Половецкие войны
Шрифт:
Над степью плыли иссиня-чёрные грозовые тучи, гремел гром, сверкали яркие вспышки молний. Тяжёлые капли дождя падали на сухую, истоптанную лошадьми траву и звонко барабанили по шлемам Олеговых воинов. Ратники хмуро взирали вдаль; где-то там, за холмами и могучими полноводными реками, простирается родная Русская земля, которую многие из них не видели долгие годы. И всё это время окружали их ожесточённые узкоглазые кочевники, жаждущие одного – грабежей, полона, золота.
Князь Олег поднял голову, подставил под дождь бронзовое от загара лицо, снял шелом с кожаным подшлемником и огладил рукой волнистые пепельного цвета волосы.
– Дождь. Первый за всё лето, – хрипло вымолвил он. – Хоть землю освежит.
Молодой хан Сугра, оскалив зубы, указал грязным перстом на небо.
– Ты видишь, каназ, как ветер гонит тучи на землю урусов. Так и мы, кипчаки, пойдём на них, и ты вернёшь себе то, что отняли у тебя твои братья.
Олег равнодушно взглянул на хана. Сколько можно обещать?! Степнякам не надо ничего, кроме военной добычи, кроме невольников,
53
Каффа – ныне г. Феодосия в Крыму.
54
Сурож, иначе Сугдея, – г. Судак в Крыму.
55
Херсонес – древний город в Крыму, византийская колония. Руины Херсонеса – вблизи совр. Севастополя.
56
Тмутаракань – ныне Тамань, в X – начале XII века – русская колония, центр Тмутараканского княжества.
57
Михаил – крестильное имя князя Олега.
58
Стрый (др. – рус.) – дядя со стороны отца.
Олег пребывал в тяжком раздумье.
Вроде всё было у него – и воля, и смелость, и умение ратное, и любила его с молодости дружина, но отчаянно не везло ему в жизни, всюду терпел он неудачи. Не мог, пожалуй, Олег постичь одного для свершения великих дел должна быть у человека великая цель, и вот её-то, этой цели, никогда у него не было – лишь гордость, уязвлённое самолюбие, жажда мести вели его по жизни, и ради мести способен он был поступиться чем угодно. Поэтому, наверное, многие воины, некогда любившие своего князя и готовые в любой миг постоять за него, теперь, как песнетворец Боян, покидали Олега и уходили на Русь, на прощание бросая злые и обидные, как пощёчина, слова:
– Да рази ж ты князь русский?! Половчин ты поганый, ибо супротив земли родной котору измышляешь.
Олега пугали такие прямые, дерзкие, но во многом справедливые речи, он пытался объяснить и воинам, и самому себе (а себе-то прежде всего), что иного пути нет, но на него смотрели с презрением и укором и, вставая, говорили:
– Этак не годится, княже. Прощай.
Что же остаётся ему? Бросить всё и бежать на Русь, ведь он так сильно скучает по ней, по родным местам, по Чернигову, с детства близким его улочкам, площадям, соборам? Ведь он знает и помнит там каждый дом, каждый камень, каждое дерево!
Но вот всплывает в его памяти сначала ссылка на Родос [59] , а затем словно выныривают из призрачного тумана лица Всеволода, Святополка, Мономаха – злейших врагов, отнявших у него отцовские земли, и жажда мести и власти подавляет иные чувства и мысли, поглощает всё существо и влечёт, влечёт неостановимо из облитой солнцем Тмутаракани в бескрайние просторы половецких степей.
Да и что Тмутаракань?! Злата, сребра, чтоб чеканить монеты, покуда хватает, а вот земли мало, больших урожаев не соберёшь. Мог бы Олег процветать, мог бы иметь огромные доходы от торговых пошлин, мог бы платить дружинникам звонкие арабские дирхемы [60] и ромейские [61] номисмы-скифагусы [62] с ликами базилевсов [63] , да где взять их – поток торговцев с товарами иссяк, как пересохшая речка. Не до торговли стало людям на Чёрном море: под Константинополем [64] рыщут турки и печенеги [65] , на Дону половцы, «любезные соузнички», так и ждут, как поедет из Тмутаракани какой купец с товаром – тотчас, стойно волки алчные, кинутся и отберут всё его добро. Поневоле станешь глядеть на Черниговский край – земля жирная, чернозём, пашни сколько угодно, реки полноводны, богаты рыбой, леса с бортями [66] и пушным зверем. Доходы там – не сравнить с тмутараканскими.
59
Родос – остров в Эгейском море, в Средние века принадлежал Византии, был местом ссылки знатных лиц.
60
Дирхем – старинная арабская монета.
61
Ромейский – византийский. Ромеи (т. е. граждане Рима) – самоназвание византийцев. Ромея – Византия.
62
Номисма-скифагус – византийская монета.
63
Базилевс (василевс) – титул византийского императора.
64
Константинополь (Новый Рим) – столица Византии, ныне – г. Стамбул в Турции.
65
Печенеги – тюркоязычный союз племён, в XI веке были вытеснены половцами из причерноморских степей и кочевали в Нижнем Подунавье.
66
Борть – улей в дупле дерева.
Князь с трудом оторвался от невесёлых размышлений.
Засеребрился впереди Донец, на берегу его открылись взору хорошо знакомые земляные укрепления Шаруканя. Олег поторопил своих людей. После долгого утомительного пути ему хотелось, наконец, вернуться в свой свежесрубленный терем… Хотя разве можно считать своей собью [67] то, что столь далеко от Руси, её сёл и городов, от милого сердцу Чернигова?! Что он, князь Олег, имеет здесь, что ему дорого? Да, у него жена-красавица, ромейская аристократка Феофания Музалон, дети, холопы, кони, но более ничего и нет: ни власти, ни уважения, ни славы, ни родины!
67
Собь (др. – рус.) – собственность.
Челядинцы кланялись князю в пояс и смотрели исподлобья испуганно и заискивающе.
Навстречу Олегу, громкими возгласами приветствуя отца, выбежали трое маленьких сыновей в долгих белых рубашонках: Всеволод, Игорь и Глеб, очень похожие на свою мать, светлолицые, черноволосые, с большими чёрными глазами. Олег брал их на руки, сажал на плечи и клялся сам себе в том, что дети его получат принадлежащее им по праву – родину их отца, Чернигов. Ради этого стоит претерпевать лишения и, унижая своё достоинство, просить ханов о помощи. Пусть так, чужими руками, руками врагов Руси, но он, Олег, вернёт себе княжеский стол и отомстит. Иначе и жить ему более не к чему.
Глава 6. Сговор
Как только хан Тогорта и солтан Арсланапа спрыгнули с коней, отрок [68] побежал доложить князю Олегу о приезде знатных половцев. Широко улыбаясь и прикладывая в знак уважения руку к сердцу, Олег поспешил навстречу разодетым в богатые ромейские платья гостям. Серые глаза его лихорадочно блестели. Что скажут на сей раз сыроядцы? Дадут ли, наконец, обещанную ему помощь?
Олег пригласил половцев в походную вежу [69] . Челядинец разлил по чашам синеватый кумыс. Тогорта коснулся устами пьянящего напитка, брезгливо поморщился и отставил чашу в сторону.
68
Отроки – категория младших дружинников. Считались выше гридней. Часто выступали в роли послов, гонцов.
69
Вежа – здесь: временное жилище, шатер.
– Урус не умеет делать кумыс! – Он презрительно скривился.
– Да извинит меня хан. Покуда не научились. Но коль поживём тут ещё лет пять, мыслю, содеем как надоть, – промолвил Олег с заметной издёвкой в голосе. – Токмо сколь же скоро ты, о великий хан, снизойдёшь до моей мольбы?
Тогорта засмеялся, неприятно обнажив редкие зубы.
– Мы с солтаном Арсланапой идём в землю урусов. Дашь золото – посадим тебя в Чернигове. И знай: я всегда держу свои клятвы! Пусть хоть один белый или чёрный кипчак скажет, когда хан Тогорта нарушал своё слово, – я вырву ему его лживый язык! – воскликнул он запальчиво.
Олег закивал головой в знак одобрения, но затем, беспокойно взглянув на внезапно умолкших половцев, спросил:
– И сколько ж ратников у вас?
– Много, каназ, – прохрипел, прокашлявшись, Арсланапа, высокий кипчак примерно равных с Олегом лет, темноволосый и смуглолицый, с лицом, изрезанным рядом глубоких шрамов. – Я их не считал.
– И когда ж мыслите вы выступать?
– Потерпи, каназ. Недолго осталось. Когда наши кони насытятся травой и станут быстры, как ветер в поле, мы сокрушим силу урусов! – хищно осклабившись, ответил Тогорта.