Полудницы
Шрифт:
Мальчик широко раскинул руки:
– Вот такой красный дом.
Илий молча развернулся к Дэну, тот сделал вид, что регулирует высоту руля на велосипеде.
– Из кирпича?
– Из кирпича! – радостно воскликнул Гоша. – Там живут страшные людоеды!
– А разве я разрешал туда ездить?
Гоша задумался.
Илий снял его с багажника и лёгким толчком направил к двери. Мальчик зашёл внутрь, затем высунул нос:
– Пап!
– Что?
– Не ругай сильно Дэна.
– Я подумаю. Иди.
Дверь закрылась.
Парень
– Мы не приближались близко! Просто посмотрели издалека.
– Я просил быть в одиннадцать, – жёстко оборвал доктор.
– Но оттуда ехать далеко!
– Ещё бы! Ты что, не мог придумать другого места для игр?
– А что тут такого, мы просто поглядели на них. Любопытно же.
– Вы крутились возле дома, где живут больные туберкулёзом! Ну и как? Что особенного ты хотел увидеть?
– Да ничего, – признался парень. – Выходят иногда и кашляют. Никто туда не суётся. Всякие слухи бродят, мол, эти два брата и женщина живут от всех отдельно, потому что…
– Я слушать не хочу этого бреда, Дэн. Хочешь рисковать, рискуй без моего сына. Я доверил тебе его, решив, что ты дружишь с головой!
– Да я просто хотел его развлечь. Придумал сказку о людоедах…
– Ему шесть! И ты повёз его к дому, где живут туберкулёзники! Ты знаешь, что открытая форма передаётся даже через предметы быта?
– Я хотел помочь! – парень вскочил на велосипед и с обидой посмотрел на доктора. – Я думал, вам нужна помощь!
Илий молча вздохнул, опустил голову.
Дэн сел на велосипед и, не оглядываясь, поехал.
– Куда ты?
– На речку, я запарился крутить педали и возить всякую малышню, ясно?
– Ясно.
Илий вернулся в дом и понял, что остался с детьми совсем один.
«Сам виноват, – подумал он, – доверил ребёнка подростку».
Холодильник пустовал. Оставались только кусочек сливочного масла и немного рыбы. Картошка пришлась бы очень кстати. Конечно, продукты могла привезти Елена, но она возвратится поздно вечером.
Двадцать минут ушло на то, чтобы надеть на детей панамы, сандалии и вывести их на улицу. Солнце уже жарило вовсю – бетонная площадка перед домом слепила белизной.
Гален завилял хвостом и попросился с ними, но доктор не взял его – ему нужны обе руки, а пёс без поводка может сбежать.
Илий попросил Гошу последить за сестрой и зашёл в прохладную тень сарая. Садовые инструменты висели на стене, каждый на своём месте. Елена любила подшутить над мужем, мол, в сарае у него так же чисто, как в операционной. Он взял новенькую блестящую лопату – на ней ни царапин, ни пыли, ни комьев грязи. Старая, со ржавым погнутым лезвием, теперь выполняла роль столбика для бельевой верёвки.
Доктор, насвистывая, вышел наружу и застыл, как вкопанный, – дети исчезли. Он окликнул их, быстро пересёк двор. Обернулся и посмотрел на Галена – пёс лежал совершенно спокойно и, заметив, что хозяин обратил на него внимание, забил хвостом.
– Бу!!!
Гоша выпрыгнул из-за куста смородины. Следом, хихикая и неуклюже переставляя ножки, выбежала Зарина.
Доктор выругался про себя. Постарался не хмуриться. Одной рукой взял лопату и пустое ведро, другой подхватил Зарину, а сыну велел встать рядом с сестрой и крепко держать её за руку.
В таком «боевом» порядке они выдвинулись к полю.
Небо на востоке белело, как бывает в очень жаркие дни. В воздухе стоял душистый запах сена, высокую траву по краям дороги недавно скосил трактор – из-под срезанных колосьев вейника и луговой овсяницы выглядывала жёсткая щётка сухих стеблей.
Большие изумрудные стрекозы зависали в воздухе и улетали прочь. В тени дерева лежал худой короткошёрстный кот. Он даже не пошевелился, когда семья прошла мимо. Только открыл один заплывший слезившийся глаз.
Илий старался двигаться по тени, которую давали растущие на обочинах деревья. Песчаная дорога напоминала шкуру ягуара, пестрила солнечными пятнами. Доктор в одной руке держал тёплую, чуть влажную ладошку дочери, а в другой тяжёлое древко лопаты. Он поймал себя на мысли, что в эту минуту, несмотря на страшную затянувшуюся жару и утомление, он очень счастлив. Дети рядом, они идут все вместе, а им навстречу распускается горячим цветком летний день.
Тут же Илий вспомнил про воду. Куда он положил её? Кажется, в Гошин рюкзак. Для детей нет ничего страшнее обезвоживания. Оно наступает гораздо быстрее, чем у взрослых.
Хорошо, что Азим живёт неподалёку, потому что ехать за продуктами в Приречье сейчас сродни самоубийству. Конечно, доктор мог бы обойтись и без еды – в жару совсем нет аппетита. Но, во-первых, он не один, а во-вторых, ему хорошо известно, что это обманчивое чувство: организму нужна еда и минеральные соли, особенно детям. Илий подумал, как туго ему придётся, если они начнут отказываться от обеда.
Двор Азима ограждался забором только со стороны дороги. Перед домом росли яблони, за ним располагались грядки и картофельное поле, дальше буйно цвели луговые травы, переходя в небольшие рощицы кустарника. Луг медленно уходил под склон и заканчивался неглубоким оврагом. В низине текла извилистая речка, по берегам которой густо росли деревья. По вечерам Азим любил отдыхать у воды, рыбачить или читать книги.
Рядом с домом раскинул крону высокий каштан. Он давал щедрую тень и закрывал от солнца половину дома.
Доктор отвёл детей под дерево. Сел перед ними на корточки и сказал Гоше, выставив указательный палец:
– Из тени никуда не уходить. Не прятаться и не убегать. Я сейчас наберу картошки, и мы пойдём домой. Следи за сестрой. Ты понял?
Мальчик усердно закивал головой, закрыл рот ладошками, хитро посмотрел по сторонам и прыснул от смеха.
– Я серьёзно, – Илий заговорил строже. – Я не шучу, Гоша. Остаёшься за старшего.