Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»
Шрифт:
Суд начался. Я многого не понимала, но Бобби был в этой обстановке как рыба в воде. Даже заикание его практически оставило. Значит, он спокоен, уверен и собран. Часть этих чувств передалась и мне, позволив уверенно, чтобы голос не дрожал, отвечать даже на самые каверзные вопросы. Особенно старался Альгат, ведь церковная сторона выступила обвинителем. Но потом началось самое «интересное».
– Подготовьте свидетелей, - судья кивнул своему помощнику, тот вышел в коридор и вернулся вместе с цветочницей с нашей улицы, мадам Шико.
Она ободряюще мне улыбнулась. Обычный опрос ничего
– Правда ли, что обвиняемая спасла вашу дочь? – спросил он, встав, когда мой защитник закончил.
– Истинная правда, - закивала цветочница. – Без нее моя девочка… - всхлипнула. – По гроб жизни я должница леди Тагерт-Хойт!
– Правда ли, что ребенок уже не дышал, когда вы прибежали с ней на руках к обвиняемой? – продолжил священник.
– Да-да, губки уж синие были!
– И что было дальше?
– Леди ее вернула к жизни! – радостно заявила женщина, и зал тут же ахнул.
Я сцепила руки в замок, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не кинуть в мерзавца томиком Святого писания, что лежал рядом со мной. Ведь ясно же, куда этот, прости Господи, козел ведет. Представила, как книга просвистела в воздухе и, угодив ему в голову, свалила гада с ног. Прямо божья воля, возмездие было бы. Но вряд ли судья оценит.
– То есть, выходит, она оживила умершее дитя? – ожидаемо подловил мадам Шико церковник.
– Ну… - ее глаза забегали – тоже догадалась. – Думаю, жизнь еще теплилась в моей крошке, Алина просто помогла ей снова начать дышать.
– Вы в сговоре с подсудимой? – обрушился на нее рассерженный Альгат.
– Давление на свидетеля! – подскочил Бобби.
– Господин обвинитель, умерьте свой пыл, - судья хмуро глянул на распоясавшегося «свищенника».
Я прикрыла глаза. Сердце заныло. Как-то все не особо удачно началось. Но неужели кто-то всерьез может верить в то, что я не лекарь, а ведьма? Вокруг много магов и магисс. Драконы тоже владеют магией. Почему никто не задается вопросом, с чего вдруг началась во всех смыслах охота на ведьм? Или просто людям нужно на кого-то повесить вину за бедствия, что обрушились на Лаверн?
Я постаралась взять себя в руки, но следующим был вызван… Муж Рози! Проводив его, внешне такого порядочного, в костюме, притихшего, с прилизанными волосами, взглядом, приготовилась ждать неприятностей. И они не замедлили громыхнуть, заставив зал забурлить:
– …а потом она как говорит мне, - башмачник зыркнул в мою сторону, - коли не уберешься из таверны, то все, - опустил глаза вниз, - ну, мужское, отсохнет и никогда более не заработает, ведь я тебя прокляну! И ничем мое проклятие не снимешь, сказала!
– Вот как? – Церон довольно усмехнулся. – И что же дальше было?
– Так то и было! – жалобно ответил муж Рози.
– Поясните.
– Сбылось проклятие ведьмы этой! Ничего более по мужской части у меня не получается, - покраснев, он развел руками. – Уж всех обошел, даже у монахини в столице был, которая от немощи такой лечит. И никак! Барсучьим дерьмом мазал, по луне голым квартал трижды против солнца обегал, - вздохнул горестно, -
Народ начал посмеиваться. А вот мне стало совсем не смешно.
– Трав выпил столько, что мочиться зеленым стал, - продолжил жаловаться башмачник. – Молоко грудное пил. Мочу девственниц прикладывал ко всем местам. Даже кошель монет раздал беднякам. И все без толку, - махнул рукой. – Прокляла на совесть, ведьма! – снова зло посмотрел на меня.
Промолчала. А что делать? При всем честном народе вставать и говорить, что да, проклинала его, но ведь понарошку, только для того, чтобы ушел из таверны, куда явился скандалить, ничего не порушил и Рози перестал нервы мотать. Не поверят ведь. А проблемы все у мужика в голове! Надумал себе вот и стал несостоятельным по мужской части. Такому скажи, что на него порчу смертельную навели, он поверит и за месяц весь высохнет и в могилу сойдет. Но виноват будет сам, из-за впечатлительности своей.
– Карандашики привяжи к своей несостоятельности! – выкрикнул кто-то из зала. – Пусть на носилках твоего дружка вносят в это самое место!
Люди расхохотались. Но судья взял молоточек и быстро навел порядок. Вот бы он еще этим молоточком по лбу Альгату постучал! Вдруг, до ума достучался бы, кто знает.
– А из-за чего же так взъелась на вас эта ведьма? – подтолкнул башмачника обвинитель.
– Так ясное дело, из-за жены моей! – охотно пояснил тот и пустился в объяснения, рассказывая, как мои братья уволили Рози, после чего девушка перешла работать в таверну. – Сманила она Розетту мою, голову ей забила ерундой, наговорила, что я плохой. А дуреха-то моя уши развесила и ушла от меня, законного мужа. Не иначе как порчу на наш брак навела эта ведьма, им же счастье-то чужое поперек горла встает!
Я сжала зубы, памятуя о словах Бобби – что бы ни случилось, держать себя в руках. Но если так дальше пойдет, то на меня и наводнение повесят, и эпидемию нутрянки, которая разгорается в Лаверне, да и первородных грех тоже припишут, чего добру пропадать!
– А теперь вызывается свидетельница мадам Лорье! – провозгласил помощник судьи.
Глава 63 Чума
Сначала я даже не узнала ее. Мать близняшек Мари и Анны за время болезни высохла вдвое. Одежда висела на ней, словно внутрь засунули палку, а не живую женщину. Лицо землистого цвета заострилось, сделав ее похожей на одно из чучел, что в избытке имелись в ее лавке, торгующей таким товаром, что при желании она вполне могла потеснить меня на месте обвиняемой в колдовстве.
– Что можете сказать о вашей соседке, мадам Лорье? – полюбопытствовал Альгат, улыбаясь, будто сытый кот.
– Ничего плохого, - вдруг заявила она, и лицо священника вытянулось.
– Как же?.. – зло прищурился. – Не вы ли говорили своим соседкам, что обвиняемая, - он взял в руки кипу мятых листов и начал зачитывать вслух, - точно ведьма. Мужа она своего приворожила. По ночам ритуалы пакостные делает, поклоняется лукавому, с чертями голая пляшет – и вы утверждали, что лично эту бесовщину видали! Правда это?