Полное собрание рассказов
Шрифт:
Лоуэлл вернул трубку на рычаг, не сказав Кахуну ни слова. Кахун не годился.
Все в этом мире вдруг стало казаться Лоуэллу несоразмерно грубым и большим. Он потянул на себя толстую телефонную книгу и открыл раздел «Правительство Соединенных Штатов».
Министерство сельского хозяйства… Министерство юстиции… Министерство финансов — неуклюжие гиганты. Лоуэлл беспомощно закрыл справочник.
Когда же вернется Мадлен?
Он бросил испуганный взгляд на подушку и увидел, что человечки, пробыв в неподвижности около получаса, понемногу начали шевелиться, изучая атласную лиловую почву под ногами и растительность, представленную бахромой. Вскоре их попытки были ограничены стеклянными стенами колпака от антикварных часов Мадлен, который Лоуэлл снял с каминной полки, чтобы накрыть человечков.
— Отважные, отчаянные маленькие дьяволята, — удивленно пробормотал Лоуэлл себе под нос. Он поздравил себя с тем, что способен спокойно, без паники относиться к маленьким человечкам. Он не запаниковал, не убил их и не стал звать на помощь.
Лоуэлл сильно сомневался, что у большинства людей хватило бы воображения признать тот факт, что человечки на самом деле исследователи с другой планеты, а то, что он принял за нож, не что иное, как космический корабль.
— Похоже, вы выбрали правильного парня, — пробормотал он, держась на безопасном расстоянии. — Но черт меня побери, если я знаю, что с вами делать. Если хоть кто-то пронюхает, вам крышка.
Лоуэлл легко представил себе всеобщую панику, озлобленные толпы, осаждающие дом.
Когда он начал неслышно подбираться к человечкам по ковру, чтобы получше их разглядеть, из стеклянного колпака донеслось постукивание — один мужчина кружил по периметру, в поисках выхода простукивая колпак каким-то инструментом. Остальные внимательно изучали крошку табака, извлеченную из-под бахромы.
Лоуэлл поднял колпак.
— Ну, привет, — мягко проговорил он.
Человечки заверещали — звук напоминал самые высокие ноты музыкального ящика — и рванулись к расщелине между подушкой и спинкой дивана.
— Нет, нет, нет, нет, — запротестовал Лоуэлл. — Не бойтесь, маленькие люди.
Он вытянул палец, чтобы остановить одну из женщин. К его ужасу, с пальца сорвалась искра и сбила женщину с ног, превратив в маленькую кучку размером с семечко вьюнка.
Остальные человечки скрылись из виду за подушкой.
— Господи, что я наделал! Что я наделал! — потрясенно прошептал Лоуэлл.
Он бросился к столу Мадлен, схватил лупу и через увеличительное стекло принялся рассматривать крошечное неподвижное тельце.
— Боже, боже, о боже… — бормотал он.
Лоуэлл расстроился еще больше, когда увидел, насколько женщина прекрасна. Чем-то неуловимым она напомнила ему девушку, которую он знал до Мадлен.
Веки крошечной женщины задрожали и открылись.
— Слава тебе, Господи!.. — проговорил Лоуэлл.
Женщина с ужасом смотрела на него.
— Ну что ж, — оживленно затараторил Лоуэлл, — так-то оно лучше. Я твой друг. Я не хочу причинить тебе зло. Бог свидетель, не хочу. — Он улыбнулся и потер руки. — Мы устроим банкет в земном стиле. Чего бы ты хотела? Что вы, маленькие люди, едите, а? Я поищу что-нибудь.
Он поспешил на кухню, где в беспорядке были свалены грязные тарелки и столовое серебро. Посмеиваясь, Лоуэлл завалил поднос в буквальном смысле горами еды, извлеченной из бутылок, мисок и жестянок, которые теперь казались ему огромными.
Насвистывая веселую мелодию, он принес поднос в гостиную и водрузил на кофейный столик. Крошечной женщины на подушке больше не было.
— Так-так, и куда же ты делась, а? — игриво воскликнул Лоуэлл, — Я знаю, знаю, где тебя найти, когда все будет готово. Ну же, у нас будет банкет, достойный королей и королев, не меньше.
Кончиком пальца он при помощи нескольких прикосновений вокруг центра тарелки оставил кучки арахисового масла, маргарина, рубленой ветчины, плавленого сыра, кетчупа, печеночного паштета, варенья и мокрого сахара. Внутри этого кольца Лоуэлл расположил отдельные капли молока, пива, воды и апельсинового сока.
Он поднял подушку.
— Выходите, иначе я все выброшу. Ну, где вы? Я найду, найду вас.
В углу дивана, где лежала подушка, обнаружились четвертак, десятицентовик, бумажная спичка и наклейка от сигары — этот сорт курил босс Мадлен.
— Вот вы где, — проговорил Лоуэлл. Из-под мусора торчало несколько пар крошечных ног.
Лоуэлл поднял монеты, явив миру шесть тесно прижавшихся друг к другу, дрожащих человечков. Он протянул к ним руку ладонью вверх.
— Ну же, залезайте. Я приготовил для вас сюрприз!
Человечки не двигались с места, и Лоуэллу пришлось подпихивать их к ладони кончиком карандаша. Пронеся человечков по воздуху, он сбросил их на тарелку, словно семена тмина.
— Представляю вам, — сказал он, — величайший шведский стол в истории.
Горки еды все как одна были выше маленьких гостей.
Через несколько минут человечки вновь набрались смелости и принялись исследовать новое окружение. Вскоре воздух возле блюда наполнился тонюсенькими криками восхищения: человечки открывали для себя одно праздничное блюдо за другим.
Лоуэлл через увеличительное стекло с восторгом наблюдал, как человечки, облизывая губы, смотрят на него с всепоглощающей благодарностью.
— Попробуйте пиво. Вы попробовали пиво? — беспокоился Лоуэлл.
Теперь, когда он говорил, крошечные человечки не визжали от ужаса, а слушали внимательно, пытаясь понять его слова.
Лоуэлл показал на янтарную капельку, и все шестеро послушно попробовали, безуспешно пытаясь скрыть отвращение.
— К этому надо привыкнуть, — сказал Лоуэлл. — Вы научитесь, вы…
Он умолк на полуслове. За окном послышался звук подъезжающей машины, и в тиши летнего вечера раздался голос Мадлен.
Когда Лоуэлл отвернулся от окна, успев увидеть, как Мадлен целует своего босса, человечки стояли коленопреклоненные и смотрели на него, затянув тоненькими голосками что-то эфемерно-благостное.