Полный порядок, Дживз!
Шрифт:
Я имею в виду, ошибки не было. Когда я подошёл ближе, он исполнил свой леденящий душу стон ещё раз, как на бис. Более того, глядя на него, создавалось впечатление, что он недавно вернулся с собственных похорон.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Дживз. — Мистер Финк-Ноттль неважно себя чувствует.
По правде говоря, я не счёл это уважительной причиной для того, чтобы испускать столь жуткие, заунывные звуки. Я тоже не мог похвастаться хорошим самочувствием, однако вёл себя прилично. Должно быть, мир перевернулся. Я, конечно, всегда считал, что женитьба — дело серьёзное, и не осуждал парней, которые мрачнели
Гусик поднял голову, посмотрел на меня мученическим взглядом и судорожно сглотнул слюну.
— Прощай, Берти, — сказал он, поднимаясь со скамейки.
Я тут же обратил внимание на его ошибку.
— Ты хотел сказать: «Привет, Берти», что?
— Нет, я хотел сказать: «Прощай, Берти». Я ухожу.
— Куда?
— На пруд. Топиться.
— Не валяй дурака.
— Я не валяю дурака. Разве я валяю дурака, Дживз?
— Возможно, вы собираетесь поступить несколько опрометчиво, сэр.
— Потому что хочу утопиться?
— Да, сэр.
— Ты считаешь, мне не стоит топиться?
— Я бы не советовал, сэр.
— Хорошо, Дживз. Как скажешь. Наверное, миссис Траверс расстроится, если мой распухший труп будет плавать в её пруду.
— Да, сэр.
— А она была очень добра ко мне.
— Да, сэр.
— И ты был добр ко мне, Дживз.
— Благодарю вас, сэр.
— И ты тоже, Берти. Очень добр. Все вы были добры ко мне. Так добры, что нет слов. Безмерно добры. Мне не на что жаловаться. Да, я не стану топиться. Пойду прогуляюсь.
Я стоял с отвисшей челюстью и смотрел, как он исчезает в темноте.
— Дживз, — проблеял я как ягнёнок, ищущий разьяснений у матери-овцы, — что стряслось?
— Мистеру Финк-Ноттлю немного не по себе, сэр. Только что он испытал сильное душевное потрясение.
Я решил вкратце освежить в памяти события минувшего вечера.
— Я оставил его здесь наедине с Медлин Бассет.
— Да, сэр.
— Я провел подготовительную работу по смягчению её сердца.
— Да, сэр.
— Он знал назубок, как себя вести и что говорить. Я всё ему объяснил, а потом мы репетировали.
— Да, сэр. Мистер Финк-Ноттль рассказал мне о ваших усилиях.
— Но тогда:
— Мне очень жаль, сэр, но произошёл небольшой казус.
— Ты имеешь в виду, Гусик где-то напортачил?
— Да, сэр.
У меня ум зашёл за разум. Я никак не мог понять, как Гусик ухитрился провалить дело, которое должно было выгореть на все сто.
— Но что же такое произошло? Ведь она любит его, Дживз.
— Вот как, сэр?
— Я слышал признание из её собственных уст. Ему только и надо было, что сделать ей предложение.
— Да, сэр.
— Ну, он его сделал?
— Нет, сэр.
— Прах побери, о чём же тогда он с ней говорил?
— О тритонах, сэр.
— О тритонах?
— Да, сэр.
— Но с чего вдруг ему захотелось говорить о тритонах?
— Мистер Финк-Ноттль не хотел говорить о тритонах, сэр. Насколько я понял, это не входило в его планы.
По правде говоря, я совсем растерялся.
— Но человека нельзя заставить говорить о тритонах, если он того не хочет.
— Мистер Финк-Ноттль, сэр, к величайшему сожалению, стал жертвой нервного срыва. Неожиданно осознав, что находится наедине с молодой леди, он, по его словам, потерял голову. В подобных случаях джентльмены начинают говорить первое, что придёт на ум, и мистер Финк-Ноттль самым подробным образом начал описывать, как следует ухаживать за больными и здоровыми тритонами.
Шоры упали с моих глаз. Наконец-то я разобрался, что к чему. По правде говоря, в моей жизни тоже бывали такие моменты. Помню, как-то раз я сидел у зубного врача и в течение десяти минут не давал ему запихнуть орудие пытки мне в рот, рассказывая анекдот о шотландце, ирландце и еврее. Это у меня получилось само собой. Чем старательнее он пытался засунуть в меня сверло, тем чаще я пересыпал свою речь словами «Содом и Гоморра», «проклятье» и «ай-яй яй». Когда перестаёшь соображать от страха, в голове у тебя вроде как щёлкает, и ты начинаешь нести сам не знаешь что.
Да, мне ничего не стоило поставить себя на место Гусика, и я мог представить себе всю сцену, словно она произошла у меня на глазах. Гусик и Бассет остались вдвоём в саду, освещённом звёздами. Кругом стояла тишина. Несомненно, как я ему советовал, он начал разглагольствовать о закатах и сказочных принцессах, а когда пришла пора закругляться, довёл до её сведения, что ему необходимо сообщить ей нечто важное. Тут, я предполагаю, она томно спустила глаза и шепотом спросила: «Да?»
Он, должно быть, сказал, что давно хотел с ней об этом поговорить, а она, скорее всего, ответила: «Ах!», или: «Ох!», а может, просто вздохнула, как умирающий лебедь. А затем их глаза встретились, совсем как мои с зубным врачом, и внезапно Гусик почувствовал, что лошадь лягнула его в поддыхало, и свет перед его глазами померк, после чего он услышал собственный голос, бубнящий о тритонах. Да, психология Гусика была для меня всё равно что открытая книга.
Тем не менее я считал, что Гусик один был виноват в том, что произошло. Я ещё понимал, что его понесло, но почему он вовремя не остановился? Убедившись, что язык помимо его воли мелет о тритонах, он просто обязан был заткнуться. Уж лучше б он молчал, чем изображал шута горохового. Не мог он не видеть, что выставляет себя перед Медлин на посмешище. Когда девушка трепетно ждёт, что мужчина начнёт изливать перед ней свою душу и страстно объясняться в любви, вряд ли она придёт в восторг, услышав взамен рассуждения о водных представителях отряда саламандр.
— Плохо дело, Дживз.
— Да, сэр.
— Как долго продолжалось это безобразие?
— Насколько мне удалось понять, довольно продолжительное время, сэр. Согласно мистеру Финк-Ноттлю, он весьма подробно проинформировал мисс Бассет не только о простых тритонах, но об их разновидностях с гребешком или плавательной перепонкой. Он описал ей, как тритоны во время брачного периода живут в воде, питаясь головастиками, личинками насекомых и мелкими ракообразными; как спустя определённый период они выходят на сушу, начиная поедать слизней и червей; и как у новорожденных тритонов снаружи имеются три пары жабер, похожих на плюмаж. Далее мистер Финк-Ноттль принялся объяснять, что тритоны отличаются от остальных представителей класса саламандр формой хвоста и ярко выраженным половым диморфизмом, но в эту минуту молодая леди прервала его речь, сказав, что желает вернуться в дом.