Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
Шрифт:
Выиграл ли автомобиль кто-нибудь из присутствовавших в зале — затрудняемся сказать, хотя сидевший в третьем ряду парень, как только зажглась «волжская» цифра, тихо сказал, словно сам себе: «Есть» — и стал пробираться к выходу.
— Выиграли? — нагнали мы его.
Он посмотрел на нас и загадочно ответил:
— Кое-что выиграл, — и подозвал стоявшее под дождем такси.
…В зале сидело около тысячи двухсот владельцев лотерейных билетов. Только 1200 из двух миллионов! И все равно в зале часто раздавалось короткое слово:
— Выиграл!
Мы познакомились
Лотерея есть лотерея. Всякому, конечно, хотелось выиграть, но разве в этом главное?
Фестивальная лотерея прошла как праздник, на котором никто ничего не потерял. В самом деле, у всех у нас общий выигрыш — фестиваль.
В. Китаин, В. Песков. 25 июня 1957 г.
Рубль тысячи бережет
С конвейера один за другим сходят аккуратные недорогие приемники. Ритмично щелкает счетчик: сотня, другая… А в бухгалтерии тоже щелкают костяшками счетов и в графе «Комсомольская копилка» выводят внушительную цифру. Подсчет простой — только одно рационализаторское предложение слесаря Льва Овечкина удешевило каждый приемник на один рубль. Тысячи приемников — тысячи рублей экономии.
Несложная деталь — провод, соединяющий приемник с батареями. «Хвостик», как в шутку называют его на заводе. Но этот «хвостик» причинял немало хлопот заводским конструкторам. Разве можно было равнодушно глядеть, как рядом с конвейером сидят двадцать пять работниц и вручную, с помощью клея и ниток «монтируют» четырехжильный провод.
Когда начался поход за комсомольские миллионы, опять вспомнили об этом. Долго простаивал Лев Овечкин у стола, где девушки делали злополучную деталь: как им помочь? Как сохранить средства, которые поглощал «хвостик»?
Долгие вечера ломал голову, скручивая обрывки покрытых хлорвинилом проводов. Говорят: случай идет навстречу тому, кто его ищет.
Однажды не заметил, как задремал, — провода из рук упали на горячую печурку. Комната наполнилась едким дымом. Но, к удивлению квартирной хозяйки, он принялся радостно притопывать, разглядывая слипшиеся от жары провода:
«Идея! Провода не надо скручивать. Их надо «сваривать». К черту нитки и клей! Теперь надо только придумать станочек…»
Целый месяц Овечкин плющил и сверлил в своей мастерской железо, припаивал контакты, но, когда, казалось, уже все было готово, с досадой бросал свое изделие в ящик для утиля: «Не годится. Надо как можно проще». Трудно сказать, каким по счету был последний станочек. Но его слесарь не бросил в ящик. Понес показывать друзьям свое маленькое простое приспособление. Нажимаешь педальку — раскаленный электричеством ножик быстро и прочно «сшивает» четыре тонкие «жилы» в один прочный, гладкий провод.
Два таких маленьких полуавтомата заменили труд работниц.
Десятки других маленьких и больших новшеств помогли комсомольцам Воронежского радиозавода сберечь за пять месяцев этого года более
Лев Овечкин.
Фото автора. 3 июля 1957 г.
Рабочий человек
Мы присели на обломок рельса. Старый мастер закурил и задумался. Изредка он поднимал голову и ощупывал глазами цех, словно в первый раз видел большое хозяйство.
Сборочный цех экскаваторов жил своей, по-особому интересной жизнью. Пулеметной дробью захлебывался в углу пневматический молоток, цепкая лапа мостового крана из конца в конец таскала огромные шестерни, не успевшие потемнеть после токарных работ валы, чер ные отливки. Ноздри щекотал запах нагретого масла и обожженного железа.
Мастер словно забыл о собеседнике, но по лицу было видно — озабоченно думает.
— Кого же посоветовать вам сфотографировать для газеты? — обернулся он в мою сторону. — Хлопцев-то хороших много. Слыхали, небось, в нерабочее время экскаватор сделали фестивалю в подарок. Теперь вон к Октябрю готовимся. А Колька вон и за двести перелез. Небось его и метите сфотографировать?
Я сознался, что в комитете комсомола мне рекомендовали именно этого сборщика.
— Смотрите, вам виднее. О парне плохого не скажешь, только ведь не в одних процентах дело… Виктор, поди-ка сюда, — позвал он худощавого паренька в аккуратной синей спецовке. — Ты что это, опять остался до конца смены?
Видно было, что разговор этот не новый.
— Не годится! — продолжал мастер. — Смотри, матери напишу. Восемнадцати годов парню нету, — пояснил он мне, когда Виктор виновато принялся убирать инструмент. — Ему шестичасовая работа положена. Так нет. Недоглядишь — все восемь часов не выйдет из цеха. За переработку его по-отцовски журю — беречь надо здоровье, пока не окреп. Не зря ведь правительство закон установило… А вот был случай, так я расцеловал его при всех. Молодец, говорю, Виктор Чаплыгин. Настоящим рабочим человеком растешь.
Биография у парня с воробьиный нос: только в прошлом году ремесленное окончил. Кажется, седьмой у матери. Без отца рос… Так вот, на четвертом месяце его работы и направляюсь я как-то после партийного собрания домой, гляжу, в проходной с вахтером какой-то парнишка воюет.
Слышу: «Пустите, у меня важное дело на заводе. Я же ваш, пустите… Пропуск в спешке забыл…». Подхожу ближе, смотрю — Витька! Ты чего, говорю, сюда в полночь ломишься? А он мне: «Аварии не было?» И объяснил. Мы бегом в цех…