Полночь и магнолии
Шрифт:
Пока доктор Хинстон осматривал Пичи, Сенека ходил взад-вперед по комнате, заломив руки. Осмотр затянулся. Доктор молчал. Но почему?
— Душно, — прошептал Сенека. — Может быть, Пичи душно?
Он подбежал к окну и раскрыл его настежь.
Легкий ветерок ворвался в комнату и освежил лицо Сенеки. Сенека уловил запах земли и быстрого ручья, запах деревьев и диких животных, листьев и свежих дров.
Каждый запах напоминал ему о Пичи. Он прислушался к звукам, простым и прекрасным. Сенека хотел было выглянуть из окна, но его атлетическая фигура застряла в
— Посмотри на меня, Пичи!..
— Я смотрю, мой дорогой. — Эти слова стояли у Сенеки в ушах. В голове у него все перепуталось.
— Моя рогатка… — пробормотал он. — Я думал, что я потерял ее, доктор Хинстон…
Доктор Хинстон повесил стетоскоп и сказал:
— Мистер Бриндиси…
Сенека был весь внимание. Он боялся задать доктору вопрос, который стучал в его сердце, его душе, его разуме. Но доктор сам ответил на этот вопрос.
— Она жива, мистер Бриндиси, — спокойно сказал доктор Хинстон. — Но я не знаю, сколько это будет продолжаться. Она проявляет все симптомы умирающей жизни.
— Да, симптомы, — сказал Сенека. — У нее все симптомы налицо. Это — «типинозис», доктор Хинстон. Вот что убивает ее. Разве вы не заметили? Вам бы прописать ей лекарства от типинозиса.
Сенека уставился в пол.
— Типинозис? — переспросил доктор Хинстон. — Мистер Бриндиси, вот уже тридцать лет я работаю доктором, но о такой болезни не слышал. Заверяю вас, что такой болезни не существует.
— Я говорил ей об этом. Но она мне не верила, — пробормотал Сенека.
— Мистер Бриндиси…
— У нее есть травы, — вспомнил Сенека. — Вы можете дать ей травы.
Он открыл шкаф и нашел ее мешок с травами.
— Вот, вот где они! — воскликнул он и запустил свою руку вовнутрь.
Вдруг он неожиданно нащупал что-то твердое. Он вытащил руку и увидел сверкающий камешек, который хотел ей подарить. Она сохранила его, здесь, в сумке с травами.
— Мистер Хинстон! — позвал Сенека. Он положил камешек в карман и поднес мешок с травами доктору…
— С любовью… вот как она говорила… Она говорила, что если лекарство приготовлено с любовью, то оно очень хорошо действует. А еще она использовала топленое сало, лук и чеснок, яичную скорлупу, воду. Я схожу за водой, и мы с мистером Уэйнрайтом все приготовим как скажете, — сказал Сенека и направился в другую комнату. Доктор Хинстон пошел следом за ним.
— Я не знаю толком ничего в травах, мистер Бриндиси, — сказал он, ставя сумку Пичи на кухонный стол.
— Я хочу сказать вам только одно: ваша жена была отравлена, — продолжил доктор. — А пока я не узнаю чем, я не могу дать ей противоядие.
У Сенеки внутри похолодело. Он будто бы онемел.
Доктор Хинстон попытался было усадить его за один из стульев у стола, но безрезультатно. Сенека стоял и смотрел на стол, на трещину в нем, на корзину с фруктами, хлебом и сыром. Вокруг стола валялись крошки сыра, немного белые, немного желтые. Много крошек было на столе. Вдруг Сенека заметил крошечную полевую мышку. Она лежала на боку, скрючив лапки. Две другие
— Она всегда убирает пищу со стола, доктор Хинстон, — задумчиво произнес Сенека. — Она запирает это все в ящик, чтобы мыши не достали. Но сегодня… Ей некогда было, сами понимаете. Мы очень быстро собрались и уехали. И посмотрите, что получилось из-за нашей спешки… Мыши… Они проникли в корзину.
Смутная догадка ослепила Сенеку. Мыши лежали около сыра, а у некоторых остались крошки сыра во рту. Значит, мыши ели сыр. И Пичи тоже ела сыр.
Мыши умерли… У Сенеки дух перехватило. Кровь застыла в жилах. Он внезапно ринулся к двери, опрокинув на ходу столик. Столик грохнулся на пол.
— Мистер Бриндиси! Что… Сенека схватил стоявшего за дверями плотника и закричал:
— Та женщина… Та миссис Бэлли… Она отравила Пичи! Где она?
— Что? — закричал плотник. — Я… Она… Мы… Доктор Хинстон и я проехали мимо нее и ее племянника по пути сюда… О, мистер Бриндиси, у нее был ваш фургон. Я думал об этом прежде… Но она, должно быть, украла его в селе! Она…
— Черт побери! Скажи мне, где ты видел ее? — спросил у плотника Сенека.
— Она направлялась в порт… — произнес плотник.
Не дослушав его, Сенека вихрем побежал к лошади, вскочил в седло и направил лошадь галопом в порт. Он летел навстречу ветру, низко пригибаясь к шее животного. Он летел, опережая время, которого так мало оставалось для Пичи.
Орабелла хлестала осла длинным прутом направо и налево. Сумки с травами висели у Орабеллы через плечо. Она злилась на осла, который упрямился и не хотел идти. Бубба сидел рядом с Орабеллой и сопел носом. Ему было жалко животное. Он слышал, как бедный осел визжал от боли, но Орабелла продолжала его хлестать.
— Прекрати, п…прекрати, тетушка Орабелла, — просил он ее сквозь слезы. — Не бей его больше, пожалуйста, тетушка Орабелла, — ныл Бубба.
Но Орабелла не обращала внимания на племянника. Ей надо было как можно быстрее попасть в порт. Ей нужно было торопиться! Она боялась того, что кто-нибудь догадается, что она отравила Пичи. Орабелла была абсолютно уверена в том, что Пичи уже умерла. Да она еще, эта дура Пичи, заказала сама себе гроб!
— Эта сучка, — рассуждала Орабелла, — уже должна была съесть либо сыр, либо хлеб, либо фрукты, либо все вместе! И теперь золотой ручей будет принадлежать мне.
Рассуждая так, она вновь ударила осла. Она жаждала золота поскорее, а осел не желал бежать. И она хлестала и хлестала осла. Она жаждала золота!
— Нет! — закричал Бубба. — Ты зашибла его до крови. Я заберу его к принцессе — кузине Пичи. Она вылечит его…
— Идиот! — закричала на него Орабелла. — Она, твоя принцесса, мертва! Она съела отраву, Бубба! Она…
И вдруг она закрыла рот и прислушалась: вдали раздавался цокот копыт. Орабелле вдруг стало страшно. Она нутром почуяла неладное. Вот в клубах пыли она различила всадника. Он несся по дороге, как на крыльях, низко наклонив голову к шее лошади. Орабелла не видела еще этого всадника, но в душе знала, что это — принц.