Полное собрание сочинений. Том 1. Повести. Театр. Драмы

Стриндберг Август Юхан

Адольф. Я ничего не помню!

Густав. Ну, так я тебе напомню. Ты сказал ей приблизительно следующее: «И тебе не стыдно кокетничать? В твои годы любовников не найдешь!»

Адольф. Я сказал это? Я не мог не сказать! Каким образом ты мог это узнать?

Густав. Когда я ехал сюда на пароходе, я слышал, как говорили об этой истории!

Адольф. Кто?

Густав. Она! Она рассказывала ее четырем молодым людям, которые ехали вместе с ней. Как и все стареющие, она уже льнет к чистой молодежи!

Адольф. Ничего преступного

в этом я не вижу!

Густав. Это же — игра в братца и сестрицу, когда в действительности представляешь из себя отца и мать.

Адольф. Так что ты ее видел?

Густав. Ну, конечно! Вот ты её никогда не видал, потому что ты видел ее всегда в своем присутствии. Поэтому-то муж никогда и не может знать своей жены. Есть у тебя с собой её портрет? Адольф вынимает карточку из бумажника, Густав рассматривает ее. Тебя не было с ней, когда она снималась?

Адольф. Нет!

Густав. Ну так всмотрись повнимательней! Разве похож этот портрет на те, которые ты сам рисовал с неё? Конечно нет! Те же черты, но другое выражение. Ты не в состоянии об этом судить, потому что невольно вносишь в этот портрет свое собственное представление. Забудь оригинал и взгляни на этот портрет, как художник… Что ж ты увидишь? Я вижу одну только заигрывающую кокетку. Обрати внимание на эту циничную складку около рта… Ты разве замечал ее когда-нибудь раньше? А этот взгляд, который ищет мужчину… не тебя, конечно… А это декольте, эти беспорядочные завитки, открытые руки!.. Видишь?

Адольф. Да, да… Теперь вижу!

Густав. Берегитесь, молодой человек!

Адольф. Чего?

Густав. Её мести! Вспомни, что ты оскорбил ее в лучшем и высшем, что в ней есть, сказав, что ей уж нечего надеяться найти себе поклонника! О! если бы ты о её литературных трудах отозвался, как о каком-то пустяке, она бы расхохоталась тебе в лицо и заявила бы, что ты просто ничего не понимаешь, но насчет этого… Поверь уж… если она еще и не отплатила тебе, так разве потому, что судьба не послала ей подходящего случая.

Адольф. Надо вывести ее на свежую воду!

Густав. Справься!..

Адольф. Справиться?

Густав. Выследи ее! Я помогу, если хочешь!

Адольф. Немного раньше… немного позже… Не всё ли равно? Но что же делать?

Густав. Виноват… прежде всего… нет ли у твоей жены каких-нибудь особенно чувствительных сторон?

Адольф. Очень мало! Она живуча, как кошка!

Густав. Вот и пароход подходит! Через какую-нибудь минуту она будет уж здесь.

Адольф. Ну, так я пойду ей навстречу!

Густав. Напротив, оставайся здесь! И встреть ее сухо! Если совесть у неё чиста, она сейчас же устроит тебе сцену, и упреки посыплются градом. Если ж она в чем-нибудь виновата, она постарается взять лаской!

Адольф. Ты уверен в этом?

Густав. Конечно, нельзя ни за что ручаться…

Заяц часто кружит и сбивает тебя со следа… Но меня не легко провести… Моя комната здесь! Показывает направо, позади кресла. Я буду наблюдать оттуда, как ты будешь разыгрывать комедию. А когда ты кончишь, мы поменяемся ролями. Тогда уже я войду в клетку и начну производить опыты со змеей, а ты будешь наблюдать за нами в замочную скважину. А затем сойдемся в парке и позавтракаем. Но держи себя в руках! Если я замечу, что ты слабеешь, я два раза ударю своим стулом по полу!

Адольф. Хорошо! Но только не уходи далеко. Мне необходимо сознавать, что ты в соседней комнате!

Густав. Будь покоен! И что бы ни произошло, не бойся ничего. Ты сам сейчас увидишь, как я хорошо оперирую над человеческой душой. Для новичка это ужасно, но хоть раз посмотреть на это необходимо… раскаиваться не придется! Да!.. Помни одно! Ни слова о нашем знакомстве и отношениях. Ни слова! Я сам отыщу её слабую сторону! — Она уже у себя в комнате!.. Напевает что-то! — Значит, в бешенстве. Садись здесь… на этот стул. Ей поневоле придется сесть на мое место, и мне будет видно вас обоих.

Адольф. У нас целый час до обеда… Никто из новых не приехал… В колокол не звонили… К несчастью, мы будем одни.

Густав. Однако… ты уж слабеешь?

Адольф. Нет, пустяки… Нет, да… Мне страшно того, что сейчас произойдет! И вместе с тем я не могу помешать. Камень катится, и покатила его не последняя капля, и не первая — а всё вместе!

Густав. Ну и пусть катится, раз от этого зависит покой! До свиданья. Уходит.

Адольф некоторое время стоит, рассматривая портрет Теклы, который держит в руках, затем разрывает его, обрывки бросает под стол и садится на стул, указанный Рукавом, поправляет галстук, волосы, отвороты сюртука и пр.

Текла идет прямо к Адольфу, искренно целует и говорит затем весело и любезно. Здравствуй, братишка! Как дела?

Адольф наполовину побежден, но сдерживается и говорит шутливо. Должно быть, ты сделала что-нибудь дурное, раз ты целуешь меня?

Текла. Да, нечто ужасное! Прокутила все свои деньги!

Адольф. Значит тебе было весело?

Текла. Очень! Ну, конечно, не на этом филантропическом собрании. Оно прошло невероятно скучно. Ну, а чем развлекался мой милый братец, пока его голубка летала вдали от гнездышка? Она осматривает все углы зала, как бы стараясь увидать кого-нибудь или почуять что-нибудь.

Адольф. Просто-напросто скучал!

Текла. И никого с ним не было?

Адольф. Ни души.

Текла смотрит на него и садится в качалку. Кто здесь сидел?

Адольф. Здесь? Никто!

Текла. Странно! Он теплый, да и ручка вдавлена локтем. Локоть был дамский? Да?

Адольф. Надеюсь, ты не серьезно?

Текла. Ага! Покраснел, покраснел! Ты, братишка, хотел подурачить меня? Пожалуйте сейчас же и извольте исповедоваться во всех грехах вашей женке! Привлекает его к себе, он наклоняется и голову кладет на колени Теклы.