Полночь в Часовом тупике
Шрифт:
Колетт Роман вновь решилась на атаку и устремилась в сторону гроба. Она, может, и пронзила бы сонную артерию Виктора, но тут Ихиро Ватанабе обхватил ее сзади, приподнял и отбросил в сторону. Уверенный, что ему удалось расправиться с противницей, он протянул Виктору свой шарф, чтобы остановить льющуюся кровь, и не заметил, что она вновь схватила свою пику и направила на него. Кэндзи, перепрыгнув через вдову Фулон, вклинился между Колетт и Ихиро Ватанабе. Но неудачное вмешательство Илера Люнеля, который решил, что в кабаре орудуют китайские бандиты, свело на нет его усилия. Он не сумел схватить Колетт, но зато ему удалось помешать ей, так что, в ярости пригрозив оружием скелету, фурия скрылась из виду.
Виктора повели перевязывать в аптеку. Он, наполовину оглушенный, прикрыл глаза и произнес:
— Пить хочется.
— Выпейте большой стакан воды вместе с этим маленьким порошком. Это вам поможет. А потом домой, и нужно будет немного вздремнуть.
Голос аптекаря доносился откуда-то издалека. Виктора затрясло от нервного смеха. Перед глазами возникли искаженные черты Колетт Роман. Она шевелила губами, и в голове его возникали слова: «Их было четверо, так что остался один… придется самой вершить правосудие…»
Он встал, покачнулся и повалился на руки Кэндзи. От проглоченного порошка мутилось в голове, Виктор плыл в неизвестные дали, где невероятные фантазии принимали форму огромных песочных часов.
— Время… Барнав!
Пелажи Фулон посмотрела на него с недоверием, словно решила, что он потерял рассудок.
— Что вы хотите сказать? — спросила Катрин.
— Она хочет убить Барнава!
Он схватил свой редингот и бросился на улицу, Кэндзи и аптекарь побежали за ним.
— Он всегда так себя ведет? — поинтересовалась Шарлина Понти, которая за ними не поспевала.
Кэндзи скривился.
— Да, дорогая моя.
— Мсье, мсье, ваша повязка! — кричал аптекарь.
Виктор схватил Жозефа за обшлаг пиджака.
— Вы знаете, где найти Луи Барнава?
— Нет, но я знаю того, кто нам об этом расскажет.
— Кто это?
— Фермен Кабриер.
Виктор обернулся к вдове Фулон.
— Где он живет?
— Я с такими не общаюсь.
— А вы, Катрин?
— Он иногда заходил к нам в магазин, но разговаривал в основном с Колетт.
— Но у меня есть его адрес! Виктор, вы глухой, что ли? — вмешался Жозеф.
— Да что ж такое, времени же нет! Фиакр, нам нужен фиакр!
— Нам нужно два фиакра, — сказал Ихиро Ватанабе, — бакалейщики тоже едут с нами.
— Переулок Коттен! — закричал Жозеф и полез в фиакр на остановке, а за ним Виктор, Кэндзи, Ихиро Ватанабе и Рене Кадейлан.
Кучер заворчал, а потом и вовсе заругался, когда хозяин свистнул Аристотелю и тот занял свое место в экипаже.
— Мой фиакр не какой-нибудь фургон! Переулок Коттен? Я вас ссажу на углу улицы Клинанкур и улицы Рамей, потому что мой фиакрик к тому же не лифт. Там двадцать пять ступенек вверх!
— Быстренько, — отрезал Виктор, — не то будет поздно.
— Вы упрямей мула из Пуату, — заметил Кэндзи. — Вы хоть отдаете себе отчет, что в очередной раз были на волосок от смерти и что нас с Ватанабе тоже могли пропороть насквозь?
— Я тоже пострадал! Шарлина Понти так стиснула мне глотку, что у меня миндалины превратились в лепешки! — пожаловался Жозеф.
— А уж вы бы помалкивали! Часть ответственности за все это лежит на вас, господин горе-писатель!
— А вот это уже оскорбление, и я его надолго запомню! — с пафосом произнес Жозеф.
Аристотель залаял, не обращая внимания на окрики Рене Кадейлана.
— Полноте, друзья мои, не ссорьтесь. Вы знаете, что люди в среднем тратят на ссоры по двадцать минут в день, что за двадцать лет состав…
Ихиро Ватанабе замолк, заметив, что взгляды всех присутствующих направлены на него. Даже Аристотель смотрел на него как-то недобро.
— Приехали, все выходят! — закричал извозчик.
— И кстати, а с какой стати Колетт Роман захотела избавиться от Барнава? — задыхаясь, поинтересовался Жозеф, пока они гуськом поднимались по лестнице.
— Какой номер? — спросил на это Виктор.
— Темнело, да и мозги у меня были всмятку в тот момент. Это маленькая хибара возле лавки торговца углем. Клянусь жизнью, да там целая толпа!
Они зашли в коридор, посреди которого Фермен Кабриер, держась за горло, что-то втолковывал обступившим его соседям. Вид у него был совершенно растерзанный.
— Она с ума сбрендила! Заколола меня своей тростью-шпагой, я сейчас умру, зовите скорее доктора!
— У вас даже кровь не идет, — заметил тощий-претощий бородач с повязанной вокруг шеи салфеткой.
— Адриан, твой гратен [66] из салатного цикория остынет, — возмутилась кумушка в папильотках.
— Где она? Где та женщина, которая на вас напала? — спросил Виктор.
— В соборе Сакре-Кёр. Именно там отсиживается Барнав. Она жаждет его крови. Я был вынужден выдать его, иначе она бы меня прирезала.
— Потому что он ваш сообщник? Он помогал вам избавиться от ваших должников! — закричал Жозеф.
— От кого избавиться? Я никого не убивал. Я был в тюряге, когда почтальона грохнули. А вы, вы мерзкий шпик! — заревел уличный художник, узнав Жозефа. — Это Колетт, это все она! Я точно в этом уверен!
66
Гратен — блюдо, запеченное в духовке до образования корочки.
Виктор помчался в направлении собора.
— Подождите нас, ненормальный! — завопил Кэндзи.
Вся компания помчалась за Виктором, она росла на ходу, как снежный ком, катящийся с горы. К ней присоединились Фермен Кабриер, Катрин, Шарлина, какие-то зеваки и веселые девушки с бульвара, оборванные уличные ребятишки. Но не Виктор самым первым добежал до Сакре-Кёр: его обогнал Аристотель, который решил, что он борзая, и поставил личный рекорд в беге на длинные дистанции.
Сероватый огромный силуэт тянулся к небу. Из-за туч вышел месяц, и в его бледном свете можно было различить здание в византийском стиле: луковичные купола, полукруглые арки, треугольный фронтон. Эти разрозненные, не сочетающиеся между собой детали казались бредом безумного архитектора, пожелавшего объединить разные стили и эпохи в одном гигантском молочном суфле, украшенном горгульями [67] и фризами [68] . Повернув толстый черный нос к собору, Аристотель принюхался и жалобно завыл.
67
Горгульи — фантастические животные.
68
Фризы — декоративные украшения собора.