Полное собрание сочинений в одном томе
Шрифт:
Заканчивая подробный отчет о некоторых весьма примечательных эпизодах из моей и без того богатой событиями жизни, я не могу еще раз не обратить внимание читателя на преимущества такой универсальной философии, ибо она служит надежным и верным щитом против тех стрел судьбы, кои невозможно ни увидеть, ни ощутить, ни даже окончательно постигнуть. Уверенность древних иудеев, что врата рая не преминут раскрыться перед тем грешником или святым, который, обладая здоровыми легкими и слепой верой, возопит «аминь!», — была совершенно в духе этой философии. Совет Эпименида [132] (как рассказывает об этом философе Лазрций [133] во второй книге своих сочинений) воздвигнуть алтарь и храм «надлежащему божеству», данный им афинянам в те дни, когда в городе свирепствовала моровая язва и все средства против нее были исчерпаны, — также совершенно в духе этой философии.
132
Эпименид(VI в. до н. э.) — критский прорицатель и поэт. Когда в 596 г. до н. э. в Афинах свирепствовала чума, он, по преданию, спас город очистительными жертвоприношениями.
133
Лаэрций(Диоген Лаэртский, III в.) — греческий писатель, составитель обзора древнегреческих философских учений «Жизнь и учения людей, прославившихся в философии», которую имеет в виду По.
Литтлтон Бэрри.
(Рассказ не для журнала Блэквуд [94] и отнюдь не из него).
10 ноября, 1832
пер. М. Беккер
Бон-Бон
Когда я в глотку лью коньяк,
Я сам ученей, чем Бальзак [134] ,
И
Мне нипочем любой казак.
Пойду на рать таких вояк
И запихну их в свой рюкзак.
Могу залезть к Харону в бак
И спать, пока везет чудак,
А позови меня Эак [136] ,
Опять не струшу я никак.
И сердце тут ни тик, ни так,
Я только гаркну: «Сыпь табак!»
94
«Блэквуд»(«Блэквудс Эдинбург мэгезин») — английский ежемесячный журнал, основанный в 1817 г. В. Блэквудом (1776–1834). В своем письме к Джону Кеннеди 11 февраля 1836 г. По разъясняет, что этот рассказ был написан как сатирическая пародия на рассказы, печатавшиеся в журнале Блэквуда.
134
Бальзак Жан Луи Гез де(1597–1654) — французский писатель. Его трактаты на античные темы были особенно популярны у писателей-классицистов.
135
Пибрак Гюи(1529–1584) — французский юрист и поэт.
136
Эак— в греческой мифологии сын Зевса и нимфы Эгины, дед Ахиллеса. Он славился своей справедливостью, так что даже сами боги приглашали его судьей в своих спорах.
То обстоятельство, что Пьер Бон-Бон был restaurateur [137] необычайной квалификации, не осмелится, я полагаю, оспаривать ни единый человек из тех, кто в царствование — посещал маленькое Cafe в cul-de-sac Le Febvre [138] в Руане. То обстоятельство, что Пьер Бон-Бон приобрел в равной степени сноровку в философии того времени, я считаю еще более неоспоримым. Его pates a la foie [139] были несомненно безупречными, но где перо, которое воздаст должное его эссе sur la Nature [140] , — его мыслям sur l'Ame [141] , его замечаниям sur l'Esprit [142] ? Если его omelettes [143] , если его fricandeaux [144] были неоценимыми, то какой litterateur [145] того времени не дал бы за одну «Idee de Bon-Bon» [146] вдвое больше, чем за весь хлам «Idees» [147] всех остальных savants [148] ? Бон-Бон обшаривал библиотеки, как не обшаривал их никто, — читал столько, что другому и в голову не могла бы закрасться мысль так много прочитать, — понимал столько, что другой и помыслить не мог бы о возможности столь многое понимать. И хотя в Руане, в эпоху его расцвета находились некие авторы, которые утверждали, будто его dicta [149] не отличается ни ясностью Академии, ни глубиной Ликея [150] , хотя, заметьте, его доктрины никоим образом не были всеобщим достоянием умов, отсюда все же не следует, будто они были трудны для понимания. По-моему, именно по причине их самоочевидности многие стали считать их непостижимыми. Именно Бон-Бону — однако не будем продвигаться в этом вопросе слишком далеко — именно Бон-Бону в основном обязан Кант [151] своей метафизикой. Первый из них на самом-то деле не был платоником, не был он, строго говоря, и последователем Аристотеля [152] и не растрачивал, словно некий самоновейший Лейбниц, драгоценные часы, кои можно было употребить на изобретенье fricassee [153] или, facili gradu [154] , на анализ ощущений, в легкомысленных попытках примирить друг с другом упрямые масло и воду этического рассуждения. Никоим образом! Бон-Бон был ионийцем — в той же мере Бон-Бон был италийцем. Он рассуждал a priori — он рассуждал также a posteriori. Его идеи были врожденными — или же совсем наоборот. Он верил в Георгия Тралезундского [155] . — Он верил в Бессариона [156] . Бон-Бон был ярко выраженным «бон-бонианцем».
137
ресторатор (фр.).
138
тупике Ле Февр (фр.).
139
паштеты (фр.).
140
о природе (фр.).
141
о душе (фр.).
142
о разуме (фр.).
143
омлеты (фр.).
144
Фрикандо— жареные кусочки нашпигованного мяса или рыбы (фр.).
145
Литератор (фр.).
146
«Идею Бон-Бона» (фр.).
147
«Идей» (фр.).
148
ученых (фр.).
149
афоризмы (лат.).
150
Академия, Ликей. — Близ Афин находилась роща, посвященная аттическому божеству Академу, в которой преподавал свое учение Платон. Ликей получил свое название от сада храма Аполлона Ликейского, где учил Аристотель.
151
…обязан Кант— эстетика Канта оказала воздействие на формирование романтической концепции искусства Э. По и других романтиков.
152
…не был платоником, не был он, строго говоря, и последователем Аристотеля. — Э. По скептически относился к идеализму Платона и философии Аристотеля; это, в частности, нашло отражение в его книге «Эврика».
153
фрикасе (фр.).
154
с легкостью (лат.).
155
Георгий Трапезундский(1395–1484) — греческий философ, живший в Италии, последователь учения Аристотеля, автора трактата «Сравнение Аристотеля и Платона» (1523).
156
Бессарион Базилиус(ок. 1395–1472) — греческий философ, вселенский патриарх в Константинополе, последователь учения Платона. Выступил против критики идеализма Платона («Против извращения Платона», 1469), которую вел Георгий Трапезундский.
Я говорил о компетенции этого философа как restaurateur. Да не помыслит, однако, кто-либо из моих друзей, будто, выполняя унаследованные им обязанности, наш герой страдал недооценкой их важности или достоинства. Отнюдь нет. Невозможно сказать, какая из сторон его профессий служила для него предметом наибольшей гордости. Он считал, что силы интеллекта находятся в тонкой связи с возможностями желудка. И, в сущности, я не стал бы утверждать, что он так уж расходился с китайцами, которые помещают душу в брюшную полость. Во всяком случае, думал он, правы были греки, употреблявшие одно и то же слово для обозначения разума и грудобрюшной преграды [157] . Говоря все это, я вовсе не хочу выдвинуть обвинение в чревоугодии или какое-либо другое серьезное обвинение, в ущерб нашему метафизику. Если у Пьера Бон-Бона и были слабости — а кто из великих людей не имел их тысячами, — если, повторяю, Пьер Бон-Бон и имел свои слабости, то они были слабостями незначительными, — недостатками, которые при другом складе характера рассматривались бы скорее
157
FreneV (греч.).
158
горельефа (ит.).
Не то чтобы он страдал алчностью — нет! Для удовлетворения нашего философа вовсе не нужно было, чтобы сделка шла ему на пользу. Если совершался товарообмен — любого рода, на любых условиях и при любых обстоятельствах, — то много дней после этого торжествующая улыбка освещала лицо философа, а заговорщицкое подмигивание свидетельствовало о его прозорливости.
Не представляется удивительным, если столь своеобразный характер, как ют, о котором Я только что упоминал, привлекает внимание и вызывает комментарии. Следовало бы поистине удивляться, если бы в эпоху, к которой относится наш рассказ, это своеобразие не привлекло бы внимания. Вскоре было замечено, что во всех случаях подобного рода ухмылка Бон-Бона имела склонность резко отличаться от той широкой улыбки, в которой он расплывался, приветствуя знакомых или смеясь собственным шуткам. Распространялись тревожные слухи, рассказывались истории о губительных сделках, заключенных в спешке и оплакиваемых на досуге; присовокуплялись примеры необъяснимых способностей, смутных вожделений и противоестественных наклонностей, насаждаемых автором всяческого зла в его собственных премудрых целях.
Наш философ имел и другие слабости — но они едва ли заслуживают серьезного исследования. К примеру, мало кто из людей неисчерпаемой глубины не имеет склонности к бутылке. Является ли эта склонность побудительной причиной подобной глубины или же скорее ее веским подтверждением — вопрос тонкий. Бон-Бон, насколько я мог установить, не расценивал сей предмет как пригодный для детального исследования; — я придерживаюсь того же мнения. Однако же при всем потворстве этому предрасположению, столь классическому, не следует думать, будто restaurateur утрачивал ту интуитивную разборчивость, которая обычно характеризовала его essais [159] и, в то же самое время, его omelettes. При уединенных бдениях его жребий падал на Vin de Bourgogne [160] , но находились и моменты, подходящие для Cotes du Rhone [161] . С точки зрения Бон-Бона-сотерн относился к медоку [162] так же, как Катулл [163] — к Гомеру. Он был не прочь позабавиться силлогизмом, потягивая сен-пере, но вскрывал сущность рассуждения за бокалом клодвужо и опрокидывал теорию в потоке шамбертена. Было бы прекрасно, если б столь же острое чувство уместности сопровождало его торговые склонности, о которых я говорил ранее, — однако последнее отнюдь не имело места. Если сказать по правде, так эта черта ума философического Бон-Бона стала принимать с течением времени характер странной напряженности и мистицизма и несла в себе значительную примесь diablerie [164] излюбленных им германских авторов.
159
эссе (фр.).
160
бургундское (фр.).
161
Котдюрон (фр.).
162
Сотерн, медок— французские виноградные вина разного сорта. Медок ценится знатоками невысоко.
163
Катулл Гай Валерий(ок. 84–54 до н. э.) — римский поэт, прославившийся любовной лирикой.
164
дьявольщины (фр.).
Войти в маленькое Cafe в cul-de-sac Le Febvre означало в эпоху нашего рассказа войти в sanctum [165] гения. А Бон-Бон был гением. Не было в Руане sous-cuisinier [166] , который не сказал бы вам, что Бон-Бон был гением. Даже его кошка знала это и не позволяла себе размахивать хвостом в присутствии гения. Его огромный пудель был знаком с этим фактом и при приближении своего хозяина выражал чувство собственного ничтожества смиренной благовоспитанностью, опаданием ушей и опусканием нижней челюсти в манере, не вовсе недостойной собаки. Впрочем, верно, что многое в этом привычном уважении надлежало бы приписать внешности метафизика. Выдающаяся наружность, должен я сказать, действует даже на животных, и я готов допустить, что многое во внешнем человеческом облике restaurateur было рассчитано на то, чтобы производить впечатление на четвероногих. От великого коротышки — да будет мне дозволено употребить столь двусмысленное выражение — веет какой-то особой царственностью, которую чисто физические объемы сами по себе ни при каких обстоятельствах создать не способны. Бон-Бон едва достигал трех футов роста, и если голова его была преуморительно мала, то все же было невозможно созерцать округлость его живота, не ощущая великолепия, граничащего с возвышенным. В его размерах собакам и людям надлежало усматривать образец достижений Бон-Бона, в его обширности — достойное вместилище для бессмертной души философа.
165
святилище (лат.).
166
поваренка (фр.).
Я мог бы здесь — если б мне того захотелось — подробно остановиться на экипировке и на других привходящих обстоятельствах, касающихся внешней стороны метафизика. Я мог бы намекнуть, что волосы нашего героя были острижены коротко, гладко зачесаны на лоб и увенчаны белым фланелевым коническим колпаком с кисточками, что его гороховый камзол не следовал фасону, который носили обычные restaurateurs того времени, что рукава были несколько пышнее, чем дозволяла то господствующая мода, что обшлага их, в отличие от того, что было принято в ту варварскую эпоху, не были подбиты материей того же качества и цвета, что и само одеяние, но были прихотливо отделаны переливчатым генуэзским бархатом, что его ночные туфли, изящно украшенные филигранью, были ярко-пурпурного цвета и их можно было бы принять за изготовленные в Японии, если б не утонченная заостренность их носов и бриллиантовый блеск гаруса и шитья, что его штаны были из желтой атласной материи, называемой aimable [167] , что его лазурно-голубой плащ, напоминающий своей формой халат, весь в малиновых узорах, небрежно струился с его плеч, подобно утреннему туману, и что tout ensemble [168] вызвало следующие замечательные слова Беневенуты, импровизатриссы из Флоренции: «Быть может, Пьер Бон-Бон и явился к нам точно райская птица, но скорее всего он — воплощение райского совершенства». Я мог бы, повторяю, пуститься в детальное обсуждение всех этих предметов, если б я того захотел, — однако же я воздержусь; я оставляю чисто личные подробности авторам исторических романов — голый факт по своим этическим достоинствам куда выше таких деталей.
167
любезная (фр.).
168
все в целом (фр.).
«Войти в маленькое Cafe в cul-de-sac Le Febvre означало», писал я выше, «войти в sanctum гения», но только будучи гением можно было надлежащим образом оценить достоинства этого sanctum. У входа, исполняя роль вывески, раскачивался огромный фолиант, на одной стороне которого была изображена бутылка, а на другой — pate. На корешке виднелись большие буквы «Oeuvres de Bon-Bon» [169] . Эта аллегория утонченно передавала двоякость занятий владельца.
Переступив порог, можно было тотчас окинуть взглядом вою внутренность дома. Длинная низкая комната старинной архитектуры составляла единственное помещение этого Cafe. В углу стояла кровать метафизика. Вереница занавесей и полог а lа Grecque [170] придавали ей классический, а вместе с тем и уютный вид. В углу, противоположном по диагонали, объединились в дружное семейство кухонные принадлежности и bibliotheque [171] . Блюдо полемики мирно покоилось на кухонном столе. Тут — полный противень новейшей этики, там — котел melanges in duodecimo [172] , здесь — сочинения германских моралистов в обнимку с рашпером. Вилку для подрумянивания хлеба можно было отыскать рядом с Евсевием [173] , Платон прикорнул отдохнуть на сковороде, а современные писания были насажены на вертел.
169
Сочинения Бон-Бона (фр.).
170
на греческий манер (фр.).
171
библиотека (фр.).
172
всякой всячины (фр.)в одну двенадцатую долю листа (лат.).
173
Евсевий(ок. 260-ок. 340) — римский историк церкви, автор богословских и исторических сочинений.
В остальном Cafe de Bon-Bon, пожалуй, мало чем отличалось от обычных restaurants того времени. Прямо напротив двери зиял очаг, справа от него в. открытом буфете виднелись устрашающие ряды бутылочных этикеток.
Здесь, суровой зимой 18 — года, около полуночи, Пьер Бон-Бон, выслушав замечания соседей по поводу его странных наклонностей и выпроводив их из своего дома, — здесь, повторяю, Пьер Бон-Бон запер за ними с проклятьем дверь и погрузился, в не слишком мирном расположении духа, в объятья кожаного кресла перед вязанками хвороста, пылавшими в очаге.