Полночные размышления семейного терапевта
Шрифт:
«Поколение анти-Мы» породило социальную игру в сексуальную революцию, все эти путешествия и встречи половых органов. Обычно рядом были не люди, а только потенциальная возможность, что когда-нибудь игра в секс превратится в целостные отношения целостных личностей. Сравнительно недавно биологическая тяга к репродукции стала весомой опять, так что палаты родильных домов, пустовавшие в начале семидесятых, опять наполнились женщинами. К 1977 году семья опять получила признание культуры. Хотя в качестве пережитка шестидесятых еще оставалось культурное требование к каждому человеку развивать свою личность, требование, отрицающее ценность семьи. Сегодня проявлением индивидуации с ее стремлением обособиться является культ здоровья, спорта, выполнение рекомендаций медиков. Технический поиск средств для продления до бесконечности срока жизни требует от культуры, чтобы она отыскала источники поддержки, мудрости и силы, которые обычно находят в семье, но после буйства шестидесятых годов разучились это делать.
Человек — член семьи
Последние двадцать лет я принимал по 15–25 семей в неделю. Это научило меня пониманию, быть может, похожему на то, как индейцы понимают лес или фермер — землю. Подобное понимание — большею частью невербальное — заставляло меня утверждать ценность семьи перед будущими психотерапевтами в их работе с людьми, страдающими эмоционально или физически. Конечно, мои выводы, заключения и наблюдения крайне относительны, открыты для всяческих сомнений, и я предлагаю их лишь в надежде, что они помогут вам построить вашу собственную теорию.
Есть три рода семей. Первый — это биопсихосоциальная семья, где слова «своя кровь» обладают неимоверной силой. Глядя на лица наших шестерых детей, я неизбежно вижу свое лицо и лицо жены, пятьдесят лет нашей жизни вместе, и никто не влияет на меня с такой же силой. Конечно, эта сила на одном полюсе оборачивается агонией, на другом — экстазом, но это в любом случае сила, не сравнимая с другими.
Второй род — семья психосоциальная. Сюда относятся усыновленные дети, влюбленные пары, глубоко привязанные друг к другу люди, которые вместе живут, работают, играют. Нельзя преуменьшать их значение, поскольку любовь обладает невероятной силой. Но психологический мир в нашей обычной жизни не столь требователен, как физическое состояние тела, и психологический мир любви слабее мира семьи биопсихосоциальной. Конечно, встречается смесь первого и второго — то, что я называю его, ее и их семьей. Повторный брак, психологическая семья парочки старшеклассников, многолетние взаимоотношения, в которые люди вкладывают себя, делая их все более сильными.
Третье — это социальная семья. Людей в ней связывают общие интересы и занятия, такая семья встречается в профессиональной футбольной команде или у партнеров по фигурному катанию и во всяческих группах, общинах, командах, организациях. Здесь слово семья обозначает только то, что между поколением старших и младших, опытных и новичков существуют границы или есть группа сверстников.
Я могу различить три рода генов. Культурные гены, передающиеся из поколения в поколение, обладают огромным значением, но мы замечаем их лишь тогда, когда говорим о других культурных группах — ирландцах, кавказцах, иранцах, неграх или восточных людях. Существует также психологическое наследство в каждой семье, передаваемое как семейная культура: рабочая этика, свобода выражать злость и быть близким, ее отсутствие — все это части психологического генофонда. И нетрудно заметить, что существуют социальные гены : старший член маленького общества в Новой Англии передает социальные правила и чувство ответственности младшим членам, то же самое происходит в семье из Калифорнии, где культурные правила передаются от родителя к ребенку, от друга к другу. Эти вещи настолько все пронизывают, что мы обычно их не замечаем. Они — как волны в океане, постоянное движение, не осознаваемое нами.
Диалектика здоровой семьи
Жизнь семьи, как и общественная жизнь, порождает напряжения. Как семья справляется с напряжением, как психическое напряжение становится межличностным, как оно разрешается — все это похоже на международные отношения. В самом деле, семья часто кончает тем, что создает что-то вроде Организации Объединенных Наций, где много неискренних разговоров, очень немного понимания тех силовых ходов, которые можно использовать для улучшения ситуации и почти начисто отсутствует власть, чтобы эти шаги совершить. Расширенная семья — это серия семейных коалиций: его семья и ее семья, семья его матери, семья его отца, семья ее матери, семья ее отца. Каждая коалиция влияет на образ жизни нуклеарной семьи, и способы разрешения конфликтов (культурных или психологических) передавались из поколение в поколение каждой из четырех или шестнадцати сторон.
Чтобы понять, что такое здоровая семья, надо сначала понять процесс ее роста. Рост человека заключается в полноте интеграции между интуитивным и разумным компонентами личности, в создании единого целого из этих двух столь разных компонентов. То же самое приложимо и к семье.
Легче понять рост в семье как диалектическую борьбу на нескольких уровнях. Основная диалектика — противостояние и синтез таких полюсов, как сопринадлежность и индивидуация. Ранее я упоминал о поисках пути к целостности, к взрослению человека через индивидуацию, доведенную до предела. Однако такой человек оказывается изолированным, отвергая свою потребность принадлежать. На другом полюсе находится попытка избежать тревоги посредством слияния (Сальвадор Минухин называл это «enmeshment») с другими. Человек, живущий, будучи взрослым, со своими родителями, порабощен своей сопринадлежностью и отказывается от индивидуации.
Эта полярность выражается в диалектическом парадоксе: чем больше человек идет путем индивидуации, тем он свободнее соединяется в сотрудничестве, взаимодействии и общей радости с членами своей семьи, родственниками, с коллегами и сверстниками. Когда человек свободен для перехода от слияния к индивидуации, он получает новые личностные силы и возможности. Тогда он может принадлежать, не теряя себя, своего «Я», и свободен сознательно присоединяться или отделяться.
Вторая диалектическая полярность, которой свойственна все та же дилемма любой диалектики — качания туда-сюда, когда невозможно найти правильную позицию, а можно только увеличивать размах, — это полярность разума и интуиции, сегодня часто отождествляемая с полярностью левого и правого полушарий головного мозга. Легко увидеть, что одни люди интуитивны в большей мере, чем разумны, другие же более разумны, чем интуитивны. Но диалектический под-ход предполагает, что усиление обоих полюсов лучше, чем стремление противопоставить их.
Третья полярность — роль и личность. Жизнь полна ролевой игры: рабочая роль, принятая в нашей семье роль родителя и ребенка, матери и отца, разные роли в социальных группах. Все они определены. Человек более или менее хорошо исполняет их, выбирая одни, изменяя другие, насколько это возможно. На другом полюсе — личность. Могу исполнять роль, но при достаточной цельности я — личность и живу своей жизнью. Хотя личность, ядро человека, трудно разглядеть за бесконечной чередой ролей в нашей жизни, это не перечеркивает ее реальности. Просто обозначает проблему борьбы между личностью и ролью.
Четвертая диалектическая полярность включает в себя контроль и импульс. Процесс контроля, требуемого от нас обществом (будь то семья или наше социальное окружение), для нас более или менее приемлем. Тем не менее, если мы полностью ему подчиняемся, то становимся социальными мертвецами. Человек превращается в робота на службе у социальных структур и теряет свое «Я». «Социальная смерть» — диагноз относительный, она часто выражается в ригидности, политических мудрствованиях, социальном конформизме и слащавости или просто в порабощенности работой. На другой стороне этой диалектики находится импульсивность: борьба за свое место, за личную свободу, за право следовать своему желанию. В конечном итоге импульсивность оборачивается стремлением убить другого или овладеть им, группой, другой частью системы, к которой принадлежит этот человек. Разрешения дилеммы нет! Мы стараемся сохранить это шаткое равновесие контроля и импульса, а диалектика тут прежняя: чем больше человек контролирует, тем больше может удовлетворять свои импульсы; чем сильнее импульсы, тем необходимей контроль. Решения нет — возможно только балансирование в диалектическом процессе.
Пятая полярность — это сферы общественной и личной жизни. Общественная сцена предполагает сознательную манипуляцию ролями, когда человек пытается изменить группу, приписывая какие-либо роли себе и окружающим. Мастерами такого жанра являются политики, а также продавцы и те, кто делает рекламу. На другом полюсе располагаются личные взаимоотношения: близость со своей женой и родителями, близость партнерства, отношения в тесном кружке сотрудников. Там человек выходит за пределы всех ролей и становится цельным в своих отношениях с другим цельным человеком. В идеальном браке два равных человека, два сверстника, оба относятся друг к другу вне всяких ролей. Но в обычной жизни общественное и личное смешиваются в нескончаемой диалектической борьбе.