Полночь и магнолии
Шрифт:
— Крестьянские дети? — переспросил король Зейн и потер свою щеку.
— Они что, все на полях с пасхальными цветами? — продолжал наседать принц.
— На пасхальных полях с пасхальными цветами? А что им там делать? Было б тебе известно, что на полях с пасхальными цветами ты сможешь найти только овец и только их! — заверил Сенеку король.
— Овец? — выпалила Пичи.
— Овец? — эхом отозвался Сенека.
— Ну, не всех, конечно, — пояснил король. — Поля не должны сразу опустошаться, поэтому одна деревня пасет свои стада в один день, другая — в другой день и так далее.
Сенека в недоумении нахмурился.
— Отец, а что овцы делают на полях с пасхальными цветами?
Король поднял одну деревянную фигурку.
— Полагаю, что они едят цветы, Сенека. Если бы ты был овцой, то делал бы то же самое, — сказал король.
— Если я… если бы я был овцой? — переспросил Сенека.
Он никогда еще не слышал, чтобы отец разговаривал таким образом. С широко раскрытыми глазами он уставился на отца.
Пичи решила воспользоваться моментом, чтобы задать вопрос:
— А где же подростки? Они обычно пасли стада, но мы не заметили ни одного по пути домой?
Король посмотрел на деревянную статуэтку, а затем ответил:
— Дети заняты покраской.
— Они красят? — теперь уже не поверила своим ушам Пичи.
Король поставил деревянную фигурку на стол, а другую взял в руки и начал расхаживать по комнате.
— Да, дети действительно красят новые дома. Им эта затея очень понравилась. Я ездил осматривать новые дома, и это было чудесно!
Сенека ничего не понимал.
— О каких домах ты говоришь, отец? — спросил Сенека.
— О новых крестьянских домах. Старые дома я дал приказ разрушить. И вся Авентина приняла участие в строительстве новых домов.
Пичи пыталась сообразить, о чем идет речь.
— И даже дворяне помогали?
Король кивнул головой.
— Да, все, кроме Вэстона Шеррингхейма. Он был занят с детской колыбелью. Августа наказала ему, чтобы ее первенец спал в колыбели, изготовленной собственными руками отца. У Вэстона не так хорошо ладится работа с деревом, как у меня. И мне пришлось ему помогать. Я езжу к нему каждый день.
Пичи и Сенека уставились на короля, затем — друг на друга, затем снова на короля.
Король указал на деревянные фигурки.
— Я вырезал каждую своими собственными руками. Здесь — и животные, и деревья, и цветы, и фрукты, и всякое другое.
— Вы действительно вырезали это своими собственными руками?
— Да, — ответил король.
Пичи подняла вырезанную из дерева свинью.
— Свиньи сейчас пасутся на свободе, — сообщил король Пичи. — Маленькая девочка по имени Марли приходила во дворец и предлагала мне своего котенка по имени Радуга в обмен на мое разрешение выпустить свиней на волю. Это было удивительное предложение, но я отказался взять котенка. Как же я мог лишить ребенка ее радости? И я разрешил пасти свиней в лесах потому, что там скопилось много желудей. И свиньи сразу прибавили в весе. А тебе интересно узнать, Пичи, почему я заинтересовался резьбой по дереву?
Когда она услышала, как король произнес ее имя, она растерялась так, что даже не нашлась, что ответить.
Король указал на камин.
Пичи увидела там, у камина, трость, которую она вырезала для короля.
— Я был потрясен мастерством, с каким была сделана трость. Я захотел тоже попробовать и занялся резьбой по дереву, так как мне нечем было в то время заняться. Тиблок держал меня в постели несколько недель. Он заботился обо мне, как родная мать, — говорил король.
Пичи ухмыльнулась, а Сенека не мог ушам своим поверить.
— Мне нечем было заниматься в те дни. Помнишь, Пичи, как ты оставила нож у меня в спальне? Оставалось только достать дерево и начать работу. Помнишь, как ты советовала мне заняться резьбой по дереву? А еще ты мне говорила, что это успокоит меня и пойдет мне на пользу. Теперь же я скажу тебе откровенно, что я немного талантливее, чем ты, — сказал король.
Пичи слушала и ушам своим не верила. Она поняла только одно: король выпил все лекарство, что она приготовила, и ему это помогло, даже больше чем помогло. Он стал совсем другим.
— Вы приняли все лекарство, что я приготовила? — спросила она у короля.
Сенека тем временем подошел к окну, где стоял его отец, и спросил:
— И ты пользуешься своей тростью?
— Да, — ответил король.
— Но ты ж ведь говорил, что никогда не будешь пользоваться тростью, чтобы не выглядеть убогим стариком. Ты говорил… — сказал Сенека.
— Да, но я… Как бы это сказать… — запнулся король.
А Сенека все спрашивал:
— Как так случилось, что ты перестал вывозить пасхальные цветы на продажу, отец?
Король отошел от окна.
— Да, я больше не вывожу пасхальные цветы. Сенека изумился.
— Отец, я боюсь, что я ничего не понимаю. Король закрыл глаза.
— Ничего удивительного в этом нет. Если бы ты остался в Авентине, а не колесил бы по всей Англии, то ты бы знал, что сюда пришло очень важное письмо, — сообщил король Зейн.
— Письмо, отец? Какое письмо? Король вздохнул.
— Письмо от королевы Виктории. Пичи ведь послала королеве Виктории шерстяной свитер. Правда, Пичи? — обратился он к ней.
— Да, но что здесь такого? — ответила Пичи.
— Королева была поражена качеством авентинской шерсти. Она писала, что шерсть была преотличной — мягкой, теплой, пушистой. Но я то уже знал о превосходных качествах этой шерсти.
Сенека многозначительно взглянул на отца, но король проигнорировал его взгляд.
— Королева Виктория заказала много нашей шерсти. Я ей послал восемь груженых кораблей и шесть — в Австралию. Нам нужно больше кораблей, Сенека. Мы построим целую флотилию, — сказал король.