Полное собрание рассказов. 1957-1973

Шоу Ирвин

— Но мы ведь решили никогда больше не затрагивать эту тему. — Роберт старался не терять чувства собственного достоинства.

— А какую тему мне дозволено обсуждать? Деятельность ООН?

— Между мной и Элизой Кросс ничего не было, и тебе это отлично известно! — твердо возразил Роберт.

Если уж быть честным до конца, кое-что между ними, конечно, было, но ведь это случилось два года назад, и с тех пор он больше не встречался ни с ней, ни с какой-либо другой девушкой. К тому же в то лето он крепко пил — почему, это давно вылетело у него из головы, — а вокруг него толклось столько необычных, красивых, изломанных

типов, любителей менять жен, — такие обычно просто роятся в подобных местах в августе, ну и, само собой, заражают атмосферу. К первому сентября, к Дню Труда1, ему стало стыдно за свое поведение, и он решил коренным образом измениться. Теперь он считал себя чистым как стекло, без тени вины, и его лишь огорчало, что после такого продолжительного воздержания ему еще приходится защищаться.

— Ты проводил на берегу больше времени, чем береговая охрана, — не унималась Вирджиния.

— Если сейчас, сию минуту, к нам не подойдет официант, — все больше заводился Роберт, — ухожу не заплатив, и пусть догоняют меня на такси, чтобы получить свои деньги.

— Поделом мне! — посетовала Вирджиния с каким-то пока отдаленным всхлипом в голосе. — Мне говорили — еще до нашего брака… Репутация твоя известна…

— Послушай, но с тех пор прошло целых пять лет, — упрямо отстаивал свои позиции Роберт. — Я был тогда куда моложе, куда как энергичнее, да еще женат на женщине, которую не любил, она меня не любила. Чувствовал себя несчастным, одиноким, часто не находил себе места…

— Ну а теперь?

— А теперь… — Вот бы сейчас встать и уйти подальше от жены, скрыться месяцев на шесть-семь. — Я женат на женщине, которую люблю, остепенился и глубоко счастлив. Сколько лет никого не приглашал на ланч или на выпивку — уму непостижимо! Когда прохожу по улице мимо знакомых женщин, лишь приподнимаю шляпу.

— Ну а что скажешь об этой жирной актрисе — вон там, в углу?

— Послушай, — Роберт уже охрип, словно несколько часов кряду орал на холодном ветру, — давай все выясним. Встретился я на вечеринке, разговаривал с ней пять минут. Красоткой ее не считаю. И как об актрисе о ней невысокого мнения. Я страшно удивился, когда она узнала меня, — забыл даже, как ее зовут. А потом вспомнил, когда она сама подошла к нашему столику.

— И ты считаешь, что я всему этому поверю? — холодно улыбнулась Вирджиния.

— Конечно, как же иначе? Ведь это неопровержимый факт.

— Я видела ее улыбку… Думаешь, не заметила?

— Какую там еще улыбку? — Роберт в самом деле был озадачен.

— «Ах, мистер Харвей! — как она тут кудахтала. — До чего приятно встретиться с вами снова!» До чего белозубая улыбка, по-детски наморщенный носик и прямой, как стрела, взгляд…

— Ну, наконец! — повернулся Роберт к склонившемуся над столиком официанту.

Тот положил перед ним счет.

— Только никуда не уходите! — И отсчитал бумажки, — черт, руки трясутся мелкой дрожью от приступа гнева.

Роберт тоскливо следил за официантом, пока тот шествовал к кассовому аппарату — у самой кухни! — разменять деньги.

— Так, — начал он снова, стараясь сохранять самообладание и не повышать голоса, — а теперь скажи, что ты имеешь в виду. Только честно.

— Может, я неоригинальна, но если у меня что-то и есть, так это интуиция. Особенно что касается тебя. Должна тебе сказать, что в ее улыбке

никак не ошибешься.

— Послушай, погоди минуту. — Роберт вдруг почувствовал, как у него то сжимаются, то разжимаются кулаки. — Как мило с твоей стороны, — неужели ты считаешь, что после пяти лет нашей совместной жизни женщины просто падают к моим ногам, стоит им поговорить со мной пять минут? Должен тебя разочаровать: никогда такого не бывало, — никогда, — четко сформулировал он, правда с некоторым сожалением.

— Больше всего мне невыносима притворная скромность, — не приняла его признания Вирджиния. — Видела я, как ты каждый час останавливаешься у зеркала полюбоваться собой под предлогом, что бреешься или выискиваешь в шевелюре седые волоски. К тому же, — с горечью добавила она, — я говорила с твоей матерью. Знаю теперь, как она тебя воспитывала: постоянно вбивала тебе в голову, что представительницы женского пола, задыхаясь, бегают за тобой только потому, что ты из семьи Харвей и совершенно неотразимый мужик…

— Боже праведный! — воскликнул Роберт. — Только мамы нам сейчас и не хватало!

— Твоей матери еще предстоит за многое ответить. Не думай, что ей удастся улизнуть.

— Ну хорошо. — Роберт сдерживал себя. — Моя мать — низкая, ужасная женщина, все с этим согласны. Но скажи на милость, какое она имеет отношение к тому, что женщина на вечеринке случайно мне улыбнулась?

— «Случайно»?

— До сих пор не могу понять, в чем моя вина. — Он силился ей показать, что пока еще не теряет терпения. — Не могу же я отвечать за все улыбки посетителей ресторана.

— Твоя вина… во всем! Даже когда ты молчишь, не произносишь ни слова. Просто входишь в комнату, стоишь и стараешься выглядеть… как мужчина.

Роберт подскочил как ужаленный, резко отодвинув от себя столик.

— Нет, это просто невыносимо! Черт с ней, со сдачей!

Вирджиния вдруг встала с каменным лицом.

— У меня возникла идея. — Роберт помог ей надеть пальто. — Не будем разговаривать друг с другом неделю, идет?

— Отлично! — Она безумно обрадовалась. — Меня это вполне устраивает. — И быстро направилась к выходу через весь зал — ни разу не оглянулась.

Роберт смотрел ей вслед — как она решительно, большими шагами шла между столиков и полы черного пальто развевались за спиной — и мечтал в эту минуту иметь дурной характер, настолько, чтобы остаться на всю ночь в одиночестве и надраться как следует.

Появился официант, положил на стол мелочь. Роберт рассеянно перебирал пальцами монеты. Через плечо официанта заметил: мисс Байри медленно поворачивает голову в его сторону, пока все ее компаньоны что-то увлеченно обсуждают. Впервые Роберт внимательно ее оглядел; да, все верно, — он словно оцепенел: женщины в наши дни или ужасно худосочны, или слишком толстые, черт бы их всех побрал!

Мисс Байри улыбнулась ему. Носик ее по-детски сморщился, показались белоснежные зубы — она и правда долго не спускала с него глаз. Ему ужасно льстило ее внимание, он сразу почувствовал себя моложе, да и любопытство заедало. В приподнятом настроении он оставил официанту солидные чаевые. Теперь уж он ничего с собой не мог поделать — отлично знал, что завтра же ей позвонит; даже представлял себе, как будет звучать в трубке ее голос… Надел пальто и торопливо вышел из ресторана, чтобы догнать жену.