Полное собрание стихотворений

Пушкин Александр Сергеевич

Тень Фон-Визина

В раю, за грустным Ахероном,Зевая в рощице густой,Творец, любимый Алоллоном,Увидеть вздумал мир земной.То был писатель знаменитый,Известный русской весельчак,Насмешник, лаврами повитый,Денис, невежде бич и страх."Позволь на время удалиться, —Владыке ада молвил он, —Постыл мне мрачный Флегетон,И к людям хочется явиться".«Ступай!» в ответ ему Плутон;И видит он перед собою:В ладье с мелькающей толпоюГребет наморщенный ХаронЧелнок ко брегу; с подорожнойГерой поплыл в ладье порожнойИ вот – выходит к нам на свет.Добро пожаловать, поэт!Мертвец в России очутился,Он ищет новости какой,Но свет ни в чем не пременился.Всё идет той же чередой;Всё так же люди лицемерят,Всё те же песенки поют,Клеветникам как прежде верят,Как прежде все дела текут;В окошки миллионы скачут,Казну все крадут у царя.Иным житье, другие плачут,И мучат смертных лекаря,Спокойно спят архиереи,Вельможи, знатные злодеи,Смеясь в бокалы льют вино,Невинных жалобе не внемлют,Играют ночь, в сенате дремлют,Склонясь на красное сукно;Всё столько ж трусов и нахалов,Рублевых столько же Киприд,И столько ж глупых генералов,И столько ж старых волокит.Вздохнул Денис: "О боже, боже!Опять я вижу то ж да то же.Передних грозный Демосфен,Ты прав, оратор мой Петрушка:Весь свет бездельная игрушка,И нет в игрушке перемен.Но где же братии-поэты.Мои парнасские клевреты,Питомцы Граций молодых? —Желал бы очень видеть их".Небес оставя светлы сени,С крылатой шапкой на бекрене,Богов посланник молодойСлетает вдруг к нему стрелой."Пойдем, – сказал Эрмий поэту, —Я здесь твоим проводником,Сам Феб меня просил о том;С тобой успеем до рассветуПевцов российских посетить,Иных – лозами наградить.Других – венком увить свирели".Сказал, взвились и полетели.Уже сокрылся ясный день,Уже густела мрачна тень,Уж вечер к ночи уклонялся,Мелькал в окошки лунный свет,И всяк, кто только не поэт,Морфею сладко предавался.Эрмий с веселым мертвецомВлетели на чердак высокой;Там Кропов в тишине глубокойС бумагой, склянкой и перомСидел в раздумьи за столомНа стуле ветхом и треногомИ площадным, раздутым слогомНа наши смертные грехиКовал и прозу и стихи. —«Кто он?» – "Издатель «Демокрита»!Издатель право пресмешной,Не жаждет лавров он пиита,Лишь был бы только пьян порой.Стихи читать его хоть тяжко,А проза, ох! горька для всех;Но что ж? смеяться над бедняжкой,Ей богу. братец, страшный грех;Не лучше ли чердак оставить,И далее полет направитьК певцам российским записным?" —«Быть так, Меркурий, полетим».И оба путника пустилисьИ в две

минуты опустилисьХвостову прямо в кабинет.Он не спал; добрый наш поэтУнизывал на случай оду,Как божий мученик кряхтел,Чертил, вычеркивал, потел,Чтоб стать посмешищем народу.Сидит; перо в его зубах,На ленте Анненской табак,Повсюду разлиты чернилы,Сопит себе Хвостов унылый."Ба! в полночь кто катит ко мне?Не брежу, полно ль, я во сне!Что сталось с бедной головою!Фон-Визин! ты ль передо мною?Помилуй! ты… конечно он!"– "Я, точно я, меня ПлутонИз мрачного теней жилищаС почетным членом адских силСюда на время отпустил.Хвостов! старинный мой дружище!Скажи, как время ты ведешь?Здорово ль, весело ль живешь?"– "Увы! несчастному поэту, —Нахмурясь отвечал Хвостов, —Давно ни в чем удачи нету.Скажу тебе без дальних слов:По мне с парнасского задоруХоть удавись – так в ту же пору.Что я хорош, в том клясться рад,Пишу, пою на всякой лад,Хвалили гений мой в газетах,В «Аспазии» боготворят.А всё последний я в поэтах,Меня бранит и стар и млад,Читать стихов моих не хочут,Куда ни сунусь, всюду свист —Мне враг последний журналист,Мальчишки надо мной хохочут.Анастасевич лишь один,Мой верный крестник, чтец и сын,Своею прозой уверяет,Что истукан мой увенчаетПотомство лавровым венцом.Никто не думает о том.Но я – поставлю на своем.Пускай мой перукмахер сноваЗавьет у бедного ХвостоваЕго поэмой заказнойВолос остаток уж седой,Геройской воружась отвагой,И жизнь я кончу над бумагойИ буду в аде век писатьИ притчи дьяволам читать".Денис на то пожал плечами;Курьер богов захохоталИ, над свечей взмахнув крылами,Во тьме с Фон-Визиным пропал.Хвостов не слишком изумился,Спокойно свечку засветил —Вздохнул, зевнул, перекрестился,Свой труд доканчивать пустился,По утру оду смастерил,И ею город усыпил.Меж тем поклон отдав Хвостову,Творец, списавший Простакову,Три ночи в мрачных чердакахВ больших и малых городахПугал российских стиходеев.В своем боскете князь Шальной,Краса писателей-Морфеев,Сидел за книжкой записной,Рисуя в ней цветки, кусточки,И, движа вздохами листочки,Мочил их нежною слезой;Когда же призрак столь чудесныйОчам влюбленного предстал,За платье ухватясь любезной,О страх! он в обморок упал.И ты Славяно-Росс надутый,О Безглагольник пресловутый,И ты едва не побледнел,Как будто от Шишкова взгляда;Из рук упала Петриада,И дикой взор оцепенел.И ты, попами воскормленный,Дьячком псалтире обученный,Ужасный критикам старик!Ты видел тени грозный лик,Твоя невинная другиня,Уже поблекший цвет певиц,Вралих Петрополя богиня,Пред ним со страхом пала ниц.И ежемесячный вздыхатель,Что в свет бесстыдно издаетКокетки старой кабинет,Безграмотный школяр-писатель,Был строгой тенью посещен;Не спас ребенка Купидон:Блюститель чести муз усердныйЕго журил немилосердноИ уши выдрал бедняка;Страшна Фон-Визина рука!"Довольно! нет во мне охоты, —Сказал он, – у худых писцовЛишь время тратить; от зевотыЯ снова умереть готов;Но где певец Екатерины?"– «На берегах поет Невы». —"Итак стигийския долиныЕще не видел он?" – «Увы!» —«Увы? скажи, что значит это?»– "Денис! полнощный лавр отцвел,Прошла весна, прошло и лето,Огонь поэта охладел;Ты всё увидишь сам собою;Слетим к певцу под сединоюНа час послушать старика".Они летят, и в три мигаСреди разубранной светлицыУвидели певца Фелицы.Почтенный старец их узнал.Фон-Визин тотчас рассказалСвои в том мире похожденья."Так ты здесь в виде привиденья?… —Сказал Державин, – очень рад;Прими мои благословенья…Брысь, кошка!.. сядь, усопший брат;Какая тихая погода!..Но кстати вот на славу ода, —Послушай, братец" – и старик,Покашляв, почесав парик,Пустился петь свое творенье,Статей библейских преложенье;То был из гимнов гимн прямой.Чета бесплотных в удивленьиВнимала молча песнопенье,Поникнув долу головой:"Открылась тайн священных „дверь!Из бездн исходит Луцифер,Смиренный, но челоперунный.Наполеон! Наполеон!Париж, и новый Вавилон,И кроткий агнец белорунный,Превосходясь, как дивий Гог,Упал как дух Сатанаила,Исчезла демонская сила!..Благословен господь наш бог!"…"Ого! – насмешник мой воскликнул, —Что лучше эдаких стихов?В них смысла сам бы не проникнулПокойный господин Бобров;Что сделалось с тобой, Державин?И ты судьбой Невтону равен,Ты бог – ты червь, ты свет – ты ночь…Пойдем, Меркурий, сердцу больно;Пойдем – бешуся я невольно".И мигом отлетел он прочь.«Какое чудное явленье!»Фон-Визин спутнику сказал.– "Оставь пустое удивленье, —Эрмий с усмешкой отвечал. —На Пинде славный ЛомоносовС досадой некогда узрел,Что звучной лирой в сонме россовТатарин бритый возгремел,И гневом Пиндар Холмогора,И тайной завистью горел.Но Феб услышал глас укора,Его спокоить захотел,И спотыкнулся мой ДержавинАпокалипсис преложить —Денис! он вечно будет славен,Но, ах, почто так долго жить?""Пора домой, – вещал ЭрмиюУжасный рифмачам мертвец, —Оставим наскоро Россию:Бродить устал я наконец".Но вдруг близь мельницы стучащей,Средь рощи сумрачной, густой,На берегу реки шумящейШалаш является простой:К калитке узкая дорога;В окно склонился древний клен,И Фальконетов КупидонГрозит с усмешкой у порога."Конечно, здесь живет певец, —Сказал обрадуясь мертвец, —Взойдем!" Взошли и что ж узрели?В приятной неге, на постелеПевец Пенатов молодойС венчанной розами главой,Едва прикрытый одеяломС прелестной Лилою дремалИ подрумяненный фиаломВ забвеньи сладостном шептал. —Фон-Визин смотрит изумленный."Знакомый вид; но кто же он?Уж не Парни ли несравненный,Иль Клейст? иль сам Анакреон?""Он стоит их, – сказал Меркурий, —Эрата, Грации, АмурыВенчали миртами его,И Феб цевницею златоюПочтил любимца своего;Но лени связанный уздою,Он только пьет, смеется, спитИ с Лилой нежится младою,Забыв совсем, что он пиит". —«Так я же разбужу повесу,»Сказал Фон-Визин рассердясьИ в миг отдернул занавесу.Певец, услыша вещий глас,С досадой весь в пуху проснулся,Лениво руки протянул,На свет насилу проглянул,Потом в сторонку обернулсяИ снова крепким сном заснул.Что делать нашему герою?Повеся нос, итти к покоюИ только про себя ворчать.Я слышал, будто бы с досадыБранил он русских без пощадыИ вот изволил что сказать:"Когда Хвостов трудиться станет,А Батюшков спокойно спать,Наш гений долго не восстанет,И дело не пойдет на лад".

Гроб Анакреона

Всё в таинственном молчаньи,Холм оделся темнотой,Ходит в облачном сияньиПолумесяц молодой.Темных миртов занавесаНаклонилася к водам;В их сени, у входа леса,Чью гробницу вижу там?Розы юные алеютКамня древнего кругом,И Зефиры их не смеютСвеять трепетным крылом.Вижу: лира над могилойДремлет в сладкой тишине,Лишь порою звон унылый,Будто лени голос милый,В мертвой слышится струне.Вижу: горлица на лире,В розах кубок и венец…Други, други! в вечном миреЗдесь Теосской спит мудрец.Посмотрите: на гробницеСын отрад изображен.Здесь на ветреной цевницеРезвый наш Анакреон,Красотой очарованный,Нежно гимны ей поет,Виноградом увенчанный,В чашу сок его лиет.Здесь он в зеркало глядится,Говоря: "Я сед и стар;Жизнью дайте ж насладиться —Жизнь, увы! не вечный дар!.."Здесь, на лиру кинув дланиИ нахмуря важно бровь,Хочет петь он бога брани,Но поет одну любовь. —Здесь готовится природеТяжкой долг он заплатить;Старый пляшет в хороводе,Жажду просит утолить:Вкруг философа седогоДевы пляшут и поют;Он у времени скупогоКрадет несколько минут.Вот и музы, и харитыВ гроб любимца увели,Плющем, розами повиты,Игры, смехи вслед ушли;Он исчез, как наслажденье,Как невнятный вздох любви.Смертный! век твой – сновиденье:Счастье резвое лови,Наслаждайся! наслаждайся!Чаще кубок наливай,Страстью нежной утомляйся,А за чашей отдыхай.

Послание к Юдину

Ты хочешь, милый друг, узнатьМои мечты, желанья, целиИ тихой глас простой свирелиС улыбкой дружества внимать.Но можно ль резвости поэту,Невольнику мечты младой,В картине быстрой и живойИзобразить в порядке светуВсё то, что в юности златойВоображение мне кажет?Теперь, когда в покое лень,Укрыв меня в пустынну сень,Своею цепью чувства вяжет,И век мой тих, как ясный день,Пустого неги украшеньяНе видя в хижине моей,Смотрю с улыбкой сожаленьяНа пышность бедных богачейИ, счастливый самим собою,Не жажду горы серебра,Не знаю завтра, ни вчера,Доволен скромною СудьбоюИ думаю: "К чему певцамАлмазы, яхонты, топазы,Порфирные пустые вазы,Драгие куклы по углам?К чему им сукны АльбионаИ пышные чехлы ЛионаНа модных креслах и столах,И ложе шалевое в спальней?Не лучше ли в деревне дальней,Или в смиренном городке,Вдали столиц, забот и грома,Укрыться в мирном уголке,С которым роскошь незнакома,Где можно в праздник отдохнуть!"О, если бы когда-нибудьСбылись поэта сновиденья!Ужель отрад уединеньяЕму вкушать не суждено?Мне видится мое селенье,Мое Захарово; оноС заборами в реке волнистойС мостом и рощею тенистойЗерцалом вод отражено.На холме домик мой: с балконаМогу сойти в веселый сад,Где вместе Флора и ПомонаЦветы с плодами мне дарят,Где старых кленов темный рядВозносится до небосклона,И глухо тополы шумят —Туда зарею поспешаюС смиренным заступом в руках,В лугах тропинку извиваю,Тюльпан и розу поливаю —И счастлив в утренних трудах:Вот здесь под дубом наклоненным,С Горацием и ЛафонтеномВ приятных погружен мечтах.Вблизи ручей шумит и скачет,И мчится в влажных берегах,И светлый ток с досадой прячетВ соседних рощах и лугах. —Но вот уж полдень. – В светлой залеВесельем круглый стол накрыт;Хлеб-соль на чистом покрывале,Дымятся щи, вино в бокале,И щука в скатерьти лежит.Соседи шумною толпоюВзошли, прервали тишину,Садятся; чаш внимаем звону:Все хвалят Вакха и ПомонуИ с ними красную весну…Вот кабинет уединенный,Где я, Москвою утомленный,Вдали обманчивых красот,Вдали нахмуренных заботИ той волшебницы лукавой,Которая весь мир вертит,В трубу немолчную гремит,И – помнится – зовется Славой —Живу с природной простотой,С философической забавойИ с музой резвой и младой…Вот мой камин – под вечер темный,Осенней бурною порой,Люблю под сению укромнойПред ним задумчиво мечтать,"Вольтера, Виланда читать,Или в минуту вдохновеньяНебрежно стансы намаратьИ жечь потом свои творенья…Вот здесь… но быстро привиденья,Родясь в волшебном фонаре,На белом полотне мелькают;Мечты находят, исчезают,Как тень на утренней заре. —Меж тем, как в келье молчаливойВо плен отдался я мечтам,Рукой беспечной и ленивойРазбросив рифмы здесь и там,Я слышу топот, слышу ржанье. —Блеснув узорным чепраком,В блестящем ментии сияньиГусар промчался под окном…И где вы, мирные картиныПрелестной сельской простоты?Среди воинственной долиныНошусь на крыльях я мечты,Огни во стане догорают;Меж них, окутанный плащом,С седым, усатым казакомЛежу – вдали штыки сверкают,Лихие ржут, бразды кусают,Да изредка грохочет гром,Летя с высокого раската…Трепещет бранью грудь моя,При блеске бранного булата,Огнем пылает взор, – и яЛечу на гибель супостата. —Мой конь в ряды врагов орломНесется с грозным седоком —С размаха сыплются удары.О вы, отеческие Лары,Спасите юношу в боях!Там свищет саблей он зубчатой,Там кивер зыблется пернатый;С черкесской буркой на плечах,И молча преклонясь ко гриве,Он мчит стрелой по скользкой ниве,С цыгаррой дымною в зубах…Но лаврами побед увиты,Бойцы из чаши мира пьют.Военной славою забытый,Спешу в смиренный свой приют;Нашед на поле битв и честиОдни болезни, костыли,На век оставил саблю мести…Уж вижу в сумрачной далиМой тесный домик, рощи темны,Калитку, садик, ближний пруд,И снова я, философ скромный,Укрылся в милый мне приютИ, мир забыв и им забвенный,Покой души вкушаю вновь…Скажи, о сердцу друг бесценный,Мечта ль и дружба и любовь?Доселе в резвости беспечнойБрели по розам дни мои;В невинной ясности сердечнойНе знал мучений я любви,Но быстро день за днем умчалсяГде ж детства ранние следы?Прелестный возраст миновалсяУвяли первые цветы!Уж сердце в радости не бьетсяПри милом виде мотылька,Что в воздухе кружит и вьетсяС дыханьем тихим ветерка,И в беспокойстве непонятномПылаю, тлею, кровь горит,И всё языком, сердцу внятным,О нежной страсти говорит…Подруга возраста златого,Подруга красных детских лет,Тебя ли вижу, взоров свет,Друг сердца, милая <Сушкова>?Везде со мною образ твой,Везде со мною призрак милый:Во тьме полуночи унылой,В часы денницы золотой.То на конце аллеи темнойВечерней, тихою порой,Одну, в задумчивости томной,Тебя я вижу пред собой,Твой шалью стан не покровенный,Твой взор, на груди потупленный,В щеках любви стыдливый цвет.Всё тихо; брежжет лунный свет;Нахмурясь топол шевелится,Уж сумрак тусклой пеленойНа холмы дальние ложится,И завес рощицы струитсяНад тихо-спящею волной,Осеребренною луной.Одна ты в рощице со мною,На костыли мои склонясь,Стоишь под ивою густою,И ветер сумраков, резвясь,На снежну грудь прохладой дует,Играет локоном власовИ ногу стройную рисуетСквозь белоснежный твой покров…То часом полночи глубоким,Пред теремом твоим высоким,Угрюмой зимнею порой,Я жду красавицу драгую —Готовы сани; мрак густой;Всё спит, один лишь я тоскую,Зову часов ленивый бой…И шорох чудится глухой,И вот уж шопот слышу сладкой, —С крыльца прелестная сошла,Чуть-чуть дыша; идет украдкой,И дева друга обняла.Помчались кони, вдаль пустились,По ветру гривы распустились,Несутся в снежной глубине,Прижалась робко ты ко мне,Чуть-чуть дыша; мы обомлели,В восторгах чувства онемели…Но что! мечтанья отлетели!Увы! я счастлив был во сне…В отрадной музам тишинеПростыми звуками свирели,Мой друг, я для тебя воспелМечту, младых певцов удел.Питомец Муз и вдохновенья,Стремясь Фантазии вослед,Находит в сердце наслажденьяИ на пути грозящих бед.Минуты счастья золотыеПускай мне Клофо не совьет;В мечтах все радости земные!Судьбы всемощнее поэт.

К Живописцу

Дитя Харит и вображенья,В порыве пламенной души,Небрежной кистью наслажденьяМне друга сердца напиши;Красу невинности небесной,Надежды робкия черты,Улыбку душеньки прелестнойИ взоры самой красоты.Вкруг тонкого Гебеи станаВенерин пояс повяжи,Сокрытой прелестью АльбанаМою царицу окружи.Прозрачны волны покрывалаНакинь на трепетную грудь,Чтоб и под ним она дышала,Хотела тайно воздохнуть.Представь мечту любви стыдливой,И той, которою дышу,Рукой любовника счастливойВнизу я имя подпишу.

Стихотворения 1816 г

Заутра с свечкой грошевоюЯвлюсь пред образом святым:Мой друг! остался я живым,Но был уж смерти под косою:Сазонов был моим слугою,А Пешель – лекарем моим.

Усы. Философическая ода

Глаза скосив на ус кудрявый,Гусар с улыбкой величавойНа палец завитки мотал;Мудрец с обритой бородою,Качая тихо головою,Со вздохом усачу сказал:"Гусар! всё тленно под луною;Как волны следом за волною,Проходят царства и века.Скажи, где стены Вавилона?Где драмы тощие Клеона?Умчала всё времен река.За уши ус твой закрученный,Вином и ромом окропленный,Гордится юной красотой,Не знает бритвы; выписноюОн вечно лоснится сурьмою,Расправлен гребнем и рукой. —Чтобы не смять уса лихого,Ты к ночи одою ХвостоваЕго тихонько обвернешь,В подушку носом лечь не смеешь,И в крепком сне его лелеешь,И утром вновь его завьешь. —На долгих ужинах веселых,В кругу гусаров поседелыхИ черноусых удальцов,Веселый гость, любовник пылкий,За чье здоровье бьешь бутылки?Коня, красавиц и усов.Сраженья страшный час настанет,В ряды ядро со треском грянет;А ты, над ухарским седлом,Рассудка, памяти не тратишь:Сперва кудрявый ус ухватишь,А саблю верную потом.Окованный волшебной силой,Наедине с красоткой милойТы маешься – одной рукой,В восторгах неги сладострастной,Блуждаешь по груди прекрасной,А грозный ус крутишь другой.Гордись, гусар! но помни вечно,Что всё на свете скоротечно —Летят губительны часы,Румяны щеки пожелтеют,И черны кудри поседеют,И старость выщиплет усы".

<Из письма к кн. П. А. Вяземскому>

Блажен, кто в шуме городскомМечтает об уединеньи,Кто видит только в отдаленьиПустыню, садик, сельской дом,Холмы с безмолвными лесами,Долину с резвым ручейкомИ даже… стадо с пастухом!Блажен, кто с добрыми друзьяСидит до ночи за столом,И над славенскими глупцамиСмеется русскими стихами;Блажен, кто шумную МосквуДля хижинки не покидает…И не во сне, а на явуСвою любовницу ласкает!..

Из письма к В. Л. Пушкину

Христос воскрес, питомец Феба!Дай бог, чтоб милостию небаРассудок на Руси воскрес;Он что-то, кажется, исчез.Дай бог, чтобы во всей вселеннойВоскресли мир и тишина,Чтоб в Академии почтеннойВоскресли члены ото сна;Чтоб в наши грешны временаВоскресла предков добродетель;Чтобы Шихматовым на злоВоскреснул новый Буало —Расколов, глупости свидетель;А с ним побольше серебраИ золота et caetera.Но да не будет воскресеньяУсопшей прозы и стихов.Да не воскреснут от забвеньяПокойный господин Бобров,Хвалы газетчика достойный,И Николев, поэт покойный,И беспокойный граф Хвостов,И все, которые на светеПисали слишком мудрено,То есть, и хладно и темно,Что очень стыдно и грешно!

Принцу Оранскому

Довольно битвы мчался гром,Тупился меч окровавленный,И смерть погибельным крыломШумела грозно над вселенной!Свершилось… взорами царейЕвропы твердый мир основан;Оковы свергнувший злодейМогущей бранью снова скован.Узрел он в пламени Москву —И был низвержен ужас мира,Покрыло падшего главуБлагословенного порфира.И мглой повлекся окружен;Притек, и с буйной вдруг изменойУж воздвигал свой шаткой трон…И пал отторжен от вселенной.Утихло всё. – Не мчится гром,Не блещет меч окровавленный,И брань погибельным крыломНе мчится грозно над вселенной.Хвала, о юноша герой!С героем дивным АльбионаОн верных вел в последний бойИ мстил за лилии Бурбона.Пред ним мятежных гром гремел,Текли во след щиты кровавы;Грозой он в бранной мгле летелИ разливал блистанье славы.Его текла младая кровь,На нем сияет язва чести:Венчай, венчай его, любовь!Достойный был он воин мести.

Сон

(отрывок)

Пускай Поэт с кадильницей наемнойГоняется за счастьем и молвой,Мне страшен свет, проходит век мой темныйВ безвестности, заглохшею тропой.Пускай певцы гремящими хваламиПолубогам бессмертие дают,Мой голос тих, и звучными струнамиНе оглашу безмолвия приют.Пускай любовь Овидии поют,Мне не дает покоя Цитерея,Счастливых дней Амуры мне не вьют:Я сон пою, бесценный дар Морфея —И научу, как должно в тишинеПокоиться в приятном, крепком сне.Приди, о Лень! приди в мою пустыню.Тебя зовут прохлада и покой;В одной тебе я зрю свою богиню;Готово всё для гостьи молодой.Всё тихо здесь – докучный шум укрылсяЗа мой порог; на светлое окноПрозрачное спустилось полотно,И в темный ниш, где сумрак воцарился,Чуть крадется неверный свет дневной.Вот мой диван. Приди ж в обитель мира;Царицей будь, я пленник ныне твой.Всё, всё твое: вот краски, кисть и Лира, —Учи меня, води моей рукой.А вы, друзья моей прелестной музы,Которыми любви забыты узы,Которые владычеству землиКонечно сон спокойный предпочли,О мудрецы! дивиться вам умея,Для вас одних я ныне трон МорфеяПоэзии цветами обовью,Для вас одних блаженство воспою.Внемлите же с улыбкой снисхожденьяМоим стихам, урокам наслажденья.В назначенный природой неги часХотите ли забыться каждый разВ ночной тиши, средь общего молчанья,В объятиях игривого мечтанья?Спешите же под сельской мирный кров,Там можно жить и праздно и беспечно,Там прямо рай; но прочь от городов,Где крик и шум ленивцев мучит вечно.Согласен я: в них можно целый деньС прелестницей ловить веселья тень;В платок зевать, блистая в модном свете:На бале в ночь вертеться на паркете,Но можно ли вкушать отраду снов?Настала тень, – уснуть лишь я готов,Обманутый призраками ночными,И вот уже, при свете фонарей,На бешеной четверке лошадей.Стуча, гремя колесами златыми,Катится Спесь под окнами моими.Я дремлю вновь, вновь улица дрожит —На скучный бал Рассеянье летит…О боже мой! ужели здесь ложатся,Чтобы всю ночь бессонницей терзатьсяЕще стучат, а там уже светло,И где мой сон? не лучше ли в село?Там рощица листочков трепетаньем,В лугу поток таинственным журчаньем,Златых полей, долины тишина:В деревне всё к томленью клонит сна.О сладкой сон, ничем не возмущенный!Один петух, зарею пробужденный,Свой резкой крик подымет, может быть:Опасен он – он может разбудить.Итак, пускай, в сералях удаленны,Султаны кур гордятся заключенныИль поселян сзывают на поля:Мы спать хотим, любезные друзья.Стократ блажен, кто может сном забытьсяВдали столиц, карет и петухов!Но сладостью веселой ночи сновНе думайте вы даром насладитьсяСредь мирных сёл, без всякого труда.Что ж надобно? – Движенье, господа!Похвальна лень, но есть всему пределы.Смотрите: Клит, в подушках поседелый,Размученный, изнеженный, больной,Весь век сидит с подагрой и тоской.Наступит день; несчастный, задыхаясь,Кряхтя, ползет с постели на диван;Весь день сидит; когда ж ночной туманПодернет свет, во мраке расстилаясь,С дивана Клит к постеле поползет.И как же ночь несчастный проведет?В покойном сне, в приятном сновиденье?Нет! сон ему не радость, а мученье;Не маками, тяжелою рукойЕму Морфей закроет томны очи,И медленной проходят чередойДля бедного часы угрюмой ночи.Я не хочу, как общий друг Берту,Предписывать вам тяжкие движенья:Упрямый плуг, охоты наслажденья.Нет, в рощи я ленивца приглашу:Друзья мои, как утро здесь прекрасно!В тиши полей, сквозь тайну сень дубрав,Как юный день сияет гордо, ясно!Светлеет всё: друг друга перегнав,Журчат ручьи, блестят брега безмолвны;Еще роса над свежей муравой;Златых озер недвижно дремлют волны.Друзья мои! возьмите посох свой,Идите в лес, бродите по долине,Крутых холмов устаньте на вершине,И в долгу ночь глубок ваш будет сон.Как только тень оденет небосклон,Пускай войдет отрада жизни нашей,Веселья бог с широкой, полной чашей,И царствуй, Вакх, со всем двором своим.Умеренно пируйте, други, с ним:Стакана три шипящими волнамиРумяных вин налейте вы полней;Но толстый Ком с надутыми щеками,Не приходи стучаться у дверей.Я рад ему, но только за обедом,И дружески я в полдень уберуЕго дары; но, право, ввечеруГораздо я дружней с его соседом.Не ужинать– святой тому закон,Кому всего дороже легкий сон.Брегитесь вы, о дети мудрой лени!Обманчивой успокоенья тени.Не спите днем: о горе, горе вам,Когда дремать привыкли по часам!Что ваш покой? бесчувствие глубоко.Сон истинный от вас уже далёко.Не знаете веселой вы мечты;Ваш целый век – несносное томленье,И скучен сон, и скучно пробужденье,И дни текут средь вечной темноты.Но ежели в глуши, близ водопада,Что под горой клокочет и кипит,Прелестный сон, усталости награда,При шуме волн на дикой брег слетит,Покроет взор туманной пеленою,Обнимет вас, и тихою рукоюНа мягкой мох преклонит, осенит:О! сладостно близ шумных вод забвенье.Пусть долее продлится ваш покой,Завидно мне счастливца наслажденье.Случалось ли ненастной вам поройДня зимнего, при позднем, тихом свете,Сидеть одним, без свечки в кабинете:Всё тихо вкруг; березы больше нет;Час-от-часу темнеет окон свет;На потолке какой-то призрак бродит;Бледнеет угль, и синеватый дым,Как легкий пар, в трубу виясь уходит;И вот, жезлом невидимым своимМорфей на всё неверный мрак наводит.Темнеет взор; «Кандид» из ваших рук,Закрывшися, упал в колени вдруг;Вздохнули вы; рука на стол валится,И голова с плеча на грудь катится,Вы дремлете! над вами мира кров:Нежданный сон приятней многих снов!Душевных мук волшебный исцелитель,Мой друг Морфей, мой давный утешитель!Тебе всегда я жертвовать любил,И ты жреца давно благословил:Забуду ли то время золотое,Забуду ли блаженный неги час,Когда, в углу под вечер притаясь,Я призывал и ждал тебя в покое…Я сам не рад болтливости своей,Но детских лет люблю воспоминанье.Ах! умолчу ль о мамушке моей,О прелести таинственных ночей,Когда в чепце, в старинном одеянье,Она, духов молитвой уклоня,С усердием перекрестит меняИ шопотом рассказывать мне станетО мертвецах, о подвигах Бовы…От ужаса не шелохнусь бывало,Едва дыша, прижмусь под одеяло,Не чувствуя ни ног, ни головы.Под образом простой ночник из глиныЧуть освещал глубокие морщины,Драгой антик, прабабушкин чепецИ длинный рот, где зуба два стучало, —Всё в душу страх невольный поселяло.Я трепетал – и тихо наконецТомленье сна на очи упадало.Тогда толпой с лазурной высотыНа лотке роз крылатые мечты,Волшебники, волшебницы слетали,Обманами мой сон обворожали.Терялся я в порыве сладких дум;В глуши лесной, средь муромских пустынейВстречал лихих Полканов и Добрыней,И в вымыслах носился юный ум…Но вы прошли, о ночи безмятежны!И юности уж возраст наступил…Подайте мне Альбана кисти нежны,И я мечту младой любви вкусил.И где ж она? Восторгами родилась,И в тот же миг восторгом истребилась.Проснулся я; ищу на небе день,Но всё молчит; луна во тьме сокрыласьИ вкруг меня глубокой ночи тень.Но сон мой тих! беспечный сын ПарнасаВ ночной тиши я с рифмою не бьюсь,Не вижу ввек ни Феба, ни Пегаса,Ни старый двор каких-то старых муз.Я не герой, по лаврам не тоскую:Спокойствием и негой не торгую,Не чудится мне ночью грозный бой;Я не богач – и лаем пес привратныйНе возмущал мечты моей приятной;Я не злодей, с волненьем и тоскойНе зрю во сне кровавых приведений,Убийственных детей предрассужденийИ в поздний час ужасный бледный СтрахНе хмурится угрюмо в головах.

Кж. В. М. Волконской

On peut tr`es bien, mademoiselle,Vous prendre pour une maquerelle,Ou pour une vieille guenon,Mais pour une gr^ace, – oh, mon Dieu, non. [5]

Экспромпт на Агареву

В молчаньи пред тобой сижу.Напрасно чувствую мученье,Напрасно на тебя гляжу:Того уж верно не скажу,Что говорит воображенье.

5

Сударыня, вас очень легкоПринять за своднюИли за старую обезьяну.Но за грацию, – о боже, нет.