Полное собрание стихотворений

Кленовский Дмитрий Иосифович

21. Фьезоле. Монастырь св. Франциска

Как ни старался я монаху объяснить, Что год тому назад, свободно, без преграды, По узким келиям и по аллеям сада Часами целыми один я мог бродить, - Меня не согласился он пустить; И отвернулся я с невольною досадой. О, только пять минут, - мне большего не надо! За пять минут я все успею пережить! Но он захлопнул дверь, и только на мгновенье Увидел я аллей знакомых направленье, Колодец с розами, узор седых олив И ту скамейку, где с безумною печалью Я столько раз мечтал, о мире позабыв, Глядя, как небосклон сливался с синей далью...

22. Воспоминанья об Италии

О, эти мелкие, прелестные детали Поездок! Реализм меж этих вечных снов! Журнал, потерянный в тиши пустых садов; Билет, украденный в Болонье на вокзале; Лимон, зацепленный гондолой на канале; Мошенник, знавший пять нелепых русских

слов; Плохой бенедиктин в Орвьето; семь часов, Что в Кьюзи, кажется, мы пересадки ждали... Воспоминания еще недавних дней, Картины лучшие Италии моей, - Простите!
– в памяти я вас поставлю рядом С мальчишкой, что просил подачки битый час, С ризотто спорченным и этим псом, что раз Я в Тиволи кормил швейцарским шоколадом!

III

23

Печаль моих стихов я посвятил давно Глазам задумчивым, глазам печальным вашим. Им было, помнится, в моих читать дано: Они поэтому еще мне были краше. Теперь вы далеко... Я знаю, вы уже Забыли обо мне. А я...
– сознаться больно, - Но сердце новым снам и новой госпоже Молилося не раз, хотя бы и невольно. – Быть может, как-нибудь случайно к вам дойдет Та книга, где мои заставлю вянуть песни, И ваш забывший взор с досадою прочтет, Что кто-то для меня был даже вас прелестней. И будет странно вам. Среди знакомых строк Вам что-то станет вдруг безумно незнакомо; И вы прошепчете: «Он так писать не мог! Я вместе никогда с ним не жила на Комо! Я говорила “Вы”! Мои не те меха! Фиалок никогда я не ношу весною!» Но что-то вдруг блеснет сквозь диссонанс стиха Какой-то ласкою знакомою, родною... И это чуждое для вас по временам Вам так покажется на прежнее похоже, - И не поймете вы... Поймите же, что все же Печаль моих стихов я посвящаю вам!..

24

У Музы моей золотистые кудри, Небрежный и ласковый взгляд; Туманные слезы плененных жемчужин На пальцах усталых горят. Она не одета в прозрачные ткани Иль в ярких материй узор; На ней, как в простом современном романе, От Ворта закрытый tailleur. Какой-нибудь камень, чудесный и редкий, В ее не играет кудрях. Черты закрывает густая вуалетка, Перчатки на тонких руках. Весенних фиалок букет ароматный Приколот к ее шеншила; - Она непослушна... она непонятна... Она бесконечно мила... По целым неделям порою, быть может, Ко мне не заходит она; Тогда мое сердце почти не тревожит Мираж мимолетного сна. Бесцельно проходят часы за часами, Мой вечер мучительно тих, И я разрываю, листы за листами, Начало элегий моих. Но часто, в часы одиноких мечтаний, Когда за рабочим столом Я жду невозможных и странных свиданий, Скучаю, не зная о ком; Когда в моем сердце сильнее рыдает Печаль непонятного сна, - Я слышу, как двери она отворяет, Я вижу, как входит она. С небрежной улыбкой, с насмешливым взглядом, Она - и я это хочу!
– Садится со мною доверчиво рядом, Плечом прикасаясь к плечу. Упрямые кудри лениво отводит, Снимает перчатку свою, По белой бумаге внимательно водит Послушную руку мою. И я отдаюсь мимолетным миражам, И долго, близка и нужна, Слова за словами, за фразами фразы Мне тихо диктует она... И вечер проходит, и сказкою хмурой Играет метель за окном. Высокая лампа в плену абажура Горит одиноким пятном. Неясною лаской, истомой невнятной Касается дрема чела, И легких фиалок букет ароматный Грустит на ее шеншила...

25-26. В Финляндии

Зимние акварели

1. На воздухе

Пусть колокольчик пел под красною дугой Так недогадливо и так немузыкально, Но в медленном плену дороги снеговой Мне было без него достаточно печально. Лошадка шла сама, не тронута вожжой, В вечерней тишине уже тускнели дали, И я не мог простить, зачем я слишком твой, Когда твои глаза в мои глядеть - устали. Ты, кажется, спала. Под шляпкой меховой Я смутно различал лица изгиб овальный, А колокольчик пел под красною дугой Так необдуманно и так немузыкально!

2. В комнате

Тюльпаны желтые в березовом горшке Поставлю я к себе на узкое оконце. Сосульки длинные висят на желобке: В них ночью спит луна, а днем гуляет солнце. В веселой комнатке один я целый день. Смотрю на яркий снег, на сосны, на дорогу, Читаю, если мне писать бывает лень, И ночью, перед сном, молюсь немного Богу. Но не приходишь ты... А если б и пришла, То будут ли тебе достаточно понятны Упреки в комнате, которая светла, Где солнцем зажжены

ликующие пятна?

27

Осень близко. Желтый лист мелькает, И опять до утренней зари Ранний вечер тихо зажигает Вдоль пустынных улиц фонари. Облака так низко над землею, В тихом зале скучно и темно, И дожди минутные порою Тяжело и резко бьют в окно. Осень близко... В парке, на озера, На пруды заросшие кругом, Тихо рея, листья лягут скоро Золотым и трепетным ковром. Зашуршат аллеи под ногами, Белых астр поблекнет красота, В серой дымке, в ласковом тумане Дальний лес потонет, как мечта. Новых грез вернется мне ошибка, И опять, - и это мне не жаль, - Опьянит меня своей улыбкой Старый друг, осенняя печаль...

28. Маленькую маркизу отвозят в монастырь

Ее всю ночь баюкало в дормёзе, А рано утром кучер и лакей, С поклоном низким, подарили ей По самой яркой, самой красной розе. Еще прохладой веяло в лесу; Из-под колес спасалися гурьбою Лягушки; длинный хлыст сбивал порою С прозрачных листьев яркую росу. В жеманной речке отражались ивы; Цвели луга; неслось жужжанье пчел; Спала деревня; у стены осел Жевал репейник и смотрел лениво... Чтоб вылезти и чтоб нарвать цветов На ярко-синей, радостной полянке, Она щекочет шею гувернантке Прикосновеньем легких лепестков. Но та строга, неумолима даже: «Нам надо быть к семи в монастыре! Он там, ты видишь, - слева, на горе». И поправляет ленты на корсаже. Ах да, она забыла!
– ночью ей Виконт приснился, - что за сон чудесный! Он говорил: «маркиза, вы прелестны!» И руки целовал ей до локтей. А тут ее на много лет запрячут От этих всех загадочных вещей, Оденут скверно и прикажут ей Весь день молиться...
– и маркиза плачет... А в гору медленно ползет дормёз; Фруктовый сад, стена, фонтан, ворота... Подножка щелкнула; развеяна дремота, И падают из рук стебли увядших роз... И мать-игуменья встречает на дорожке Ту, что с собой Мадонне принесет Три тысячи французских ливров в год, Вопрос в глазах и две прелестных ножки...

29

Прозрачное раннее утро дышало весенней прохладой, Вершины деревьев горели под лаской луча золотого. Он шел по заглохшим аллеям забытого старого сада Любимую женщину с грустью увидеть в объятьях другого. Он знал ту аллею, в которой они назначали свиданья: Там гуще сплеталися ветви, теснее ложилися тени, И так безотчетно дарили неясное благоуханье Акации желтые грозди и белые ветки сирени. И он их увидел, где думал. Они говорили, и внятно Весеннее утро будили их юные, смелые речи: А утро уже просыпалось, и ветер ласкал ароматный Ее непослушные кудри, ее обнаженные плечи. В руках ее - ветка сирени; к губам прижимая неясно, Она отдает ее после с капризной улыбкой другому. О, как он тогда ненавидел, безумно, мучительно, властно, И белую ветку сирени, и неги весенней истому! И сколько стоял он - не помнил. Когда же очнулся, то было Все тихо и пусто, и только порою, угрозой несмелой, Еще не заснувшая злоба послушную память будила, И белая ветка сирени на старой скамейке белела. Душистым, проснувшимся ветром пахнуло; листва зашептала; По гравию узкой аллеи, мелькая, забегали тени. – Он тихо нагнулся и поднял, и, чтобы она не завяла, С собою унес он с улыбкой забытую ветку сирени...

30. Летом

Георгины на круглом столе Побледнели с потухшим закатом... Вы зайти обещали ко мне С сенбернаром и маленьким братом. Я велел принести на балкон Старомодные синие чашки. Мой заброшенный сад напоен Ароматом некошеной кашки. Этот милый минутный визит Будет все же почти не визитом! У меня шоколад и бисквит: Двое младших займутся бисквитом! А для вас... а для вас у меня Есть цветы небольшого букета, Тихий вечер июльского дня И четыре неясных сонета... Будет тихо... Сквозь ветви берез Долетят монотонные стуки... Сенбернара обиженный нос Нам уткнется в сплетенные руки... Головенка с большим хохолком Оторвется на миг от бисквита: «Расскажи-ка еще мне, как гном От колдуньи забрался в корыто!» Шелест листьев... Спадает жара... – Я забыл все рассказы про гнома!.. Но куда вы?
– «Домой. Нам пора. Я давно обещала быть дома». Сенбернар от восторга хвостом Опрокинет забытые чашки. Торопясь, мы пойдем вчетвером По ковру темно-розовой кашки. Мальчуган на изглоданном пне Снимет домик со скользкой улитки. – О, позвольте, пожалуйста, мне Проводить вас до старой калитки! Я открою... закрою... мелькнет Вдалеке ваша шаль голубая... Эта ночь, - она скоро придет... – Добрый вечер, моя дорогая!