Полное собрание рассказов
Шрифт:
Но больше всего мне запомнилось последнее Рождество, которое я провел с Хэклманом. Именно тогда произошла кража, которую он, жмурясь от удовольствия, объявил самым гнусным преступлением в истории города.
В первых числах декабря я услышал, как он, читая утреннюю почту, бормочет:
— Черт побери, не много ли почестей человеку за одну короткую жизнь?
Затем он подозвал меня к своему столу и сказал:
— Несправедливо, что почести, изливаемые на редакцию каждый день, достаются только руководству. Вы, простые репортеры, заслужили их куда больше.
— Спасибо, — с опаской проговорил я.
—
— Заместителем редактора отдела новостей?
— Бери выше. Мой мальчик, с этой минуты ты заместитель информдиректора Ежегодного рождественского конкурса уличной иллюминации. Ты ведь наверняка думал, будто я не замечаю твоих талантов и самоотверженного труда? — Он пожал мне руку. — Теперь ты знаешь, как я их ценю. Поздравляю.
— Спасибо. Что я должен делать?
— Начальники умирают молодыми, потому что не умеют делегировать полномочия, — сказал Хэклман. — Ты добавишь мне двадцать лет жизни, поскольку я целиком делегирую тебе полномочия информдиректора, возложенные на меня Торговой палатой. Дерзай! Если сумеешь представить нынешний Ежегодный рождественский конкурс уличной иллюминации более ярким и более грандиозным, чем все предыдущие, перед тобой откроются необозримые перспективы. Кто знает — может быть, ты станешь следующим информдиректором Национальной недели изюма? [36]
36
Национальная неделя изюма (1–7 мая) — один из множества шуточных праздников еды, отмечаемых в США. Праздников этих так много, что почти каждый день можно ткнуть в календарь и обнаружить, что сегодня День гамбургера, или День апельсиновых цукатов, или День шпината и так далее.
— Боюсь, я плохо знаком с этой конкретной формой искусства.
— Ничего сложного, — ответил Хэклман. — Участники конкурса вешают на свои дома электрические фонарики, и тот, чей счетчик крутится быстрее, побеждает. Вот тебе и Рождество.
Как прилежный заместитель информдиректора я проштудировал историю конкурса и узнал, что он проводился каждый год (исключая военные) с 1938-го. Первым победителем стал человек, который поместил на фасад своего дома контур Санта-Клауса из фонариков высотой в два этажа. Следующий повесил под крышей два фанерных колокольчика, украшенных по контуру гирляндами. Колокольчики раскачивались из стороны в сторону, а спрятанный в кустах громкоговоритель транслировал записанный звон.
Так и продолжалось: каждый новый лауреат затмевал прошлогоднего, так что теперь без помощи инженера нечего было и рассчитывать на победу, а в ночь подведения итогов, Рождественский сочельник, все оборудование Компании по энергоснабжению и освещению работало с опасной перегрузкой.
Как я сказал, Хэклман не желал иметь с этим ничего общего. Однако, на беду Хэклмана, владельца газеты выбрали президентом Торговой палаты, и он не желал, чтобы его подчиненные увиливали от общественного долга.
Владелец редко заглядывал в редакцию городских новостей, но его визиты всегда запоминались надолго — особенно визит, который он нанес нам за две недели до Рождества, чтобы прочесть Хэклману нотацию о его роли в обществе.
— Хэклман, — сказал он, — каждый сотрудник газеты не только журналист, но и активный гражданин.
— Я голосую, — ответил Хэклман. — И плачу налоги.
— И ничего больше, — укоризненно проговорил владелец. — Десять лет вы руководите отделом городских новостей и все десять лет уклоняетесь от общественных обязанностей, связанных с вашим положением, — перекладываете их на первого попавшегося репортера.
Он указал на меня и добавил:
— Это пощечина городу — поручать зеленым мальчишкам работу, которую большинство граждан сочло бы высокой честью.
— У меня нет времени, — пробурчал Хэклман.
— Найдите время. Никто не требует от вас сидеть в редакции по восемнадцать часов в сутки. Вы сами придумали себе такой режим работы, а зря. Развейтесь немного, Хэклман. Выйдите к людям. Сейчас для этого самое время — рождественские праздники. Займитесь конкурсом и…
— Что мне Рождество? — спросил Хэклман. — Я не религиозен, не отец семейства, от яичного пунша у меня разыгрывается гастрит, так что к чертям Рождество.
Владелец на время утратил дар речи.
— К чертям Рождество? — хрипло повторил он после паузы.
— Безусловно, — ответил Хэклман.
— Хэклман, — ровным голосом произнес владелец, — я приказываю вам принять участие в организации конкурса — проникнуться духом Рождества. Вам это будет только на пользу.
— Я увольняюсь, — сказал Хэклман, — и не думаю, что вам это будет на пользу.
Хэклман не ошибся. Его уход оказался газете не на пользу. Это была катастрофа. Газета не могла существовать без Хэклмана. Впрочем, среди руководства не было плача и скрежета зубовного — только спокойное, терпеливое огорчение. Хэклман уходил и раньше, но ни разу не продержался больше суток. Он тоже не мог существовать без газеты. С тем же успехом форель могла бы уйти из горной речки и устроиться продавцом в магазин «Все по десять центов».
Поставив новый рекорд отсутствия в газете, Хэклман вернулся за свой стол через двадцать семь часов. Он был слегка пьян, мрачен и никому не смотрел в глаза.
Когда я тихо и почтительно проходил мимо его стола, он что-то пробормотал.
— Простите? — спросил я.
— Я сказал «с Рождеством».
— И вас с Рождеством.
— Значит, скоро старый дуралей с длинной белой бородой пронесется над крышами, звеня колокольцами, и привезет нам всем подарочки.
— Вряд ли.
— От человека, который хлещет кнутом маленьких северных оленей, можно ждать чего угодно, — сказал Хэклман. — В общем, введи меня в курс дела, малыш. Что там за идиотский конкурс?
В оргкомитет конкурса входили большие люди: мэр, директор крупной промышленной компании, председатель совета по недвижимости. Им, разумеется, недосуг было себя утруждать. Хэклман оставил меня своим заместителем, так что вся черная работа досталась нам с ним и мелкой рыбешке из Торговой палаты.
Каждый вечер мы ездили смотреть украшения домов, а их были тысячи. Нам предстояло составить список двадцати лучших, из которых комитет в Рождественский сочельник выберет победителей. Сотрудники Торговой палаты прочесывали южную часть города, мы с Хэклманом — северную.