Половина земного пути (сборник)
Шрифт:
— Вот видишь! Значит, могло быть так: дети достигли совершеннолетия, узнали, что в Москве у них богатый троюродный брат, вот и заказали тебя. Чтобы жилье в столице заиметь.
— Версия хорошая, богатая, — похвалил Дима. — Но при чем здесь ты? Разве только предположить, что мои гипотетические троюродные сестры с твоим отчимом в заговор вступили. — Это была маленькая месть Тане за «козу библиотекаршу».
— Да, веселые дела… — протянула Садовникова. — Значит, надо искать, что нас действительно объединяет.
— А нас с тобой не объединяет практически ничего, — проговорил журналист. И через секунду добавил: — К сожалению… — И положил руку Тане на коленку.
— Убью сама, — сквозь зубы бросила Татьяна и скинула его руку. — Мы с тобой просто старые друзья и ничего больше! Ясно?
— Да куда уж яснее, — хмыкнул Полуянов.
По лицу его было видно, что он вряд ли оставит свои попытки, и в голове у Тани мелькнула совсем уж завиральная мысль («брейн-сторм» раскрепостил сознание!). «А вдруг всю эту историю Дима сам придумал, чтобы побыть-пожить со мной вдвоем? Совсем наедине?» Но девушка сразу ее отбросила, как исключительно дурацкую: у Полуянова достанет смелости (вот уж чего у него через край!) начать ухаживать за ней напрямую, без обиняков.
— Хотя нет, я не прав, что нас совсем уж ничего не объединяет. — Дима сделал вид, будто обиделся. — Я тебя регулярно с Новым годом поздравляю. И с Восьмым марта.
— Ага, по электронной почте, — кивнула Татьяна. А про себя мстительно подумала: «И ни одного подарочка или цветочка — за десять лет!»
— Кстати, ты у меня на «френдс-ру» висишь, — продолжил приятель. — То есть в друзьях, между прочим. И фотка твоя у меня там есть — та самая, где мы в обнимку на аэродроме.
— Ну конечно, виртуальная дружба — самая крепкая в мире, — саркастически заметила Садовникова.
— И я тебя, — перечислял Дима, — всегда на наши корпоративы газетные приглашаю. Только ты не пришла ни разу.
— Я тебя тоже на Новый год к нам в агентство звала. Но ты как к стажерше Илоне приклеился, так и не замечал вокруг ничего…
— Ох, грудь у нее была замечательная… — мечтательно протянул журналист. И спохватился: — У тебя тоже, конечно, хороша…
— Слушай, хватит, а? — всерьез обиделась Татьяна. — Ты что, поднял меня в три утра, чтобы я твои скабрезности выслушивала?
На самом деле не Дима в ту ночь разбудил ее. За полчаса до его звонка блямкнула эсэмэска. Писал изгнанный месяц назад исключительно ревнивый возлюбленный Миша Беркут. Сообщение оказалось невнятным и противным — как и все, в последнее время исходящее от Беркута: «Предупреждаю, причем крайний раз: ты на всю жизнь должна быть рядом со мной!!» На это письмо, как и на десяток других Мишиных посланий, Татьяна не ответила. Ей вообще хотелось поскорей и напрочь вычеркнуть из своей памяти все, что было с ним связано.
А ведь как хорошо начиналось! Двухметрового роста каратист, фигура обалденная, сильный, мощный, с таким куда хочешь иди — будешь как за каменной стеной. Плюс к тому (хоть и трудно поверить) интеллектуал, Петрарку наизусть цитирует. Да и человек далеко не бедный: шеф крупнейшего на юге страны охранного агентства.
Роман у них с Татьяной закрутился — аж искры летели. При первой возможности он срывался, летел в Москву. Да и она у него на юге пару раз побывала, Новый год вместе встречали. Беркут окружал ее максимальным комфортом: пятизвездные гостиницы, лимузины, французское шампанское…
Но потом все пошло наперекосяк. Кто знает, что тому стало виной: не изжитой, несмотря ни на что, Мишин провинциализм? Или его грандиозный частнособственнический инстинкт? А может, не случайно они на кладбище познакомились? Все-таки дурная примета… [2]
И тут Полуянов, вырвав девушку из размышлений о личном, выкрикнул:
— Стоп! Всем молчать! Идея! А что, если… что, если это Фомин?
— Фомин? Какой еще Фомин? Ах да, тот самый… Хм, а что, вполне может быть…
2
Более подробно история знакомства Тани и Михаила Беркута рассказана в романе Анны и Сергея Литвиновых «Биография smerti», издательство «Эксмо».
На дачу друзья приехали с оформившейся и довольно перспективной версией. Однако каждый из них в уме держал еще как минимум по одному предположению. Только гипотезы были не то что постыдные – но ни тому ни другому как-то не захотелось о них вслух рассуждать…
Петр Федорович Фомин был одним из клиентов рекламного агентства, где работала на должности творческого директора Татьяна. И притом — законченным эгоманом. Нет, до настоящей мании величия он еще не дошел, но любил самого себя безмерно. Рекламные бюджеты выделял небольшие — зато в каждом ролике требовал упоминания о себе, любимом, или даже собственного появления в кадре. Денег у него куры не клевали, хотя он всем говорил, что его фирма под названием «Согас» торгует бытовой техникой и электроникой. Но не могло быть у обычного торговца, продающего товары в основном через Интернет, столько денег! Несколько раз Татьяна пыталась вывести клиента на откровенность, откуда у него такой капитал, однако Фомин с разной степенью изящества уходил от ответа. И посторонние источники (а Садовникова и их задействовала) ничего о тайной деятельности заказчика ей не сообщили. К отчиму, полковнику ФСБ, обращаться по столь пустячному поводу Тане не хотелось.
И вот однажды (случилось сие в середине декабря прошлого года) Фомин попросил Татьяну — нет, даже не попросил, а потребовал! — разместить статью о нем в одной из центральных газет. Лучше в «Коммерсанте», заявил он, но и «Молодежные вести» тоже сойдут. «Да пусть не какая-нибудь шестерка обо мне напишет, а «золотое перо»! — приказал заказчик. — И никаких значков «на правах рекламы». А уж за ценой я не постою».
Садовникова скрепя сердце — чуяла ведь уже тогда, что добром это не закончится! — устроила Фомину встречу со своим давним приятелем, Полуяновым.
Клиент навел справки, и, видимо, имя корреспондента его удовлетворило. Он позвонил Диме и попросил встретиться с ним в самом роскошном в окрестностях «Молодежных вестей» ресторане — «Бруклине». А за обедом, между вторым и десертом, объявил цену: за хвалебную статью о себе на полполосы он заплатит пятьдесят тысяч долларов.
— Естественно, я его послал, — рассказывал потом Полуянов Тане.
— Почему? — удивилась девушка. — Полста тонн баксов — хорошие деньги. Я бы согласилась.
— Моя бессмертная душа стоит гораздо дороже, — с пафосом провозгласил журналист. И поспешил добавить: — Да и мутный он какой-то, этот Фомин. Противно на него работать… К тому же как я эту лабуду про него через секретариат протащу?