Полное собрание стихотворений

Анненский Иннокентий Федорович

Грязовец

Ночь с 21 на 22 мая 1906

О нет, не стан

О нет, не стан, пусть он так нежно-зыбок, Я из твоих соблазнов затаю, Не влажный блеск малиновых улыбок — Страдания холодную змею. Так иногда в банально-пестрой зале, Где вальс звенит, волнуя и моля, Зову мечтой я звуки Парсифаля, И Тень, и Смерть над маской короля... Оставь меня. Мне ложе стелет Скука. Зачем мне рай, которым грезят все? А если грязь и низость – только мука По где-то там сияющей красе?..

Вологда

19

мая 1906

Трилистник победный

В волшебную призму

Хрусталь мой волшебен трикраты. Под первым устоем ребра — Там руки с мученьем разжаты, Раскидано пламя костра. Но вновь не увидишь костер ты, Едва передвинешь устой — Там бледные руки простерты И мрак обнимают пустой. Нажмешь ли устой ты последний — Ни сжатых, ни рознятых рук, Но радуги нету победней, Чем радуга конченных мук!..

Трое

Ее факел был огнен и ал, Он был талый и сумрачный снег: Он глядел на нее и сгорал, И сгорал от непознанных нег. Лоно смерти открылось черно — Он не слышал призыва: «Живи», И осталось в эфире одно Безнадежное пламя любви, Да на ложе глубокого рва, Пенной ризой покрыта до пят, Одинокая грезит вдова — И холодные воды кипят...

Пробуждение

Кончилась яркая чара, Сердце очнулось пустым: В сердце, как после пожара, Ходит удушливый дым. Кончилась? Жалкое слово, Жалкого слова не трусь: Скоро в остатках былого Я и сквозь дым разберусь. Что не хотела обмана — Все остается со мной... Солнце за гарью тумана Желто, как вставший больной. Жребий, о сердце, твой понят — Старого пепла не тронь... Больше проклятый огонь Стен твоих черных не тронет!

Трилистник траурный

Перед панихидой

Сонет

Два дня здесь шепчут: прям и нем, Все тот же гость в дому, И вянут космы хризантем В удушливом дыму. Гляжу и мыслю: мир ему, Но нам-то, нам-то всем, Иль люк в ту смрадную тюрьму Захлопнулся совсем? «Ах! Что мертвец! Но дочь, вдова...» Слова, слова, слова. Лишь Ужас в белых зеркалах Здесь молит и поет И с поясным поклоном Страх Нам свечи раздает.

Баллада

<Н. С. Гумилеву>

День был ранний и молочно парный, Скоро в путь, поклажу прикрутили... На шоссе перед запряжкой парной Фонари, мигая, закоптили. Позади лишь вымершая дача... Желтая и скользкая... С балкона Холст повис, ненужный там... но спешно, Оборвав, сломали георгины. «Во блаженном...» И качнулись клячи: Маскарад печалей их измаял... Желтый пес у разоренной дачи Бил хвостом по ельнику и лаял... Но

сейчас же, вытянувши лапы, На песке разлегся, как в постели... Только мы, как сняли в страхе шляпы — Так надеть их больше и не смели. ...Будь ты проклята, левкоем и фенолом Равнодушно дышащая Дама! Захочу – так сам тобой я буду... – Захоти, попробуй! – шепчет Дама. посылка Вам я шлю стихи мои, когда-то Их вдали игравшие солдаты! Только ваши, без четверостиший, Пели трубы горестней и тише...

31 мая 1909

Светлый нимб

Сонет

Зыбким прахом закатных полос Были свечи давно облиты, А куренье, виясь, все лилось, Все, бледнея, сжимались цветы. И так были безумны мечты В чадном море молений и слез, На развившемся нимбе волос И в дыму ее черной фаты, Что в ответ замерцал огонек В аметистах тяжелых серег. Синий сон благовонных кадил Разошелся тогда ж без следа... Отчего ж я фату навсегда, Светлый нимб навсегда полюбил?

Трилистник тоски

Тоска отшумевшей грозы

Сердце ль не томилося Желанием грозы Сквозь вспышки бело-алые? А теперь влюбилося В бездонность бирюзы, В ее глаза усталые. Все, что есть лазурного, Излилося в лучах На зыби златошвейные, Все, что там безбурного И с ласкою в очах,— В сады зеленовейные. В стекла бирюзовые Одна глядит гроза Из чуждой ей обители... Больше не суровые, Печальные глаза, Любили ль вы, простите ли?..

Тоска припоминания

Мне всегда открывается та же Залитая чернилом страница. Я уйду от людей, но куда же, От ночей мне куда схорониться? Все живые так стали далеки, Все небытное стало так внятно, И слились позабытые строки До зари в мутно-черные пятна. Весь я там в невозможном ответе, Где миражные буквы маячут... ...Я люблю, когда в доме есть дети И когда по ночам они плачут.

Тоска белого камня

Камни млеют в истоме, Люди залиты светом, Есть ли города летом Вид постыло-знакомей? В трафарете готовом Он – узор на посуде... И не все ли равно вам: Камни там или люди? Сбита в белые камни Нищетой бледнолицей, Эта одурь была мне Колыбелью-темницей. Коль она не мелькает Безотрадно и чадно, Так, давя вас, смыкает, И уходишь так жадно В лиловатость отсветов С высей бледно-безбрежных На две цепи букетов Возле плит белоснежных. Так, устав от узора, Я мечтой замираю В белом глянце фарфора С ободочком по краю.