Полночь в музее
Шрифт:
– Она хотела сказать, что это покушение газового хозяйства на права потребителей, – влез Вадька. – Моя мама говорит, что газовщики нас скоро всех перетравят. А вы как считаете?
Ответа Вадька не получил, мужчина его больше не слушал, напряженно думая о своем. Напоследок пройдясь платком по и без того сияющим изящным туфлям, он придирчиво оглядел сам платок, брезгливо скривил губы и точно рассчитанным движением отправил его в мусорный бак.
– Вам все же не следует входить в сарай, – принимая из рук Мурки портфель, рассеянно обронил он. – Старуха абсолютно сумасшедшая, ее место в психиатрической лечебнице.
Видимо, его последние слова достигли ушей затихшей Луши, потому
– Ты чего пинаешься? – накинулась Мурка на Вадьку, как только они остались одни.
– А зачем ты треплешься? – не остался в долгу мальчишка. – Обязательно все выкладывать первому встречному?
– Какой же он первый встречный, ты же слышал, он из музея, с Грезиным мужем вместе работал.
– А почему он говорит про взрыв, если взрыва не было? Вряд ли менты всем и каждому рассказывали про взрывное устройство у Грезы в квартире.
Мурка пожала плечами:
– Ты же знаешь, наш город – большая деревня, все про всех все знают, хотя и не всегда точно. Человек поймал слушок и теперь пересказывает.
– Возможно, только он был очень вежливый, пока ты ему все про Грезу не рассказала, а потом сразу убежал, даже за помощь не поблагодарил. Подозрительно!
– Ничего подозрительного! Его просто Луша напугала, кому приятно, когда в тебя стаканы швыряют, – завершила дискуссию Мурка и бесстрашно шагнула во мрак сарая. Вадька последовал за ней, хотя его и глодали сомнения в разумности их действий. Встреча с сумасшедшей теткой его совсем не радовала. Кто знает, что ей стрельнет в голову?
Мурка уверенно двигалась по узенькой тропке, проложенной в сарае среди хлама. Никогда еще Вадька не видел такого количества старых вещей. Не обладая Муркиной ловкостью, он то и дело на что-нибудь натыкался. Его путь был отмечен бряканьем, стуком и ругательствами. Казалось, вещи сами набрасывались на него. Он отбил палец о стоящую возле входа покореженную бормашину, плечо болело от столкновения с дряхлым буфетом, а поломанные оленьи рога ткнули его под ребро. Вадьке удалось увернуться от стойки с зонтиками, но лишь для того, чтобы тут же врезаться в огромную корзину, полную битой посуды. Черепки оглушительно грохнули.
– Кого там еще несет? – неласково поинтересовался пронзительный женский голос.
– Тетя Луша, это я, Мурка, меня Греза Павловна послала.
Вадька рванулся на звук голосов, и, отмахнувшись от свисавшей с потолка авоськи с бутылками, встал рядом с Муркой. Среди гор мусора обнаружился крохотный пятачок пустого пространства, на котором возвышался двухтумбовый письменный стол, заставленный тарелками с остатками еды. Возле стола на грязном деревянном сундуке восседала толстенная, весьма добродушная на вид баба. Вадька недоверчиво поглядел на нее. Такой больше подошел бы густой бас, а не слышанный им визг.
– Чего Грезе Павловне надо? – уже более доброжелательно взвизгнула баба.
– Велела передать деньги за кресло, – отрапортовала Мурка.
Баба расплылась в блаженной улыбке.
– Вот хороший человек, порядочный, не то что некоторые. Вон оно стоит, кресло-то! – Луша ткнула пальцем в высокое резное кресло, втиснутое между невысоким сейфом, точно таким, как у Вадьки в школе, и детской кроваткой без спинки. – Всегда денежки в срок, без задержки. Только ей и продаю, она одна честная, остальные так и норовят старуху объегорить.
Возмущенный Вадька хотел ей как следует ответить, но Мурка удержала его. Не обращая ни малейшего внимания на бабкины глупости, она спросила:
– Вы знаете, что Грезу Павловну ограбили и убить пытались? Она сейчас в больнице.
Изумленно открыв рот, дворничиха плюхнулась на сундук.
– Врешь! – выдохнула она, но Мурка только покачала головой. – Чего, деньги украли, много? – В Лушином вопросе прозвучало жадное любопытство.
– Деньги оставили, а мебель старинную, картины, все вывезли. Мы вот с ним бандитов у подъезда видели, когда они свою машину грузили, только мы тогда не знали, что они грабители. – Мурка помолчала, собираясь с духом. – И вот еще что, тетя Луша. Я одного из них сегодня возле ваших сараев заметила. Боюсь, они к вам подбираются.
Луша сдавленно пискнула. Глядя на ребят круглыми от ужаса глазами, она встала, начала судорожно переставлять посуду, снова села, решительно грохнула кулаком по столу так, что зазвенели стаканы, и неожиданно захныкала:
– Я знала, всегда знала! Все меня обидеть хотят, обобрать, прирезать. Что же теперь делать-то, а? – слезливо ныла она.
– Я думаю, вам надо избавиться от всего ценного, тогда вас оставят в покое, – с сочувствием глядя на нее, предложил Вадька. – Позовите специалиста из музея, пусть он отберет стоящие вещи, и передайте их на хранение, хотя бы в тот же музей. А когда бандитов поймают, заберете.
Старуха слушала его, опустив глаза и водя пальцем по столу. В сарае воцарилась тишина, казалось, Луша тщательно обдумывает Вадькин совет. И вдруг по ушам полоснул уже знакомый истошный визг.
– Гады, музейщики проклятые! – орала баба. – Уговорами не взяли, на обман пошли! Детишек послали, думали, поверю, своими руками сокровища отдам, а потом буду под мостом помирать! Вот вам мои вещи, выкусите! – Она ткнула в ошеломленных ребят здоровенным кукишем. Потом, не находя иного выхода бушевавшей в ней ярости, сгребла со стола лежавшие там ложки и запустила ими в предполагаемых агентов музея. Одну Мурке удалось отбить, зато вторая засветила Вадьке точно в лоб. Не разбирая дороги, он бросился к выходу. Мурка мчалась за ним.
Глава 6. К расследованию приступить
Остановились они уже на улице.
– Больно! – пробормотал Вадька, потирая ушибы.
– Так тебе и надо, – бросила Мурка. – Совсем рехнулся, Луше о музее говорить? Видел же, она музейных работников на дух не переносит, считает, они ее обчистить хотят.
– Я же не насовсем отдать предлагал, а только на хранение, – оправдывался Вадька. – Не, тот мужик прав, она психическая.
– А я что говорила, что она лауреат Нобелевской премии? – огрызнулась девчонка. – Ты лучше скажи, что теперь делать будем?