Полное собрание рассказов
Шрифт:
Великий Луис Ч. Рейнбек вернулся к своей выпивке и белому металлическому креслу на лужайке. Он позвонил в полицию, где ему сказали то же самое, что и Терли — ни о каких несчастных случаях или катастрофах им на данный момент ничего не известно.
Натали снова вышла и снова уселась рядом с мужем. Пыталась обратить на себя его внимание, хотела, чтоб он видел ее насмешливую и одновременно встревоженную покровительственную улыбку. Но Луис на нее не смотрел.
— Так ты знал… мать этой девочки? — спросила она.
— Знал, — буркнул муж.
— И вывозил ее на прогулки по ночам? Таким, как сегодня? Полная луна и все такое прочее, да?
— Давай откопаем в доме календарь двадцатилетней давности и посмотрим, какие в том году были фазы луны, — сухо ответил Луис. — Полнолуния, как тебе, наверное, известно, избежать нельзя. Оно случается раз в месяц.
— А какая была луна в день нашей свадьбы? — спросила Натали.
— Полной? — не слишком уверенно ответил Луис.
— А вот и нет, — сказала Натали. — Молодой. Молоденький такой, новорожденный месяц.
— Ну, женщины, они вообще как-то чувствительней к разным мелочам, — заметил Луис. — Обращают внимание на всякую там ерунду.
И сам себе удивился — до чего же сварливый, раздражительный у него голос. А уж что касается памяти, так она проделывала с ним самые странные шутки. Он ничего не помнил об их с Натали медовом месяце. Напрочь вылетело из головы.
Зато он прекрасно и в самых мельчайших подробностях помнил ту ночь, когда они с Милли О’Ши гуляли по полю для гольфа. И луна в ту ночь была особенно яркой и полной.
А Натали меж тем все говорила и говорила что-то. И когда наконец умолкла, Луис попросил ее повторить все с самого начала. Ибо он не слышал ни слова.
— Я сказала: «На что это похоже?» — повторила Натали.
— Что на что похоже?
— Быть молодым горячим самцом с фамилией Рейнбек, когда кровь кипит в жилах, а сердце разрывается от желания. Когда ты сбегаешь с холма рука об руку с самой хорошенькой в городе девушкой, гуляешь с ней под луной! — Она расхохоталась. — Должно быть, божественное ощущение.
— Да нет, — буркнул в ответ Луис.
— Значит, не божественное?
— Божественное? Да я сроду за всю свою жизнь ни разу не чувствовал себя так… по-человечески! — Луис отбросил пустой бокал, запустил им в темноту, в сторону поля для гольфа. И при этом ему страшно захотелось стать сильным и метким, и угодить бокалом в то самое место, где Милли наградила его прощальным поцелуем.
— Тогда будем надеяться от всей души, что наш Чарли женится на этой крутой малышке из города, — сказала Натали. — Пусть на свете больше не будет холодных и бездушных жен Рейнбеков, вроде меня. — Она встала. — Давай смотреть правде в глаза. Ты был бы в тысячу раз счастливее, если б женился тогда на этой самой Милли О’Ши!
И она отправилась спать.
— К чему обманывать самих себя? — спросил Терли Уайтмен жену. — Ты была бы в миллион раз счастливее, если б вышла замуж за Луиса Рейнбека. — Он вернулся на свой пост, у окна в спальне. И снова смотрел в ночь, и снова нервно постукивал большой ступней по радиатору.
Милли присела на краешек кровати.
— Ни в миллион раз, ни даже в два раза, ни в тысячную долю раз, — возразила он. — И, пожалуйста, Терли, прекрати молоть чушь. Я просто больше не вынесу, это безумие какое-то!
— Ну да, как же! Только что, на кухне, ты называла вещи своими именами, — заметил Терли. — Закатила целый скандал из-за того, что я, видите ли, назвал твое имя самому великому Луису Рейнбеку! Позволь теперь и мне назвать вещи своими именами. И сказать, что ни один из нас не хочет, чтобы наша дочь повторила твою ошибку.
Милли подошла к мужу, обняла его.
— Терли, прошу тебя, пожалуйста, перестань! Ничего глупее и противнее в жизни от тебя не слышала!
Терли налился краской, набычился, стоял упрямо и не сдаваясь, как статуя.
— Помню, сколько всего наобещал тебе тогда, Милли, — сказал он. — Помню всю эту болтовню. Ни один из нас тогда не считал, что работать охранником на автостоянке — это предел мечтаний, а не работа.
Милли затрясла мужа, но ничего тем самым не добилась.
— Мне плевать, какая у тебя работа! — воскликнула она.
— Я собирался сделать больше денег, чем у великого Л.Ч. Рейнбека, — сказал Терли. — Причем, заметь, собирался сделать их сам, без чьей-то там помощи. Помнишь, Милли? Это тебя и подкупило, верно?..
Она тут же отдернула руки.
— Нет, — сказала она.
— Тогда что же? Моя непревзойденная красота? — спросил Терли.
— Вот это уже ближе к истине, — сказала Милли. В ту пору они считались самой эффектной парочкой в городе. — Но в основном, — продолжила она, — всему виной великий Луис Ч. Рейнбек. И еще луна.
Великий Луис Ч. Рейнбек находился в спальне. Жена лежала в постели, закутавшись с головой в одеяло. До чего же обманчиво уютна эта комната, создает иллюзию романтики и неумирающей любви — вне зависимости от того, что в ней происходит.
Правда, до сих пор все, что происходило в этой комнате, было относительно приятно. Теперь же вдруг выяснилось, что браку Луиса и Натали настал конец. Когда Луис все же решился и отдернул одеяло, ему открылось опухшее от слез лицо жены. И сразу стало ясно — это конец.
Луис чувствовал, что глубоко несчастен. Он был не в силах понять, как это все могло развалиться, разлететься в прах, причем столь стремительно и внезапно.
— Да я… я об этой Милли О’Ши лет двадцать как не вспоминал, — пробормотал он.