Полководец
Шрифт:
С т а л и н. В Ставке есть данные, что окруженная группировка прорвала фронт 27-й армии и уходит к своим. Вы знаете обстановку у вашего соседа?
К о н е в. Не беспокойтесь, товарищ Сталин. Окруженный противник не уйдет. Наш фронт принял меры. Для обеспечения стыка с 1-м Украинским фронтом и для того, чтобы загнать противника обратно в "котел", мною в район образовавшегося прорыва врага были выдвинуты войска 5-й гвардейской танковой армии и 5-й кавалерийский корпус. Задачу они выполняют успешно.
С т а л и н. Это вы сделали по своей инициативе? Ведь это за разграничительной линией фронта.
К о н
С т а л и н. Это очень хорошо. Мы посоветуемся в Ставке, и я вам о своем решении сообщу.
И вот теперь, в решающий час борьбы, Конев, по обыкновению, выбросил свой наблюдательный пункт на это угрожаемое место в кольце, в деревню Толстое, над крышами которой летали снаряды и мины.
Решение принято. Но как туда добраться? Распутица. Колесным транспортом двигаться невозможно. Даже танки буксуют. Самолетом? Но как вылететь? Подняться с фронтового летного поля самолет еще мог, а вот приземлиться казалось невозможным: подтаявший снег слишком глубок, не примет ни колеса, ни лыжи.
А время не ждало. Конев вызвал к себе самых опытных летчиков эскадрильи связи: "Ищите выход". И нашли. Выложить место посадки для лыж соломой, чтобы самолет не провалился в снег. Был отдан соответствующий приказ. Два самолета поднялись в воздух и взяли курс на деревню Толстое. По пути они были атакованы "мессершмиттами". Самолет, на котором летел адъютант, был подбит и сделал вынужденную посадку. Самолет командующего ушел от преследования в облака тумана и благополучно приземлился на участке, выложенном соломой.
Да, деревенька Толстое была мало приспособлена для штабной работы. Но связь с ней была хорошая. Конев сразу вошел в контакт с командующими армиями обоих фронтов, действующих на этом участке. Четко проведенная разведка позволила точно определить место, где ударные группы Штеммермана, с одной стороны, и 1-й немецкой танковой армии, с другой, намеревались прорвать кольцо окружения и соединиться. По приказу Конева авиация всеми наличными силами, несмотря на завязавшуюся метель, атаковала с воздуха обе эти группы и проутюжила на дорогах компактные массы неприятеля. Стрелковые части снова отбили у немцев ключевое село Шандеровку.
Потом на заре в бой были введены артиллерийские соединения, они били по скоплениям врага в оврагах и балках. Танки генерала Ротмистрова в буквальном смысле утюжили неприятельские колонны, находившиеся на марше. Кавалеристы, действуя без дорог, по снежной целине, шарили по оврагам, балкам, уничтожая или забирая в плен тех, кто небольшими группками старался уйти малозаметными тропами.
Это были у Конева, пожалуй, самые напряженные сутки за всю войну. Грохот непрерывной артиллерийской дуэли разносился с севера на юг. Когда стихал шум ветра и переставала кружить метель, становился слышен гул самолетов, становилось видно, что весь горизонт вокруг деревни в кровавых заревах пожарищ.
Мне пришлось в ту ночь пешком добираться до деревни Толстое. Моя редакция, очевидно отдавая отчет в огромном значении новой схватки, разыгравшейся на Днепре, приказала мне взять у генерала Конева хотя бы несколько слов для корреспонденции об этой операции. Куда там! Генерал отмахнулся от меня, как от комара: "Потом, потом, цыплят по осени считают". В первый раз я видел его тогда небритым. Сорванным голосом он отдавал по телефонам приказы. Принимал
– Ну что вы под ногами путаетесь?
– Одно слово... Самое важное сегодня?
– Не выпустить! Всех захлопнуть, никого не выпустить!
– хрипловато бросил он и вновь склонился над картой.
– Поимей ты совесть, он третьи сутки голову на подушку не клал, сердился мой друг подполковник Соломахин.
Командующий продолжал работать. На основе вороха новых и новых данных, стараясь угадать замысел Штеммермана, Конев уже хорошо представлял, что это не только знающий, хитрый, но и волевой противник. Знал, что он не сдастся и до последнего будет выполнять приказ Гитлера, хотя "каменная стена", на которую ему предлагалось опереться, явно уже трещала. Что же, что он придумает? Каким будет его следующий ход?
И полководец принимал меры, чтобы своевременно предупредить все возможные варианты. В финале Корсунь-Шевченковского сражения, как мне кажется, с особой ясностью проявилось умение Конева почувствовать или, точнее, определить критический момент сражения, умение, которое в сочетании с его настойчивостью и волей и на этот раз привело к победе.
Когда битва, названная в народе вторым Сталинградом, Сталинградом на Днепре, пришла к победоносному концу и по разбитым, раскисшим дорогам двинулись бесконечные вереницы пленных, глубокой ночью в маленькой хатке в деревне Толстое, где после доклада в Москву о разгроме корсунь-шевченковской группы на соломенном тюфяке, не снимая мокрого комбинезона, прилег командующий, раздался мелодичный звонок высокочастотного телефона. Вот отрывок из разговора, который тогда произошел:
С т а л и н. Поздравляю с успехом. У правительства есть мнение присвоить вам звание Маршала Советского Союза. Как вы на это смотрите, не возражаете? Можно вас поздравить?
К о н е в. Благодарю, товарищ Сталин.
С т а л и н. Ну хорошо, отдыхайте. Устали, наверное?
Устал! Конев еле держался на ногах. Ведь в решающие моменты сражения он не раз выезжал на танке в те населенные пункты, где назревали особенно острые ситуации. Когда возвращался, не было сил стащить с себя комбинезон, и, только сбросив сапоги, он валился на койку. И вот теперь, даже как следует и не пережив радостной вести, он тотчас же уснул. На следующее утро самолет принес на фронт из Москвы свежие газеты. Там был приказ Верховного Главнокомандующего от 18 февраля, посвященный победному сражению у Корсуни. В нем, между прочим, говорилось:
"...За отличные боевые действия объявляю благодарность всем войскам 2-го Украинского фронта, участвовавшим в боях под Корсунью, а также лично генералу армии Коневу, руководившему операцией по ликвидации окруженных немецких войск".
Когда на фронте читались эти газеты, по радио уже передавали Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении командующему 2-м Украинским фронтом звания Маршала Советского Союза.
...Вечером из Москвы прилетел самолет. В нем заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков прислал своему коллеге в подарок новенькие маршальские погоны.