Полночные размышления семейного терапевта
Шрифт:
Инфраструктура семьи: город и колесо
Понять семью — все равно что попытаться понять и описать словами город. На вид город — вещь простая и обозримая. Одни дома выше, другие ниже, одни старые, другие новые, есть дома с совершенно прямыми линиями, дома уникально построенные, необычные, бывают дома явно заброшенные. Можно войти вовнутрь и осмотреть интерьер: запертые двери, открытые двери, разбитые окна. Все вроде бы просто.
Но если вы поговорите со специалистом, вам откроется новая точка зрения на то, что такое город. Обычно это называют «инфраструктурой». Снаружи — улицы, тротуары, крышки люков, мосты, движение машин, особенности улиц. А под асфальтом, внутри, система канализации, развивавшаяся последние лет сто, нагроможденные друг под другом сооружения: системы циркуляции нечистот, ветви электрических кабелей разной степени сохранности, газопровод
Такая метафора приложима и к семье. Терапевт, встречаясь с семьей, может размышлять о ней как о бессознательном отдельного человека или целой культуры. Так же размышляет и специалист по инфраструктурам, приехавший в незнакомый город и пытающийся понять, как тот функционирует. Такая вещь, как пригород, тоже влияет на жизнь города, находясь за его пределами, но в состоянии постоянного взаимообмена. Такова же и социальная среда семьи — расширенная семья, сеть знакомств и отношений на работе влияют на семейную мифологию, передаваемую из поколения в поколение. Мифология состоит из бесконечного количества психосоциальных факторов, она включает в себя то, как семья справляется с болезнями, смертью, рождением, контактами с другой семьей, возникающими благодаря бра-ку, работе, географии (соседи); отношение семьи к ближайшим малым группам, к обществу, политике, к незнакомым; что делает семья со стрессом в его разнообразных видах, со стыдом, с секретами; как принимает решения; насколько выражена репрессия и каковы ее методы. Могут ли в семье свободно говорить на личные темы или их прячут, каково словесное общение — является ли оно средством выразить радость совместной жизни или чем-то священным (например, можно сравнить скупость словесного общения в культуре Новой Англии и увлечение словами в еврейской культуре); что представляет собой отношение семьи к вопросам религии и к деньгам.
Трудно говорить о структуре семьи, поскольку здесь сплетается множество разных факторов. Воспользуюсь еще одной метафорой. Представьте себе огромное колесо фургона. Одна семья, проходящая у меня терапию, сказала, что такая картинка — точное описание их союза. Ось, находящаяся в центре и связывающая колесо с фургоном, — это мать. Спицы между центром и периферией колеса — дети, отделяющие обод и шину, отца, от оси, но также и соединяющие их в одно триединое целое. Интересно поразмышлять дальше — о расширенной семье как двух- или четырехколесной повозке, которую можно назвать семейным сообществом или сообществом семей.
Эта метафора позволяет увидеть любопытные вещи. Поддержка, взаимосвязь, близость матери и детей, связь матери с расширенной семьей через эмоциональную, биологическую и психологическую близость — сильно отличаются от позиции шины (отца), связывающей семью с землей, с внешним миром. Такая картинка помогает понять, как под воздействием стресса семья разваливается. Одна из спиц выпадает, теряется или ломается, и все колесо становится неустойчивым. Когда выпали или поломаны несколько спиц, стабильности еще меньше. Но (продолжим эту метафору), если ось, шина и спицы соединены равномерно, колесо продолжает вращаться, и его части не превращаются в рабов своих взаимоотношений или взаимоотношений остальных частей и их динамики.
Запутанная сеть, которую мы плетем
Стоит попытаться лучше увидеть и понять взаимоотношения семьи и ее социальной среды (будь то среда друзей, соседей, производственные отношения). Такому пониманию мешает великая ложь о том, что «у нас одинаковый взгляд на мир». За этой ложью стоит тот факт, что семья вынуждена подчиняться культуре и законам, не говоря уже о страхе наказания и об искушении поднять восстание. Еще глубже лежит влияние семейного гипноза, давление общественного сознания, школы, работы, структуры языка, которому нас научили без нашего согласия, с его двумя уровнями вербального сообщения и невербального подкрепления. Там находится и тенденция отвергать или обеднять наше межличностное взаимодействие — когда мы даем и принимаем. В отношения семьи и окружающего ее общества вплетаются муки труда и террор требований общества, подчиняющего себе людей с помощью страха, что иначе они останутся в изоляции.
Люди пытаются справиться с этой путаницей с помощью псевдоадаптации
Хельмут Кайзер, о котором писал Леон Файермен в книге «Эффективная психотерапия» искал самый универсальный симптом у людей и пришел к заключению, которое мне кажется верным. Таким самым универсальным симптомом является бред слияния: если тебе удастся соединиться с твоей мамой, с Богом, с женой, которая будет постоянным источником твоей силы, иными словами, если ты откажешься от индивидуации ради уверенности, что ты принадлежишь к большей системе, тогда ты спасешься от ощущения изолированности, одиночества, тревоги.
Не менее важно попытаться открыть универсальный секрет всех семей. Что спрятано в недрах всякой семьи, словно страшная тайна, словно скелет в шкафу? Лучше всего я бы ответил на этот вопрос, воспользовавшись неопубликованными заметками Милтона Г. Миллера, бесконечно повторявшего вопрос: «Кто такие эти они?» Какие-то они так делают, какие-то они так не делают, эти они против нас, а те они за нас. Они предполагают существование некоей таинственной группы, пары, культуры, страны, семьи, соседей, но никогда не ясно, кто же имеется в виду, кто же конкретно эти таинственные, влиятельные, не дающие нам покоя другие. Может быть, они — это родственники моей жены, моего мужа? Для нее они — действительно семья ее мужа. Для него они — это семья жены. Принадлежат ли к они семья его матери, семья его отца, семья ее матери, семья ее отца, его коллеги по работе? Такое зловещее присутствие ощущает на себе каждая семья, никогда не пытаясь уяснить, что же это за призраки, а если и выясняет что-то, то сталкивается с новыми сложностями, в которых невозможно разобраться.
Если я направлюсь туда-то, поддержат ли они меня? Если я не сделаю того-то, они отвернутся от меня? Бесконечный процесс размышлений о том, что они подумают, неотделим от бесконечного разрешения вопроса о том, что надо и что не надо делать. Так надо делать; надо быть таким; надо сделать то или иное; не надо делать; не надо быть; надо быть; они хотят, чтобы я был; они хотят, чтобы меня не было. Разнообразнейшие возможности возникают, как только всерьез задумаешься об этих они.
На любую семью и ее жизнь очень сильно влияет система убеждений окружающей семью культуры. Все мы пленники культуры, а она меняется от поколения к поколению и от десятилетия к десятилетию. Так, в двадцатых, тридцатых, сороковых годах культура требовала от человека исчезновения его личности в браке. Они превращались в симбиотический союз мы. Это имело религиозные корни, будучи выражением характера странников-колонистов, убежавших из-под политического гнета старого мира. В оформившемся виде мы можем обнаружить этот симбиоз на картинке, где нарисованы два фермера, муж и жена, и между ними вилы — такой стиль называют «американской готикой». Графическое изображение злобы, горечи и репрессии, окрашивающих подобное рабство.
Затем, после экономической депрессии в американской культуре произошел полный переворот ценностей, экономическая депрессия требовала для выживания страны национального единства — после обособленности, предшествовавшей второй мировой войне, после возникновения единства в стремлении обороняться во время войны, после дней славы и могущества в масштабе мира в результате побед в Европе и в Японии. В шестидесятых годах возникло «поколение Я». Восстающее против идей о мировом господстве, потерпевших поражение во Вьетнаме, с его параноидальными мыслями о возможности мировой войны с Россией, — это поколение на самом деле было скорее не «поколением Я», а «поколением анти-Мы». Оно метафорически выражало бредовую идею психоанализа, что при достаточном уровне самопонимания и самовыражения зрелость, счастье и полноценная жизнь приходят сами собой.