Полудержавный властелин
Шрифт:
Судили, рядили, даром что шапки оземь не бросали, но все-таки придумали. Хану возвращатся в степи — нож острый, его как раз оттуда и выперли, союзников там нет, только враги. А нам он в Белеве нафиг не сдался, особенно после того, как верховские княжества трудами Шемяки пришли под руку Москвы. А вот на Волге есть где порезвиться…
Тогда решили так — один из сыновей Мухаммеда идет на службу великим князьям и получает удел с центром в Городке-Мещерском. Остальные вместе с папой и поддержкой московского войска идут брать Казань и садятся там править. А мы строим крепости в Чебоксаре и у впадения Свияги в Волгу, а также на Каме, сильно выше Казани.
Ну и собственно Казань будем переносить с ее нынешнего места на более мне привычное на берегу Волги, где сейчас крепостица Алтын-бека. И строить там русскую цитадель и татарский город. Мухаммед разумно решил, что лучше такой компромисс, чем с голым задом в степи зимовать и считать, хватит ли овец до весны, или придется подыхать с голоду. В конце концов, мы с татарами в одном государстве уже двести лет живем, и сто лет после того, как они в ислам перешли, так что попритерлись малость. Вон, сколько служивых в Москве от татарского корня — Юшковы, Разгильдеевы, Арсеньевы. Даже совсем русские по имени Ртищевы происходят от Ослана-мурзы, что отъехал к деду, Дмитрию Донскому.
Так что не особо много и поменяется, разве что наверху теперь будет на Сарай, а Москва — так сколько раз такие кульбиты в истории свершались, когда бывшие вассалы становились сеньорами? А уж после наших с Димой кульбитов, когда одного банкира и одного писателя занесло в XV век, так сам бог велел. Междуусобную войну в Великом княжестве Московском мы задушили, а в Литовском, наоборот, подогрели и ухитрились откусить старые русские княжества — Смоленское, Полоцкое, Витебское и еще несколько, на которые пару десятков лет тому назад наложил лапу ныне покойный Витовт.
Ну и по мере сил поднимали экономику, технологии и образование — уж больно низкий базис нам достался. Греков, бежавших от мусульман, привечали, чехов-гуситов тоже зазывали к себе, металлургию реформировали… Вот кое-чего за пять лет добились и теперь штурмуем Казань. Лет на пятьдесят раньше реала — у нас тут покамест 1438 год.
Улу-Мухаммеду поставили походную юрту без украшений, пол застелили плотными войлоками с резным узором, накидали простых подушек. Пришли все — Шемяка, сыновья хана, бояре, воеводы, беки, мурзы… Не было только толмачей, татарскую речь разумели все, да и ордынцы многие понимали по-русски, тем более много ли надо говорить за ужином? Медленно текли слова, время от времени смеялись или замолкали гости, сновали слуги, внося и унося такие же простые, как обстановка, блюда — плов, жареную баранину, сушеные дыни…
Ели засучив рукава, чтобы не заляпать жирным. Кто принесенной за голенищем ложкой, а кто и прямо так, руками. Запивали кто кумысом, а кто и настоечками…
— Правоверным же пить нельзя? — удивился я попервоначалу.
— Пророк (да благословит его Аллах и да приветствует) запретил нам вино из плодов двух деревьев: финиковой пальмы и виноградной лозы. А это, — Улу-Мухаммед поднял склянку, — из зерен травы, которой кормят коней.
— Так ведь опьянение харам? — поддел Шемяка.
— Не так, коназ, не так. Харам пить с целью опьянения.
— А мы для чего пьем? — Дима показал хану пиалу с наливкой.
— Мы для отдыха, новых сил и чтобы запить пищу, — назидательно сказал хан и приложился к вишневке.
Ну да. И вообще мы под крышей, а под крышей Аллах не видит. За шестьсот лет отношение к вину у поволжских мусульман не изменилось — поддать любят и умеют.
Улу-Мухаммед хлопнул в ладоши и я подумал было, что сейчас появятся девушки в прозрачных тканях, увешанные браслетами и монистами и начнут свои змеиные танцы. Но походная обстановка не предполагала таких радостей, явились всего лишь домрачи с зурначами и затянули свои тихие печальные мелодии.
По мере исполнения заповедей пророка хана все больше тянуло на разговоры за жизнь.
— Наурус-бий, змея, предал, — зло щерился союзник, — отъехал к Кичи-Мухаммеду…
Эта размолвка между ханом Золотой Орды и влиятельным степным эмиром, сыном Едигея, стоила первому престола. Как и почему она произошла — участники предпочитали не рассказывать, а я с расспросами не лез.
— Ничего, Кичи старик совсем, — хан помотал перед моим лицом пальцем в бараньем жиру, — недолго осталось.
Ну да. Почти пятьдесят лет, а Улу-Мухаммеду примерно тридцать три, всего на десять старше нас с Димой. По меркам XXI века совсем мальчик, по меркам здешним — зрелый муж на самом пике.
И вроде у нас с ним хороший контакт наладился, тьфу-тьфу-тьфу. Среди прочего моего банковского образования, коучинга и обучения, натаскивали нас и на всякие маленькие переговорные хитрости типа этологических признаков — ну, когда по жестам, поведению и прочей невербалке можно понять, что человек врет или утаивает. И Мухаммед, насколько я могу судить, вполне честно договаривается. Правда, я не знаю, насколько все эти «глаза в сторону, руки шарят» применимы к средневековым Чингизидам, но пока все соблюдается строго. И сыновья его Махмуд, Якуб и Касим, совсем еще мальчишка, тоже прямые, а вот Юсуф, похоже, себе на уме.
— Если я вдруг умру, коназ, позаботься о сыновьях, — будто прочитав мои мысли, шепнул мне хан.
Я посмотрел ему в глаза — взгляд на удивление был трезвым. Интересно, с чего такие мысли?
— Рано тебе умирать, хан. Надо Казань взять, государство вокруг построить, вниз по Итилю спуститься…
— Да кому Сарай нужен…
Это да, некогда блестящая столица Золотой Орды понемногу приходила в запустение и от ее прежнего величия осталась лишь символическая тень. Вон, епископ Иона уже предлагал епархию оттуда передать в какой город покрупнее или вообще на Москву вывести.
— А зачем нам Сарай? Не, нам Сарай не нужен. Что мы дрова, что ли? — плеснул я в пиалы еще зверобойной настоечки.
— Верно, коназ. Нам Хаджи-Тархан нужен.
— Верно, хан. А потом пойдем встречь солнцу, за наследством Тохтамыша.
Мухаммед слегка отстранился и сощурил и без того узкий глаз, пытаясь оценить масштаб замыслов. Еще вчера соперники играли им в пятый угол, а сегодня он может вписаться в грандиозный проект…
— Весь Итиль забрать, Уралтау забрать, не слишком ли далеко смотришь, коназ? — мудро усмехнулся хан. — Нашей жизни не хватит.