскому кооперативу идет караван с товарами. Действуй. Жду обещанного…»
Амамбет скрипнул зубами.
— Негодяй, — сказал он, — страшно подумать… Все-таки предрика, понимаешь… Ведь ему верили по-настоящему. Хорошо, что записку получил ты, а не Джантай. Я б его…
— Так ты не возражаешь? — спросил Андрей Андреевич.
— Что ты пристаешь ко мне? — разозлился Амамбет. — Ты же прекрасно знаешь, как я смотрю на это! Расстрелять надо собаку! А ты — не возражаешь, не возражаешь…
Амамбет плюнул и вскочил.
Андрей Андреевич вызвал по телефону Винтова.
— Товарищ уполномоченный? Я говорю. Выполняйте мое приказание. Все в порядке. Да, немедленно.
Амамбет ходил по комнате из угла в угол, засунув руки в карманы и опустив голову. Андрей Андреевич внимательно посмотрел на него. Лицо Амамбета осунулось, жесткие складки легли возле рта, углубились морщины на лбу и вокруг глаз. Он казался сильно постаревшим и очень усталым. Он глубоко задумался и вздрогнул, когда Андрей Андреевич заговорил с ним.
— Ну, Амамбет, скоро на фазанов сходим. А? — Андрею Андреевичу захотелось сказать Амамбету что-нибудь ласковое, и он вспомнил об охоте.
— Сходим, сходим, — заулыбался Амамбет. Улыбка у него была совсем молодая.
Ехать на охоту было решено через полтора месяца. Раньше никак не выкраивался свободный день.
3
Джантая созвал вожаков басмаческих шаек.
Первым приехал Джамбаев Абдула, человек храбрый и злой, но глупый. От глупости он всегда старался перехитрить всех, всюду видел подвох и был подозрителен и недоверчив. Шайка у него была небольшая, но пока он был удачлив в грабежах, джигиты слушались его. Абдула приехал налегке, без юрт, только с пятью джигитами. В подарок Джантаю он привел жирную кобылу.
За Абдулой приехали Сарыбашев Сююндык и Кадырбаев Бабай. Они встретились в горах, недалеко от становища Джантая. С ними было по десяти джигитов. Они расставили юрты. Сююндык привез Джантаю дорогой клыч. Бабай гнал дюжину овец.
В юрте Джантая уже варилось мясо. Курбаши сидели на богатых кошмах вокруг казана, и молодая жена Джантая наливала им кумыс.
К вечеру приехал Малыбашев Касым. Он привел двадцать пять джигитов и расположился в стороне от остальных. Касым был умный и смелый человек. Он сам мечтал объединить мелкие шайки, но не был так силен, как Джантай, и не мог заставить слушаться себя. Он вынужден был приехать к Джантаю, чтоб не оставаться одному, но он держался независимо, не пошел к Джантаю, пока не собрались все, и ничего не привез в подарок.