Полная история христианской церкви
Шрифт:
И Василию пришлось скоро оставить любимую пустыню. В то время ариане, сильные покровительством Констанция, всеми мерами распространяли лжеучение и притесняли православных. Василий счел своей обязанностью стараться противодействовать их вредному влиянию. Собирался Собор в Селевкии, и Василий, в звании чтеца, присоединился к православным епископам Понта и Каппадокии, чтобы стоять за истину. Он защищал ее с твердостью и неустрашимостью, но усилия его были тщетны. Большинство епископов подписали неправославный символ, будучи частью устрашены угрозами ариан, частью обмануты их хитростью. Так поступили, между прочими, и Дианий, епископ Кесарийский, и епископ Назианзский, отец Григория. Это глубоко опечалило обоих приятелей. Удалившись опять в пустыню, они своими писаниями защищали истину. Василий излагал учение Церкви о Сыне Божием, писал правила для пастырей, старался всеми силами оградить своих иноков от заразы лжеучения. Однако он примирился с Дианием перед его кончиной, убедившись, что епископ
Григорий же в эту пору был посвящен в пресвитеры. Его престарелому отцу становилось все труднее управлять делами Церкви, тем более что вся паства негодовала на него за его согласие с арианами. Григорий убедил отца открыто исповедать веру и признать свою ошибку, примирил епископа с паствой. Он усердно помогал отцу, противодействуя арианам.
Часть II
Глава I
Бедствия Церкви при Юлиане Отступнике
Со смертью Констанция[149] кончилась на время власть ариан, но Церковь постигло новое испытание — неожиданное гонение от язычников. Оно, впрочем, продолжалось недолго и лишь показало, как крепко утвердилась христианская вера и как тщетны и безумны были бы все попытки оживить язычество.
После Константина Великого сродники царствующего дома были убиты, в живых остались только два малолетних племянника Константина, Галл и Юлиан, спасенные Марком, епископом Арефузским, который скрыл их в церкви. По повелению Констанция молодые князья воспитывались под надзором христианских наставников в замке Каппадокийской области. Им оказывали почтение, но держали почти в неволе. Они приняли Святое Крещение и были впоследствии поставлены чтецами в церкви. Их заставляли строго соблюдать все обряды христианского закона: поститься, посещать гробницы мучеников, делать пожертвования в пользу храмов. Галл и Юлиан даже сами заложили церковь во имя святого мученика Маманта. Но требуя от них исполнения внешних обрядов, арианские наставники не сумели внушить им любви к Господу и к Его закону, потому что сами не отличались христианскими добродетелями. Их недобросовестность, распри и раздоры в Церкви, несправедливые и жестокие поступки Констанция — все это выставляло христиан в очень невыгодном свете в глазах молодых князей. Младший из них, Юлиан, с ранних лет тайно возненавидел христианскую веру.
Когда Галл достиг совершеннолетия, то Констанций поручил ему управлять Сирией. Но Галл, малоспособный к государственному управлению, слабый и жестокий, возбудил общую к себе ненависть и был предательски казнен.[150] Юлиан для довершения образования посетил Грецию и некоторые области Малой Азии. Там он сблизился с приверженцами язычества, которых было еще много, и с восторгом изучал языческое богопочитание и неоплатоническую философию. В этой науке древние философские системы Греции смешивались с восточными учениями, суевериями магов и волхвов и некоторыми правилами христианской нравственности. Юлиан окружил себя жрецами, гадателями, и они вскоре стали оказывать на него огромное влияние, возбуждая в нем любопытство, будоражили его воображение, облекая свое учение в таинственность, постепенно раскрывая пред ним значение своих обрядов, льстили его честолюбию, предрекая ему величие и славу. И вот Юлиан отрекается от крещения, совершив языческий обряд очищения через окропление жертвенной кровью, и его торжественно, хотя и тайно, принимают в число служителей богов. Он не смел открыто объявить себя язычником, а необходимость притворяться, скрывать свои истинные чувства и убеждения еще больше усилила в нем ненависть к христианской вере. Двадцати двух лет его послали в Афины. Там он посещал то самое училище, где в то же время учились Василий и Григорий. И удивительно: пребывание в языческом городе не поколебало твердой веры христианских юношей, а Юлиан стал окончательно язычником!
Через некоторое время императрица Евсевия, покровительствовавшая Юлиану, убедила Констанция дать ему звание кесаря и послать в Галлию. Юлиан одержал несколько побед над германскими племенами, приобрел любовь войска и вскоре был своими полками провозглашен императором. Констанций не утвердил избрания, но внезапно умер (в 361 году). Юлиан вступил на престол как единственный наследник дома Константина.[151]
Император Юлиан Отступник
Языческая партия обрадовалась и ожила. Очень скоро стало ясно, что она приобрела сильного и ревностного покровителя. Ниспровержение христианства и восстановление язычества сделались главной целью Юлиана. Он тотчас же объявил себя почитателем богов Греции и Рима, велел во всех городах открыть языческие капища, а там, где они были разрушены христианами, построить новые за их счет. Сам принимал деятельное участие во всех языческих торжествах и говорил, что звание «верховного жреца»[152] для него почетнее и драгоценнее, чем титул императора. Будучи человеком образованным, ученым, он был тем не менее суеверен до крайности, верил всяким гаданиям и заклинаниям, считал за великую честь принимать любое участие в языческих обрядах. Юлиан вставал ночью, чтобы произнести молитву идолам, начинал день с жертвоприношения в честь солнца, возобновлял древние, почти забытые обряды, оказывая равное уважение богам Греции, Рима и Востока. Царский дворец и сады наполнились кумирами богов, царские палаты стали напоминать языческие капища, везде курился фимиам, воздвигались алтари, совершались жертвоприношения. Языческая партия в Риме с восторгом приветствовала новое царствование. Софисты и витии поспешили к царскому двору, где вскоре заняли почетные места. Все те, которые только из личных выгод исповедовали христианскую веру в прежние царствования, стремились заявить свою приверженность к древнему богопочитанию в надежде привлечь этим царскую милость.
Юлиан понимал, однако, что язычество не может иметь силы, если не преобразуется и не очистится. Христианский закон показал миру образец нравственной красоты, которая внушала уважение даже неверующим. После этого безнравственность язычества должна была стать неприятной для лучших из язычников. И Юлиан решил преобразовать язычество по образцу нравственного закона христиан. Он запретил жрецам являться на публичные увеселения, требовал, чтобы они вели жизнь чистую и воздержанную, предлагали народу нравственные поучения, велел устраивать при капищах странноприимные дома и больницы, на содержание которых выдавал деньги. «Стыдно нам, — говорил он, — что галилеяне (так звал он христиан) содержат не только своих бедных, но еще и наших».
Стараясь таким образом очистить и возвысить язычество, Юлиан в то же время действовал против христиан самыми хитрыми мерами. Явного гонения он не возбуждал и даже объявил, что каждый из его подданных свободен поклоняться тому божеству, которое считает истинным. С самого начала своего царствования вызвал из ссылки всех изгнанных, но это было сделано с тайной надеждой, что христиане своими распрями помогут ему. Юлиан старался всячески унизить христиан, ограничить круг их деятельности, лишить средств к образованию. Он запретил им иметь училища, ссылаясь на то, что для христиан достаточно изучать Евангелие,[153] отнимал у христианских церквей возможность помогать бедным и отдавал их богатства в пользу капищ, лишил христиан прав, дарованных им в прежние царствования, запретил занимать гражданские должности. Да и доступ в суды, в присутственные места для христиан затруднился, потому что все публичные здания были вновь поставлены под покровительство богов, а у входа стояли идолы.
Но этим не ограничилось. Достаточно было язычникам узнать о ненависти царя к христианам, чтобы во многих городах начались гонения и насилия. В Г азе, Аскалоне, Иераполе христиан предавали истязаниям, грабили и разоряли христианские храмы и кладбища, и все это совершалось безнаказанно. Христианские городские начальники были заменены язычниками, которые потворствовали гонениям, получая от Юлиана открыто легкие выговоры, а тайно — награды. Сами указы царя подавали повод к гонениям. Велено было строить языческие капища за счет христиан. В Арефузе потребовали на это денег от престарелого епископа Марка, того самого, который некогда спас Юлиана от смерти. Епископ отвечал, что у него нет денег, но если бы и были, то не дал бы их на сооружение идольского капища. Было известно, что он действительно беден; и городские власти, постепенно уменьшая свои требования, решили довольствоваться самой малой суммой, которую Марк мог бы заплатить, но для епископа дело было не в деньгах. Он готовился скорее умереть, чем дать что-либо на капище. Язычники с яростью бросились на него, стали его бить, волочить по улицам и замучили до полусмерти, но не преодолели его твердости. Двое юношей во Фригии, Амасийский епископ Василий и много церковнослужителей скончались мученической смертью. Гонители проникли даже в пустыни. Жители Кесарии разрушили капища и после смерти епископа Диания избрали себе епископом Евсевия, занимавшего прежде гражданскую должность. Это так рассердило Юлиана, что он лишил город разных преимуществ, наложил тяжкую денежную пеню на жителей, а несколько человек казнил. Отнимая имущества у церквей, он говорил: «Я действую, как лучший друг галилеян; их закон обещает неимущим Царство Небесное; я помогаю им достигнуть оного, отнимая у них временные богатства».
Изыскивая все новые способы оскорбить христиан, Юлиан повелевал даже тайно кропить кровью от идольских жертв припасы, продаваемые на торжищах. Однажды на первой неделе Великого поста Константинопольскому епископу явился ночью святой мученик Феодор Тирон и сказал: «Запрети христианам употреблять в пищу купленное на рынке; а пусть те, которые не имеют других запасов, сварят у себя пшеницу с медом». С этих пор ведется в Церкви обычай употреблять на первой неделе Великого поста коливо — в память св. мученика Феодора Тирона.[154]