Полное собрание сочинений. Том 3. Ржаная песня
Шрифт:
Всем понятно, как хочется журналистам следить за каждым шагом, за каждым словом двух человек, за четверо суток удлинивших дороги на семь миллионов верст. Но врачи говорят твердое «нет», напоминают слова Никиты Сергеевича, который лично распорядился: ребятам надо отдохнуть.
Мы повинуемся врачам. Наши машины уходят по узкой, обсаженной тополями дороге. Собравшись в шумной гостинице, жадно ловим новости, подсчитываем часы, минуты, звездные километры и безбожно завидуем тем, кто сейчас там, в «космическом домике».
К сожалению,
Операторам повезло. Они сняли и финиш звездного путешествия. Сейчас они сидят усталые и счастливые. Они рассказывают, что видели за минувшие сутки.
Первый оператор. Одним из первых космонавта Николаева увидел доктор Виталий Георгиевич. Этот смелый человек в свое время с медицинской сумкой прыгнул с парашютом на льдину Северного полюса. Теперь он первый спешит к космонавтам. Все журналисты помнят его на пункте приземления. Веселые глаза, усы, значки парашютиста на кителе. Помощь врача не понадобилась. Двое здоровых людей от радости тискали друг друга…
Второй оператор. Но больше всего пленки мы израсходовали в Караганде, когда встретились космонавты. Что было! Они, как борцы, вскидывали друг друга, как расшалившиеся дети, тискали друг друга, улыбались, смеялись. У всех, кто видел эту сцену, захватывало дыхание от счастья, от радости за этих людей. Не знаю, получились ли эти кадры, — я тоже так волновался…
Первый оператор. Андриян был в синем спортивном костюме, Павел — в трикотажной рубашке. У Андрияна в космосе отросла борода.
С такой же бородой все космонавты во время тренировок вылезали из сурдокамеры.
Это было вчера.
— В космосе быстрее растет, — пошутил Андриян.
Появился парикмахер. Надо было видеть растерянность человека, когда он увидел бородача.
— Николаев! — от волнения парикмахер Ф. А. Димитриади вдруг заговорил по-гречески, принялся править бритву о бумагу, но потом мастерски справился с миссией брадобрея…
Второй оператор. Был медицинский осмотр. Потом обед. Попович, как это бывает после дороги, попросил чего-нибудь горячего. Были щи, виноградный сок, арбузы…
Первый оператор. А маленький домишко в это время сотрясался от радостных криков. Чуть ли не половина Караганды хотела увидеть героев. Их ждали у выхода. Знали, что они обязательно выйдут. Они вышли. Откуда-то появился стол. Героев подняли. Они стояли рядом, радостные и счастливые. Они махали руками и улыбались. Они говорили: «Спасибо! Спасибо!». И люди тоже кричали: «Спасибо! Молодцы! Ура Николаеву! Ура Поповичу!». Какая-то девушка кричала по-чувашски, как мы потом узнали: «Андриян, здравствуй!» Ну, конечно, мы не терялись в такие минуты. Хотя уже вечерело, свету было еще достаточно. Мы снимали, снимали… Я в который раз сказал спасибо судьбе
Второй оператор. Потом состоялся телефонный разговор с Ялтой. Разговор транслировался по радио. Все слышали, сколько теплых, хороших слов сказали Никита Сергеевич и Леонид Ильич Брежнев и как взволнованны и благодарны были ребята. Телефоны стояли на круглом столе. Майор и подполковник в своих синих костюмах в эти минуты были похожи на спортсменов после победного финиша. Доведись мне говорить, от волнения слова не вымолвил бы, а они — да вы читали уже в газетах — молодцы!
Первый оператор. Потом распрощались. Космонавты отправились спать. Мы же не могли уснуть. От возбуждения и радости. Думаю, вся Караганда в эту ночь долго не засыпала… Утром были проводы. Были цветы, море рук и человеческих лиц.
Второй оператор. Конечно, мы понимали: безбожно донимать вопросами. Но вопросов за четверо суток накопилось много. К тому же ребята выглядят так, будто едут с прогулки. Они и не уклонялись от разговоров. Только врачи и нам, и им время от времени грозили пальцем.
Разговор о невесомости, о том, как работалось, как видели Землю, как слышали и видели друг друга. Андриян Николаев показал, как плавает карандаш в невесомости: «Разожмешь пальцы — остается висеть. Плавает прямо перед глазами».
Павел рассказал, как говорили и даже пели друг другу песни. В салон пришел Герман Титов. Вместе стали листать газеты. Переговаривались, вспоминали подробности приземления…
Второй оператор. Герман Титов в самолете преподал нам, бывалым киношникам, репортерский урок.
— Идите, — говорит, — снимайте. Во кадр!
Заходим в салон. Звездные братья, раздевшись, лежат рядом под белыми простынями. Спят. Лица спокойные, дышат ровно, как дети.
В круглый иллюминатор льется ровная полоса света. В самом деле, замечательный кадр. Жмем руку Герману и снимаем.
Первый оператор. Да, совсем забыл. Мы спросили, какие из земных сувениров космонавты брали с собой в дорогу. Павел достал записную книжку. Бережно развернул шелковый лоскут. На нем мастерски нарисован портрет Ленина в детстве. Потом Павел показал маленький сверкающий болтик с какой-то надписью на красной ленточке. Потом достал значок с надписью «Комсомольская правда». Сказал, что значок тоже побывал в космосе…
Вот и все. Самолет приземлился, и мы попрощались на время.
Сейчас, когда пишутся эти строчки, над городом опустился вечер. Заря окутала дымкой речные дали. Шумят нарядные улицы, слышны гудки пароходов с реки. Двое людей, отдыхающих после дороги, тоже, наверное, слышат эти вечерние звуки Земли…
А что касается значка, то в космос попал он вот каким образом. Как-то в дружеском разговоре Павел Попович обратил внимание на значок. Я сказал, что значок проехал со мной тысячи километров.